Наконец мне удалось войти в первую церковь из тысячи и одной. За годы, прошедшие с того времени, когда я впервые услышал об их существовании, они стали для меня каким-то мифом, тем более что фотографии Бинбир Килисе были тусклыми и тронутыми временем, а потому составить определенное впечатление о зданиях было непросто. Я был взволнован возможностью увидеть наяву свои грезы в ярком солнечном свете анатолийского утра. Двойная арка, уводившая в полумрак сводчатого нартекса, хранила следы живописи, чей возраст приближался к девяти столетиям. Главное помещение храма было распахнуто навстречу небесам, а пол покрыт ковром из трав и цветов. Южная часть нефа отсутствовала, но десять подковообразных арок северной аркады стояли нетронутыми, как и благородных пропорций апсида, перед которой черный ишак, не обращая внимания на наше вторжение, безмятежно щипал траву.
Церковь № 1 имеет цилиндрический свод – самый распространенный тип у храмов Черной горы. Он смотрится несколько тяжеловато и проигрывает купольному своду в изяществе, но при этом производит впечатление мощи, немного напоминая более поздние романские памятники в Западной Европе. Особенно удивляет в этой церкви, учитывая ее раннюю датировку, полное отсутствие каких-либо классических влияний. Она была построена не позднее VII века, а то и столетием раньше, но в ней нет ни капителей с мотивами аканта, ни колонн, ни орнамента из виноградных лоз; ее подковообразная арка имеет радикально неклассическую форму. Маловероятно, тем не менее, что архитекторы и ремесленники Бараты решили сознательно порвать с прошлым. Стиль диктовался обстоятельствами, а Барата, при всей ее величине и благосостоянии, была удалена от главных центров эллинизма. Судя по сохранившимся надписям, греческий язык обитателей на протяжении всей истории города оставался очень бедным. Классический стиль, скорее всего, так и не пустил здесь крепких корней.
От церкви № 1 Измаил повел нас к центру долины. Здесь, в полях за северной окраиной деревни, возвышался удивительный и загадочный памятник: массивное полукруглое здание, увенчанное впечатляющим полукуполом около восьми метров в поперечнике. Сначала я предположил, что это – апсида уничтоженной церкви, но Измаил заверил меня, что это не так. Присмотревшись, я убедился в его правоте: здание не имело окон (что невозможно для апсиды) и было так велико, что любая церковь, соответствующая размерам такой апсиды, была бы гигантской. В таком случае, что это? Измаил принял таинственный вид, воздел ладони к небесам и заявил, что ответа на этот вопрос никто не знает. Гертруде Белл было известно немногим больше. Сооружение, называемое ею «Экседра» (ротонда), по ее мнению, было пристроено к каменной ограде, окружавшей серьезно пострадавшую церковь № 7, а не к самой церкви, и служило для отправления праздничных служб на открытом воздухе. В это трудно поверить, так как это самый величественный и с особой тщательностью построенный памятник Черной горы. Он стоит сам по себе, скрывая свою тайну, словно мемориал, посвященный какому-то бесследно исчезнувшему покорителю Вселенной…
За экседрой и церковью № 7 на северо-западной окраине поселения заметны скудные остатки еще одной группы храмов, но на том месте, где должна стоять церковь № 8, я ничего не увидел. Когда-то это была самая красивая и необычная из церквей, представлявшая собой восьмиугольник с тремя выступающими портиками и апсидой. На рисунке 1826 года она еще цела, и барабан купола так высок, что напоминает не церковь, а башню или многоэтажный павильон. Абсолютное совершенство, выраженное строителями в архитектурной форме, очевидно в малейших ее деталях. Во времена Белл часть апсиды, фрагменты кладки башни и один из портиков еще существовали, в портике были заметны остатки фресок. К моему приезду здесь осталась только покрытая камнями и разноцветными маками земля.
Тысяча и одна церковь: от тридцать первой до сорок пятой
В последний раз Гертруда Белл посещала Бинбир Килисе в 1908 году, и церковь № 1 еще хранила следы перестройки, проводившейся в IX или X веке, что дало нам столько информации об истории Бараты, сколько мы вряд ли почерпнули бы из другого источника. Жители ушли из города, когда арабы начали набеги во второй половине VII века, но византийские анатолийцы, что свидетельствует об их стойкости, гору не покинули, а просто передвинули свое поселение на пять километров в сторону и подняли на полкилометра вверх по склону, чтобы удобнее было держать оборону. Здесь они и возвели новый город, а когда позволили обстоятельства, во второй половине IX века частично восстановили нижний город и некоторые храмы.
Первое, что мы увидели в верхнем городе, была красивая церковь на крутом обрыве скалистого уступа. Я попросил Ибрагима остановиться, но он настоял на том, чтобы мы доехали до центра деревни Дегле. Здесь мы оказались в окружении беспорядочных гигантских обломков, на которых (и вокруг которых) местные жители возвели себе дома и сельскохозяйственные постройки. Дегле некогда имела свою мечеть с восхитительными настенными росписями, изображавшими деревья и цветы. Ныне мечеть заброшена, а численность населения деревни сократилась до двух-трех семей. Они ведут очень уединенную жизнь и с радостью встречают туристов; нас стакан за стаканом потчевали айраном – изумительным освежающим напитком наподобие кефира.
Своим хаотическим видом верхний город обязан не только разрушениям. Он никогда не имел регулярного плана, но при тщательном исследовании выяснилось, что какой-то организующий принцип все же есть. Три-четыре окруженных стенами участка, включающие в себя церкви и прочие, в основном монастырские, сооружения, со временем были объединены длинными стенами, то есть в целом город был отлично укреплен. В центре современной деревни Дегле находится крупнейший из таких участков.
Он господствует здесь благодаря развалинам искусно построенной крестообразной башни, от которой сохранилась только широкая арка. К западу от башни расположено приметное двухэтажное здание с параллельными сводами, ныне обрушенными. На первом этаже заперты овцы, зато белые козы свободно бродят по окрестностям, то и дело живописно замирая высоко в развалинах и образуя впечатляющие композиции на фоне красноватого камня. К северу от башни обращает на себя внимание церковь № 32 с нефом, ограниченным высокими галереями. Ее состояние значительно ухудшилось со времени посещений Белл, которая застала лишь начало процесса разрушения. В 1905 году высокая аркада северной галереи была еще цела и двухэтажный нартекс сохранял свою первоначальную высоту; к 1907 году аркада была разрушена свирепыми зимними бурями, но б́ольшая часть нартекса стояла нетронутой. Теперь же все сровнялось с уровнем оконных и дверных проемов. Сквозь изрезанные крестами двери видны поросшие травой груды битого камня, устилающие неф вплоть до благородной апсиды, единственной еще сохранившей свой первоначальный облик.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});