Башмаки здесь летят, как бумажные. Истрёпываются так, что и чинить бывает нечего, но это всё не беда, и еду и одежду нам селяне привозят, как договаривались. Все скадры сразу вцепились в нашу защиту, как только слух прошел о пропаже двух хассанских отрядов. Зря я в Бродах злился на мужика, ещё неизвестно, что бы сам делал, когда эти паразиты по несколько раз в год приходят, а рядом — сожжённое селение.
Вон, показалась Лысая. Верхушка громадной скалы освещена первыми лучами Сияюшего, точно, как лысина. Кажется, что рядом, а ещё бежать и бежать! Как же это Челюсть здесь в гору сумел бегом подняться? Ну, здоров! Сейчас главное — не угодить ногой в шершавый каменный капкан, каждый прыжок — по гребням, по самым верхушечкам, да ещё и ногу надо ставить ровно поперёк острого клина. Хорошо хоть, осень уже, не жарко. Здесь, конечно, теплее, чем у нас дома, но всё равно утренняя прохлада радует.
Скоро Хвост Года, у Канчен-Ты Посвящение, а я даже не знаю, смогу ли выбраться на праздник. Она в клане организовала целую агитбригаду, заводит разговоры и по секрету выбалтывает о клане Ящерицы, о котором никто ничего не знает, туман наводит, а потом лучших присылает сюда. Нехорошо, конечно, что всё это без спроса родителей и вождей, но они же не согласятся! Ни с чем! Ни с новым кланом, ни с самовольной войной, а молодым, наоборот, нравится эта вольность и тяжёлая, опасная служба, и сама идея. Пока что никто не ушел!
Наконец-то, пошла трава. Легче бежать, приятнее глазам, легче думать. Хотя и трава бывает коварна. На склонах она намертво вцепляется корнями в тонкий слой почвы, не выдернешь, а густые жесткие листья похожи на хорошо причёсанные волосы. Зазеваешься и поедешь вниз, как по льду, до первого большого камня, который встретит как родного…
Хорошо бежать рядом с простым воином. За всё время, с самого раннего утра, Челюсть не сказал ни одного слова, только иногда оглядывался, смотрел, тут ли я. А где мне ещё быть?
Грамотно он бежит, старается всё время прятаться в самых маленьких впадинах, за камнями, мало ли что здесь изменилось за ночь. Вот показал на траву и я вижу цепочку следов по сбитой с вершинок травы росе. На всём зелёном склоне блестят в лучах Сияющего капельки воды, как бриллиантики, а здесь кто-то прошел и сбил их. Бежим по следам. Это наши прошли, значит скоро уже.
Но на деле оказывается гораздо дольше. Уже подсохла роса и следы еле угадываются, а мы всё стучим каблуками, догоняя прошедший отряд. Скала надвинулась, вся её гладкость покрылась сетью морщин и трещин, заметных вблизи.
Наконец, мой следопыт резко меняет свой курс и мы влетаем в ложбину, на дне которой нахально дрыхнут знаменитые разведчики мэтра Хатакра во главе со своим командиром, который даже глаз не открывает, хитрец, хотя, наверняка знает о приближении начальства. Разгул демократии! Что ж, я сам хотел прекратить глупые коленопреклонения.
— Здорово, брат! Привет, брат!…Мэтр, рад вас видеть! Где они?
— Под Лысой торчат. Ищут чего-то, суха-муха. Жарко, однако. Там мальчики смотрят, Кривой, да Птица… Жрать будете?
— Будем, конечно, только ты рассказывай.
— Чего там, суха муха! Челюсть, ты всё срисовал?
— Всё, мэтр, что было, всё сказал, значит….
— Ладно, чавкай, давай, да ложись, погрейся. И ты ешь, кларон, ишь, как вы быстро прискакали, беда какая! Говорить тут нечего, смотреть надо. Мой глаз зацепился, как колючка, а ты уж давай сам смотри, но только одно скажу, суха муха, не хассаны это. И очень мне кажется, что они нарочно идут так, чтобы их видели. Типа как заманивают.
— Может, у них скрытые разведчики прячутся, да за вами смотрят?
— Ну, мы что же, совсем дурни? Я ещё в первый день, как их увидел, погнал ребят в разные стороны. Не было никого, беда какая. Мы ж целый день смотрим, до самой темноты, да и ночью поглядываем, был бы кто, жрать пришел бы?
— Сколько их там?
— Насчитали два десятка, да два десятника, да командир, стало быть, двадцать три, суха муха!
— Ладно, мэтр. Тогда веди, показывай. Кого дашь в провожатые?
— А никого не дам. Сам пойду. Моё воинство, мой и показ. Поел, что ли? Тогда вон, за камушек сходи, суха муха, а то там негде будет.
Теперь мы не идём, а перемещаемся. Сначала на карачках, а вскоре и вообще ползком, пока чуть не лбом утыкаемся в башмаки Кривого, который не открывает фантом, из которого настречу мне просовывается рука для пожатия. Пальцами он показывает: пятеро в лагере, два часовых, остальные бродят вокруг скалы, часть из них пошла наверх.
Как я жалею, что нет у меня простого, обычного бинокля, может быть, местные умельцы смастерят хоть один? Или лучше несколько, в каждый отряд. Тогда и беготни меньше будет. Надо спросить Мастера.
Показываю, тоже руками, что дальше поползу один, мэтр Муха скрывается под травяным фантомом и я, наконец-то, остаюсь один. Ползти не хочется, под травой не песок, а вечные остренькие камни, уж лучше тихонько перелетать, стараясь держать в поле зрения всех хассанов. Начинаются самые опасные моменты. Любой глаз видит перемещение. Если застыть неподвижно посреди многолюдной толпы, то половина тебя вообще не заметит, как столб. А, вот, на движение реагирует любой зверёк. Один — чтобы удрать вовремя, а другой — чтобы сожрать. И никакой фантом вблизи врага не спасёт.
Поэтому я двигаюсь, как жаба. Рывок! Замер, укутанный зеленым наколдованным ковром травы. Ещё рывок! Опять лежу. Страшно не от того, что меня могут поймать и сделать больно, не хочется спугнуть врага и остаться в неведении относительно его планов. А, может быть, и не врага? Хотя, откуда здесь взяться друзьям?
Никак не соображу, куда же мне двигаться? Сначала пополз к лагерю, но там также спят охранники, отдежурившие своё, как и в отряде у Мухи. Часовые молчат, около них нечего делать. Попробовал перелететь поближе к скале, но и это оказалось бесполезным, потому что отряд распластался по всему склону в кустах и движется в неопеределенную сторону. А мне надо застыть около неподвижных и говорящих и услышать понятные, разумные слова. Нужна информация.
Чего же они шарят здесь?! Может быть, это движение к нам не имеет никакого отношения? Честные и благородные воины собирают съедобные корешки вокруг священной скалы, а я лезу со своей сверхестественной силой! Но как это узнать?
Приходится мне признать свою глупость и потихоньку пятиться назад, к Хатакру, успевшему уже задремать под своим прикрытием, что слышно по характерным звукам. "Солдат спит, служба идёт", старая истина. Забираю его и мы опять пробираемся в лагерь в ложбине, где можно спокойно разговаривать вполголоса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});