class="p1">Из четырех тысяч пришлых в Тулу оружных людей, на следующий день осталось менее трех тысяч. Я сразу же повелел организовать патрулирование сотнями вокруг Тулы и уничтожать любого, кто будет с саблей, или еще с каким оружием. Это была проверка на лояльность и те отряды, которые приходили с прибытком от разбитых ватаг разбойников я помечал в своем самодельном блокноте особливо. В итоге всем должно воздастся по заслугам.
На улицах Тулы появились патрули государевой стражи, которые следили за порядком. Уже на следующий день я отправился за ворота кремля, что бы там начать отрабатывать боевые построения. Недовольства было много, люди роптали, не понимая нужности шагистики и вообще всего происходящего, но останавливаться я не собирался.
— Три выстрела в две минуты! — говорил я Пузикову. — То, чего ты должен добиться от стрельцов.
— Государь, это лучшие стрельцы, но более одного выстрела в минуту не делают, — сопротивлялся Данила Юрьевич.
Но это же кошмар! Лучшие стрельцы делают менее одного выстрела в минуту! Может, тогда вернуться к арбалетам или лукам? Последние так и скорострельны. Были в Туле воины с составными луками, нужно посмотреть на них, что может лук в условиях современного боя.
Так или иначе, но все тактики сводились к ближнему бою, ставки на дистанционное оружие почти никто не делал. Оно объяснимо при условии скорости перезарядки. Но можно же шеренгами стрелять. Сколько у Вильгельма Оранского было построение? Шесть рядов? И он этой тактикой громил всех и вся. А если в тактическое построение встроить стену из пик, или рогатин? Так и конницу можно остановить, даже литовскую гусарию.
— Повторите строй, что мы использовали в битве, — сказал я и собирался уже уходить.
— Государь! — закричал Емельян и рванул ко мне.
Выстрел! Я вижу, откуда раздался звук и как еще одна пищаль направлена на меня, но не стреляет. Расстояние не более пятидесяти метров. Стрелок промазал.
Зигзагами перебегая, отслеживая, как растеряно крутит пищалью второй стрелок, примечая, что первый достал арбалет, я приближался к тем, кто покусился на жизнь царя. Да, не царское это дело бегать, но и стоять истуканом и ожидать, пока горе-стрелки с пятой-десятой попытки, но меня достанут, так же не вариант.
— Стреляй! — кричал один стрелок второму.
Поймать меня на прицел массивным и нелегким мушкетом было практически невозможным, но арбалет оказался более мобильным. И арбалетный болт полоснул меня по бедру, рассекая и кафтан и кожу на ноге.
— Уходим! — запоздало закричал один из убийц.
«Поздно» — подумал я и влетел кусты, рядом с которыми и расположились стрелки.
Выстрел! Я разрядил свой единственный пистолет в одного из мужиков, по виду дворян или бояр. Уклоняюсь от удара мушкетом и вгоняю нож в ногу того, кто покусился на жизнь государя.
— Государь! За тобой не угнаться, — запыхавшись сказал Емельян.
Он первым поспешил за мной. И с ходу навалился на татя всей своей массой и не оставил тому шанса на спасение.
— Живым его брать! — прокричал я.
И только сейчас понял, чего мне стоил этот забег. Одышка, ломота во всем теле. Я совершал действия, привычные в прошлой жизни, но пока невозможные в этой.
— Кто? — задал я короткий вопрос, но самый главный.
Пленник молчал.
— Данила Юрьевич, разговорите его. Только убить после, как все обскажет, — повелел я подбежавшему Пузикову и уже обратился к Емеле. — Емельян, ты идешь со мной, всегда будешь подле меня.
Озаботится постоянной и профессиональной охраной нужно было еще ранее, но я не видел людей, главным образом, способных на самопожертвование ради меня. Емеля показал, что он готов. Если бы не мой резкий забег, то он прикрыл бы меня своим телом. Это о многом говорит. А в остальном я буду восстанавливать форму и привлекать к тренировкам и Емельяна. Скорее всего, не только его. Уже были на примете два ловких казака и трое стрельцов, что так же выглядели тренированными и небезнадежными в деле освоения нелегкой профессии телохранителей.
— Государь! — не спешиваясь, удерживая строптивого жеребца, обратился подскакавший Осипка.
Я был уверен, что он здесь именно из-за покушения, это было бы более чем логично, но, как часто это бывает, беда приходит не одна.
— В четырех верстах на восход вышли передовые сотни конных. Это войско! — я лишь улыбнулся. — Государь, то может быть недруг!
Осипка неправильно расценил мою улыбку, которая была проявлением не веселья, но предвестником решительных действий, даже саркастической гримасой. Адреналин еще не успел полностью схлынуть и все поступал в мой организм, а потому…
— Коня мне! Осипка, Емельян — со мной! Данила Юрьевич Пузиков первый воевода, Прокопий Петрович Ляпунов вторым воеводой. Строить войско, изготовится к бою перед стенами кремля, но при поддержке его пушек, — дал я распоряжения и пошел навстречу своему коню, чтобы взобраться на него.
«Ут! Черт» — мысленно выругался я, когда понял, что правая нога болезненно заныла.
— Емеля, чистых тряпиц дай и той мази от ран! — приказал я, снимая кафтан и доставая нож, чтобы разрезать шаровары.
Немного народных средств для лечения ран получилось запасти еще в Кашире. Эффект от этих лекарств вряд ли превышал таковой от простого наложения подорожника, но местные уверяли, что помогает. Воины и казаки, которым прикладывали такую мазь не померли, не испытали Антонова жара от гноений, видимо, мазь работала.
Наспех наложив собственноручно повязку, предварительно протерев рану уксусом, я все-таки не оставил свою безумную идею и взобрался на коня. Благо рана не была глубокой и не так что бы я рисковал, хотя в этом времени и царапина могла привести к сепсису. Но риск того мероприятия, что я собирался реализовать, зашкаливал. Между тем, кто не рискует жизнью, тот ее не живет! Так, вроде бы говорил Шиллер, и я с ним согласен.
*………*………*
Петр Никитич Шереметев был доволен. Он совершил быстрый для этого времени переход к Туле. Притом он выполнял и свою работу, которую на его возложил царь Василий Иоаннович Шуйский. Шереметев знал, что венчание на царство Шуйского уже должно было произойти. И Петр Никитич ждал вестового от Михаила Ивановича Мстиславского с сообщением, что же ему делать. Самым напрашивающимся решением было то, чтобы Шереметев двинул свои войска на Москву. Пообещал что-нибудь стрельцам, поместным конным, и пошел ставить на престол своего свояка Мстиславского, становясь правой рукой самого царя.
Но Мстиславские не то что бы медлили, — они вовсе решили пока поддержать Василия Шуйского и не совершать никаких действий, направленных на его свержение. Шуйский еще до провозглашения своего уложения вел предварительные переговоры с наиболее влиятельными боярскими партиями. Одними из первых были обласканы еще тогда только претендентом на престол именно