Доун стало намного легче: она не загнала злобу внутрь, направила свою ярость куда следовало, а не на первого встречного.
— Она бы… — начала Жаки дрожащим голосом. — Ну, если бы она была жива, то, наверное, желала бы тебе счастья… Может быть, она бы все ради тебя сделала. Просто… перестань с ней соревноваться. Мне кажется, она бы очень огорчилась.
Дыхание перехватило. Доун предупреждающе подняла палец.
— Куда мне с ней соревноваться! Знаешь почему?
— Почему? — Жаки чуть не плакала.
— Потому что Эва Клермонт — чемпион! — Доун затрясло. — Она взяла главный приз в забеге кто-быстрее-бросит-свою-семью. Я в эту гонку еще раз ввязываться не собираюсь.
Если Жаки — настоящая Эва, то намек она поймет. Эва никогда не умирала. Она в прямом смысле слова бросила семью ради иного мира — ради Подземелья.
Жаклин прижала руку к груди; в глазах актрисы бушевал такой ураган эмоций, что Доун мысленно напряглась и приготовилась к пространным оправданиям и бурному выяснению отношений.
Однако это неосознанное проявление чувств старлетки исчезло, словно его и не было, как будто вырезали лишний кадр и склеили пленку. Жаклин участливо качнула головой и прижала к себе бокал.
— Доун, бедняжка…
Зажмурившись, Доун боролась с охватившим ее чувством: не то с разочарованием (Эву так и не удалось вывести на чистую воду), не то с отвращением к себе (неужели так трудно поверить, что мать умерла?)
У-мер-ла…
— Доун, ты присядь…
Жаки усадила ее на стул с жесткой плетеной спинкой и мягкой седушкой. Доун закрыла лицо ладонями. Старлетка растерянно гладила подругу по голове, понимая, что разговор сейчас неуместен.
— Принесу нам выпить, не возражаешь? — спросила Жаклин. — Я мигом. Тогда и поболтаем, если захочешь.
Жаки ушла, давая Доун время прийти в себя. Именно так настоящие друзья и поступают. А если Жаклин — друг, то она заслуживает лучшего обращения.
Доун запрокинула голову, рассматривая мерцающие звезды. Глаза щипало, подкатывали слезы.
«Я больше не хочу быть такой, — думала она. — Я больше не могу оставаться такой…»
Она с глубоким вздохом сморгнула слезы, и зрение обрело четкость.
«Вот Жаки вернется, надо попросить прощения и во всем разобраться…»
Перед ней возникла темная расплывчатая фигура. Прежде чем девушка успела подняться, чей-то пылающий взгляд приковал ее к месту. Взгляд сиял и переливался калейдоскопом немыслимых цветов. Огненный кулак толкнул ее в грудь, огненная ладонь рассекла податливое тело; охотница обмякла и сползла на край стула.
Ментальная атака?… Как Робби?…
«Останови, поставь барьер…»
Собрав всю внутреннюю энергию, Доун попыталась отразить удар. Поздновато…
Сил хватило только на то, чтобы наполовину вытолкнуть чужака из своего сознания, защитить сокровенные воспоминания и мысли. Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, но не от слабости — просто не было времени отвлекаться.
Где же Друг? Запах жасмина давно исчез. Неужели ее защитницу устранили?
— Расслабься, — шепнул неизвестный противник. Чарующий голос заполнил каждую клеточку тела. — Позволь мне войти.
«Нет! — яростно подумала она. — Никогда!»
Чужая воля покоряла ее, мышцы и кости стали податливыми как воск.
«Ну вот…»
Мягкие, вкрадчивые интонации затягивали в неведомую трясину. Звуки стали приглушенными и тягучими, со всех сторон наваливалась тяжесть. Доун падала в бездонную пропасть, не хватало сил даже вспомнить о том, что надо вытолкнуть нападавшего.
Слишком лениво… слишком сонно…
Тварь торжествующе выступила вперед. На прекрасном лице играли блики света, отражавшиеся от голубой глади бассейна.
— Я снова прошу тебя выпить, — сказал Пол Аспен. — Вот только пить в этот раз буду я…
Глава 15
Большой глоток
— Обещаю, — добавил актер, — тебе станет лучше.
Невесомая, раздавленная, Доун хранила молчание. Собрав остатки энергии, она снова попробовала его вытолкнуть…
«Назад. Не приближайся…»
Безуспешное сопротивление окончательно ее вымотано, и она опять оказалась во власти монстра.
— Я ничего не сделаю против твоей воли. — Блеск его глаз гипнотизировал. Пол Аспен по-мальчишески улыбнулся. Убеждающе, дружелюбно… — Мне так хочется тебя попробовать. В Подземелье о тебе ходит дурная слава. А еще, как ты знаешь, у меня слабость к новеньким девушкам. Ты ничего не вспомнишь. Никакой боли, лишь умиротворение…
Где-то в глубинах сознания то выныривали, то исчезали, как пляшущие в волнах поплавки, слова «очистка памяти». Но Доун была слишком околдована обещаниями вампира.
Никакой боли, лишь умиротворение. То, что ей нужно…
Аспен пристально посмотрел ей в глаза. Под его обжигающим взглядом девушка согрелась и почти поверила обещаниям.
Но… Старые привычки…
Она усилила ментальную защиту, сопротивляясь чужому разуму…
И опять сдалась.
Пол Аспен, покачиваясь в призрачной дымке, вздохнул и взял Доун на руки. Мир перевернулся. Актер нес ее через заросли тропических растений на уединенную поляну, и те же звезды, которыми она любовалась несколько минут назад, смотрели на них сверху вниз. Те же звезды вертелись и подпрыгивали, а потом исчезли в бездонном водовороте зрачков вампира.
— Сегодня я впервые увидел тебя, — сказал Аспен, — девушку, которая убила Робби Пеннибейкера! Для тебя мальчишка был всего лишь пропавшим ребенком, а мне он приходился братом по крови. Твоя сила возбуждает. Ты — ожившая богиня, Доун! Став частью меня, ты станешь частью прекрасного.
Каких только соблазнительных комплиментов не нашептывали ей мужчины в далекой реальной жизни! А потом, получив желаемое, быстро забирали свои слова обратно — чем не очистка памяти? В том мире поклонники непременно упоминали ее родство с секс-символом — Эвой Клермонт. А здесь, в пустом неведомом измерении, Пол Аспен ничего не говорил о ее матери. Он гладил ее по щекам и улыбался как падший ангел. В его глазах светилось восхищение. Пол Аспен совершенно не думал об Эве. От восторга сердце Доун застучало еще сильнее. Никакой боли, лишь умиротворение… и красота.
Девушка чувствовала, что для него она — целая Вселенная, самая прекрасная женщина в мире… Совсем как… с Ионой.
Да, с Ионой!
— Чудесно. — Аспен провел пальцами по лицу, по шее… Заметив серебряный крестик, актер рассмеялся, сорвал веточку и сдвинул подвеску в сторону.
Актер продолжал неторопливо поглаживать Доун.
— Восхитительная, прелестная. Ты позволишь мне?…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});