Читать интересную книгу Камбрия - навсегда! - Владимир Коваленко

— Майни, ты говорила, что земля будет на нашей стороне!

Сестра богини в сверкающей броне привлекает не меньше взглядов, чем сама Немайн. А еще — чего не знают ни Анна, ни Немайн — она их охраняет. Ведь если саксы достаточно хитры, они могут подмешать в эту толпу человека с самострелом. Так Харальд сказал и отправился расчищать дорогу. Вот и приходится вполуха впитывать мудрость, а остальными чувствами следить, что вокруг происходит. Но теперь можно и о непонятном спросить. Потому как Харальд снова рядом. Только-только сменился из передних рядов. Которым приходится тяжелее всего. Именно им пробиваться через толпу. И исполнять приказ: темп превыше всего.

— Если бы земля… А там за спиной болото! Строй, значит, в нитку — через дорогу, от леса до города, и никакого движения сзади! Всего счастья, что не обойдут.

— А что такое болото? — вопросила спереди правящая колесницей Анна. Ей приходилось малость полегче, чем всадникам — вперед, в самое месиво, колесницы не лезли. — Земля и вода. Ты же с водой возиться обожаешь! Это ведь твое! С ней должно быть проще.

— Вода лишняя, — отрезала Немайн. — Не нужна там вода!

— Вот и отлично. Уговори ее уйти!

И замерла, ожидая. Все-таки Неметона — богиня только проточных вод. Вдруг гнилая вода не ее епархия? Сида открыла было рот — возразить. И осеклась. А потом расплылась в улыбке. Совершенно дурацкой, несмотря на длинноватые клыки.

— Спа-а-асибо, Анна Ивановна, — протянула.

Ведьма пожала плечами. К новому титулованию она привыкла — сида объяснила, что подобное употребление имени означает у народа холмов особое уважение. А вот «спасибо» — просто вежливость, благодарности она совершенно не заслужила, напомнив очевидное. Зато вызнала то, что и сама Немайн позабыла. И не рассказала бы. Если же заодно и саксам не поздоровится — совсем славно. Теперь можно спокойно ждать, пока наставница не займется воплощением задуманного. Если ты Анна Ивановна, конечно. А если — Эйра, которой все нужно знать вчера? Тогда ты немедленно лезешь к треугольному уху, шепчешь:

— Придумала?

— Точно. Теперь главное — успеть. Лопаты Эмилий доставит. Как хорошо, что я попросила две тысячи лопат! Как жаль, что не три!

— Ожидается работа? Я понимаю, заклинание будет большое, придется помогать? — интересуется Ивор, возле штабной повозки становится тесновато. — Мы не против.

— Но как к этому отнесутся остальные? Не мои войска?

— Без восторгов, — соглашается Ивор. — Но будут еще жители самого Кер-Нида. Которые захотят отстоять город. И ради этого лопатами помашут в охотку. Готов поспорить — они и так укрепляют вал, подновляют частокол, строят баррикады…

— Их мало, — отмахивается рукой Немайн, — сколько там людей останется? Сотни три?

— Полтысячи, не меньше.

— Все равно — мало.

— А остальным воинам хочется жить. И славы. И добычи. И… Интересно им будет.

Последнее означает — проблемы нет. Хотя ворчать и будут, но незло и больше для порядка.

Теперь, когда стало ясно, что делать, сон навалился с новой силой — глаза слипались. Немайн пожалела, что придумала торсионные веревочные рессоры — швыряй и дергай колесницу, как древние бриттские, стало б совсем не до сна.

Но что там, впереди? Сквозь сетку голых ветвей белеют паруса шатров! Вот и яичный, ошкуренных бревен, сруб блокгауза. На крыше, на шесте, ловит ветер раззявленной пастью узкий красный дракончик. Общекамбрийский символ. Посты на мосту, пытающиеся регулировать движение толпы. Одна из девочек Нион машет руками и радостно что-то орет — такой гвалт вокруг, что слов и сиде не разобрать. Эмилий руки сложил на груди, мрачен, как туча. Уже знает о пополнении, поэтому озабочен — продажные запасы многих кланов вычерпаны до донышка, пришлось выбирать: или упирать на патриотизм, а заодно платить втридорога, или организовывать волок. Это деньги, которые пока есть, и люди, которых взять попросту неоткуда. Ничего, вывернулся! Теперь Эйлет верх Дэффид налаживает волоки между Туи и Нитом.

— Она потребовала треть для клана и четверть для себя лично, — сообщил Эмилий, — остальное мое и короля. Если ты выбьешь из Гулидиена привилегию. Зимний путь нужен. Даже в мирное время.

— Лучше корабли нормальные строить, — буркнула Немайн, — которые не тонут зимой. Но — пусть будут и волоки… Постараюсь. Как сестра-то, справляется?

