Я иду в туалет и, когда захожу и направляюсь к кабинке, слышу из-за одной из них голос Саши.
— Катя, ну это же просто работа! Ну хватит уже беситься! Ну вот такая у меня работа, да. Я актер. И деньги я зарабатываю для нас с тобой между прочим.
Я резко останавливаюсь и слушаю дальше.
— Катюша, любимая моя. Мне осталось полтора часа тут сидеть. Мне заплатят хорошие деньги за это, и завтра мы с тобой куда-нибудь сходим. Хочешь, купим тебе те туфли, которые тебе понравились?
Катюша, видимо, начинает ему что-то говорить, потому что Саша молчит. А я стою, будто прирос к одной точке, и ни черта не понимаю.
— Все, Кать, давай. Мне пора идти работать. А то заказчица уже недовольна, что я так часто убегаю из-за стола. Целую тебя, скоро буду дома.
Через несколько секунд он выходит из кабинки и, при виде меня, резко останавливается.
— Ой… — И смотрит в растерянности.
Я хватаю его за шкирку и затаскиваю обратно в кабинку, закрываю дверь и прижимаю к стене, сдавив горло.
— А ну-ка поподробнее про заказчицу и про свою профессию актера, — цежу ему сквозь зубы.
— Ой, да я это девушке своей наплел, — старается улыбнуться, — а то она у меня ревни…
Он не может договорить слово, потому что я сдавил горло еще сильнее.
— Выкладывай немедленно, пока я тебя тут не избил и не придушил. Кто тебя подослал? «Росстрой»? Шпионишь за нами?
Я слегка отпускаю захват, чтобы Саша отдышался. Он заходится сильным кашлем, но я продолжаю крепко его держать. Когда он успокаивается и делает несколько глубоких вдохов, говорит:
— Девушка твоя наняла нас, чтобы мы сыграли ее друзей. Мы все актеры.
Я застываю. А Саша судорожно продолжает.
— Только не выдавай нас, пожалуйста, а то мы все без гонорара останемся. А я рассчитывал на эти деньги…
— Рассказывай мне все, — приказываю ему и не узнаю свой голос.
— Ну, мы все актеры. Эта девушка, Ксения, уже второй раз нас нанимает, чтобы мы сыграли в этом ресторане ее друзей. Первый раз был зимой, мы разыгрывали тут день рождения Леры. Недавно Ксения снова к нам обратилась, на этот раз сыграть ее друзей перед тобой.
— Что…? — До меня не доходит смысл его слов. — Зачем…?
— Понятия не имею, это не мое дело. Мне сказали сыграть друга, я и играю. Деньги она платит нам хорошие.
— Зимой в феврале она вас тоже нанимала?
— Я же только что тебе сказал, что да.
— Вы все в этом ресторане были специально?
— Да, она нас наняла сыграть день рождения Леры в этом ресторане. — Он уже явно теряет терпение из-за моей тупости. — Где-то неделю назад она снова к нам обратилась, снова попросила сыграть ее друзей. Сказала, что теперь это нужно сделать перед одним мужчиной, то есть, перед тобой. Зачем она нас нанимает играть ее друзей, я понятия не имею. Мне платят деньги, и для меня это главное.
Я выпускаю его из захвата и делаю шаг назад, но упираюсь в унитаз. У меня дрожат руки и подкашиваются ноги.
— Только не говори ей, что я тебе все рассказал, ладно?
Я медлю несколько секунд.
— Не скажу. И ты не говори ей, что рассказал мне. Ты же сможешь продолжить играть, как ни в чем не бывало?
— Я-то смогу, я профессиональный актер, в Щукинском отучился. А ты сможешь? На тебе лица нет, бледный весь. Она сразу вычислит, что что-то не так.
Я делаю глубокий вдох и крепко зажмуриваю глаза. Трушу головой, пытаясь сбросить с себя шоковое состояние.
— Да, — говорю уверенно. — Я смогу. Иди, она не должна ничего заподозрить.
— Хорошо.
Парень быстро выходит из кабинки, а я закрываюсь изнутри и приваливаюсь к стене.
Она подстроила нашу встречу в феврале… Она знала, что я тут буду…
Крепко сжимаю кулаки.
Мне не нравятся предположения, которые сейчас лезут мне в голову. Мне не нравится то, о чем я сейчас думаю.
Я не верю в это.
Это невозможно.