— Лучше, чем я ожидал. — Тень забот и усталости на мгновение покинула лицо римлянина. — Местами лучше, чем я…

Долг сильней сна, злей голода. Немайн вдвойне привычно — как по стройке, пробежалась по лагерю: так поступал некогда Клирик, так и сама по новому городу носилась. Короткие вопросы: как устроены, хороша ли пища, есть ли больные, и напоминания: времени мало, отдыхайте, не отвлекайтесь на мелкие дела, все должны сделать римлянин и Эйлет. Вы же ее знаете! Не подведет. Машинально цапнутый из котла кусок. Проверки сида в мыслях не держала. Но удержаться не было сил. Ложка-другая — и все, людей объедать нельзя, а желудку чуть полегчало, ведь он невелик. Когда ноги принесли в свой шатер, оказалось — сыта. Закрыла глаза — почувствовала, трясут. Перед распахнувшимися глазами — знакомый носик. Чуточку островатый для японки. Темные косы вдоль щек. Тьма глаз, веселых и серьезных сразу. Нион. Луковка.

— Вставай!

— Уже выступаем?

Глаза разлепились, а уши не совсем. Словно ватой набиты. Вот и рожков к выступлению не слышно.

— Нет, но стража минула. Четыре часа. Тебе же больше нельзя… Гейс!

Как хорошо было на дромоне, без умных пророчиц! Но Луковка права. В войске достаточно ирландцев, чтобы уважать их обычаи. Да и камбрийцы воспримут нарушение ограничения Хранительницей как дурное предзнаменование. Значит, всем дрыхнуть еще пару часов, а Немайн нельзя? А не надо было быть дурой, когда договаривалась с подданными…

Зато есть повод — и время — проверить посты. Спящих нет? И на том спасибо. Теперь найти местечко, укромное, но заметное остальным, и рассчитать давешнюю придумку хотя бы приблизительно. Достаточно ли сил? Хватит ли времени? Люди, лопаты, кубометры. И часы. Часы, которые кто-то, совсем недалеко, покупает кровью, скупо стараясь подсунуть судьбе вражескую…

Но только перо потянулось к пергаменту, с дороги донесся детский крик. «Голодный», — шепнуло что-то внутри. Сразу вспомнился маленький. Может, ее сокровище тоже плачет. Пусть и на родные руки оставлено, но и родные — не свои. И та же Нарин. Раз отдала ребенка, что с нее станется на другой?

— Не плачь, мой маленький, — прошептала Немайн. — Мама только отгонит злых вражин от порога. И сразу вернется…

Эмилия во сне никто не ограничивал, а дремать в седле — невелика наука. На этот раз он ехал — слава Господу! — по настоящей римской дороге. Для того чтобы проинспектировать — вот именно! — настоящий римский магазин. Впереди — свои, позади — свои, на дороге людно, но не так густо, как днем. Опять же рядом все, кто должен опередить армию и помочь ей быстро и удобно отобедать. Можно бы и поклевать носом. Никакого ущерба чести — потому как опального чиновника Эмилия на деле-то и нет, а есть личина, которая со временем исчезнет в тартарары. Пусть ее и зовут так же, как и самого разведчика.

Иное дело — мысли. Голова пухнет! Вовсе не от проблем снабжения — эти-то, по сути, уже решены, и наемному интенданту остается только контроль за исполнением да оперативные поправки, вносимые разрастанием ополчения. За сутки перехода к армии Глентуи пристало больше полутора сотен человек. Отстало — сорок два. Непонятная девица, крутящаяся при базилиссе, Луковка, всех переписывает на каждой остановке. Толковая. Благодаря записям можно представить, что произойдет на следующем переходе. А значит, наскоро прикинуть, сколько и чего понадобится, да какой запас взять сверху. Мелькали даже идеи о том, как потом переправить вдогон армии излишки. Римлянин улыбнулся: да всю эту рутину он может переделать, не просыпаясь.

Покоя не дает оружие, виденное на поясе базилиссы. Одно к одному — славянское имя приемыша, камнемет, рассуждения о Дунае. Теперь вот и кривой меч, получивший прозвище, схожее со славянским словом, обозначающим кровь. Изо всех соседей Рима таким оружием пользовался только один народ. Авары. Те самые, которые возглавляли славянские орды, затопившие балканскую часть империи. Те самые, отвратить которых от стен Константинополя смогло только чудо. Потому что стены они уже разнесли в щебенку! Те, что во время очередной осады на Пасху пропустили в голодающую Солунь обозы — вроде как поздравили. Это язычники! Солунцы ждали подвоха. Не оказалось! Ни спрятанных воинов, ни яда, ни заразы. Авары, что сидят на дунайской торговле и получают от нее гораздо больше, чем платит откупающаяся от набегов империя. Мир же с таким соседом недешев, особенно когда другие границы не просто пылают — несутся к столице, как пожар в поле. То-то Немайн, как она себя зовет, все твердит, что платить дань нельзя никому и никогда. Начиналось-то с сущих медяков… Те самые, чей каган Баян стал регентом империи при малолетнем сыне Ираклия — как раз тогда, когда тот отправился в свой персидский поход. И чей данник, болгарский хан, был назначен наблюдать за передачей власти после смерти императора. С ханом император и породниться был не против, старшую дочь в жены наследнику предлагал. Сговорились, багрянородная выехала — да тут у болгар случилась усобица… Тут вам и свадьба, и гарантии, и вспомогательные силы против славян! Только свист кривых мечей да арканов у низовий Дуная — теперь болгарам своих невест пристроить некуда.