Привожу дыхание в порядок, выхожу из кабинки, умываюсь холодной водой, промокаю лицо бумажными салфетками и возвращаюсь к столу.
— Ты куда там пропал? — Тихо спрашивает Ксюша.
— Отец звонил по работе.
Я целую ее в щеку и обнимаю за талию.
Оставшийся час проходит за такой же непринужденной беседой, как и раньше. Саша действительно прекрасный актер, потому что вообще никак не выдает своим видом, что я прижал его к стене. И у меня тоже получается держаться спокойно, хотя в голове целый рой из вопросов. И мне не нравятся возможные ответы на них.
Мы прощаемся с актерами, берем такси и едем домой. Я веду себя, как обычно: держу Ксюшу за руку, обнимаю ее за талию, целую. Ночью мы занимаемся любовью. Все, как всегда. Но когда мы засыпаем, я больше не обнимаю ее.
На следующий день я еду в сервисный центр по поводу своей машины.
— Илья Ильич, — начинает менеджер, на бейджике которого значится имя Сергей. — У вашей машины были вырублены тормоза. Их вырубили специально. И также специально был нарушен датчик, при котором срабатывают подушки безопасности.
— Что это значит?
Он мнется. Явно боится выдвигать версию.
— Вообще об этом надо бы сообщить правоохранительным органам…
— Сергей, что все это значит?
— Я, конечно, не полицейский и не следователь, но очень похоже на то, что кто-то хотел, чтобы вы попали в аварию. И погибли.
Я откидываюсь на спинку стула и просто смотрю в одну точку. И мне снова не нравятся выводы, которые лезут мне в голову.
— Мы осмотрели салон вашей машины, — продолжает Сергей, — и кое-что там нашли.
— Что? — Сухо бросаю ему. Разве может быть что-то интереснее и пикантнее той информации, которую мне только что озвучили?
— Вот.
И он кладет на стол передо мной какой-то странный маленький предмет.
— Что это?
— Мы тоже задались аналогичным вопросом, когда увидели под передним сиденьем. Это совершенно точно не деталь машины BMW. «Алиса» поисковика Яндекс по фотографии определила этот предмет как прослушивающее устройство. Жучок.
Я чувствую дрожь в своих руках. Меня начинает разбирать истерический смех, когда я вдруг понимаю, что в салоне моей машины кроме Ксюши и Миши никто ни разу не сидел, как минимум, за последние полгода. А Миша сидел в ней только в детском кресле сзади.
— Вы будете писать заявление в полицию? — Осторожно спрашивает Сергей, когда я перестаю смеяться. — Мы со своей стороны все официальные заключения предоставим для правоохранительных органов. Тормоза не сами отказали, их отрубили. Подушки безопасности тоже не сработали не случайно.
— Нет, не надо. Машина мне эта больше не нужна. Можете на свалку ее отвезти, можете себе оставить. Как хотите.
Я встаю и молча ухожу.
На улице я приваливаюсь к столбу и пытаюсь отдышаться. Вдруг резко захотелось курить. Когда я вообще последний раз курил? Наверное, на какой-нибудь студенческой вечеринке в Гарварде.
Но это желание настолько сильное, что я покупаю сигареты в супермаркете напротив. Затягиваюсь и думаю, думаю, думаю.
И мне не нравится то, о чем я думаю.
Я курю одну сигарету. Потом вторую. Потом третью. Когда никотин уже не лезет в меня, я достаю телефон и звоню двоюродной сестре своей мамы.
— Илюша! — радостно кричит мне в трубку после третьего звонка. — Как твои дела?
— Здрасьте, теть Ань. Все хорошо, спасибо. Вы как?
— Я в порядке, вот ремонт на даче заканчиваю. Приглашу вас всех в гости скоро.
— Хорошо, теть Ань. У меня к вам просьба одна будет. Поможете?
— Если смогу, конечно, помогу. В чем дело, Илюша?
— Ко мне на работу сейчас устраивается девушка, выпускница вашего вуза. Но есть подозрения в подлинности ее диплома. Можете проверить, действительно ли она у вас училась?
— Могу попробовать завтра в ректорате узнать у девочек. Скажи номер диплома.
— Ой, у меня нет его под рукой. А можно просто по ФИО и году поступления?
— Ну давай попробую, хотя сложнее будет.
— Малахова Ксения Андреевна. Поступала ровно 12 лет назад. Отучилась четыре года в бакалавриате, значит, закончила восемь лет назад.