Читать интересную книгу Шкура льва - Рафаэль Сабатини

Мистер Кэрилл замолчал, переводя глаза с одного противника на другого. Они тоже обменялись взглядами, а Гортензия смотрела на графиню и ее сына почти не дыша, обдумывая заданный Кэриллом вопрос и не находя ответа.

— Мне казалось, — заговорила ее светлость, — будто вы хотели сказать нам нечто важное. Вместо этого вы задаете вопросы.

Мистер Кэрилл шевельнулся в кресле. Взглянув на графиню, улыбнулся.

— Я хотел, чтобы вы сами сказали мне — зачем вам моя смерть, — медленно произнес он. — Но вы не желаете отвечать. Что ж, ладно. Я понимаю, вам стыдно, отчего — в общем-то, нетрудно догадаться.

— Сэр! — вскричал Ротерби, привстав с кресла.

— Отпусти его, Чарлз, — вмешалась мать. — Тем быстрее он свернет себе шею.

— В таком случае, — сказал мистер Кэрилл так, будто его не прерывали, — я изложу вам свои соображения, почему вы должны прекратить это дело.

— Ха! — ухмыльнулся Ротерби. — Для этого потребуются очень веские причины!

Мистер Кэрилл повернулся в кресле так, чтобы видеть лицо милорда.

— Это очень веские причины, — произнес он столь внушительно и серьезно, что его собеседники непроизвольно напряглись. — Столь же веские, как и те, по которым я предпочел не пускать в ход свою шпагу и пощадить вашу светлость. Из этого вы можете сделать вывод о том, насколько серьезны эти причины.

— Однако вы не объяснили нам, о чем идет речь, — проговорила графиня, стараясь справиться с охватившей ее тревогой.

— Сейчас объясню, — ответил мистер Кэрилл и вновь обратился к Ротерби: — В то утро, впрочем, как и в любое другое время, у меня не было причин любить вас, ваша светлость. У меня не было причин сомневаться — даже вы в глубине души могли бы это признать, имей вы сердце и способность заглянуть себе в душу — у меня не было причин сомневаться в том, что, пустив в ход клинок, я совершил бы благое дело. Вы сами это подтвердили, бросившись на меня со спины сразу после того, как я подарил вам жизнь.

Ротерби ударил кулаком по столу.

— Если вы рассчитываете на нашу благодарность…

— Ну что вы, я пытаюсь внушить вам не чувство благодарности, — ответил мистер Кэрилл, подняв руку, — а чувство ужаса от содеянного. — Его голос загремел: — Так знайте же! Если в то утро я не решился пустить вам кровь, так только потому, что это та самая кровь, что течет и в моих жилах, ведь вы — мой брат, ваш отец был также и моим отцом. Только поэтому я не пожелал поднять на вас руку.

Кэрилл говорил, что желает вселить в них ужас, и это ему удалось. Все присутствующие сидели, охваченные этим чувством, глядя на Кэрилла, разинув рты — даже Гортензия, которая знала и понимала куда больше остальных.

После длительной паузы заговорил Ротерби.

— Вы мой брат? — спросил он бесцветным голосом. — Мой брат? Как вы сказали?

К графине вернулся дар речи.

— А кто ваша мать? — В ее голосе звучал вызов — не сидящему перед ней человеку, а памяти несчастной Антуанетты Малиньи. Лицо мистера Кэрилла покраснело до корней волос, затем вновь побледнело.

— Этого я вам не скажу, ваша светлость, — заявил он холодным, надменным голосом.

— Рада видеть столь порядочного человека.

— Вы ошибаетесь, — сказал мистер Кэрилл. — Мною движет уважение к моей матери, — он в упор посмотрел на ее светлость. Взбешенная графиня вскочила на ноги.

— Что вы сказали? — взвизгнула она. — Вы слышали, Ротерби? Он не желает произнести в моем присутствии имя этой шлюхи из уважения к ней!

— Стыдитесь, ваша светлость! Вы говорите о его матери! — возмущенно воскликнула Гортензия.

— Все это ложь! От начала и до конца ложь! — крикнул Ротерби.

— Этот человек хитер, как бес!

Мистер Кэрилл встал с кресла.

— Именем Господа и всем, что для меня свято, я клянусь, что сказал правду. Я клянусь, что лорд Остермор, ваш отец — и мой отец тоже. Я родился во Франции в тысяча шестьсот девяностом году, и у меня есть соответствующие документы, и вы, Ротерби, их можете прочесть.

Его светлость поднялся.

— Покажите, — сказал он.

Мистер Кэрилл вынул из внутреннего кармана маленький кожаный бумажник, который ему дал сэр Ричард Эверард. В нем лежала копия свидетельства о крещении, выданная канцелярией церкви Святого Антония в Париже.

Ротерби протянул руку, но мистер Кэрилл лишь покачал головой.

— Станьте рядом со мной и читайте.

Ротерби не стал спорить, подошел поближе и прочел составленный по всем правилам документ, подтверждающий, что сэр Эверард доставил для крещения в церкви Святого Антония младенца мужского пола, заявив, что он — сын Джона Кэрилла, виконта Ротерби, и Антуанетты Малиньи и что мальчику при крещении дано имя Жюстен.

Его светлость отошел в сторону, повесив голову. Его мать смотрела на сына, постукивая пальцами по подлокотникам кресла. Ротерби обернулся.

— Откуда мне знать, что вы и есть тот Жюстен Кэрилл, о котором говорится в документе?

— Это нетрудно подтвердить. Вспомните тот вечер у Уайтса, когда между нами вспыхнула ссора. Вспомните, как ко мне обращались Стэплтон и Коллис, как они говорили, что знают меня с детства, когда мы учились в Оксфорде, и что они посещали меня в моем замке во Франции. Как назывался замок, ваша светлость?

Ротерби глядел на Кэрилла, роясь в памяти. Однако ему не пришлось долго напрягаться. Уже при первом упоминании ему показалось знакомым название «Малиньи».

— Замок Малиньи, — сказал он. — И все же…

— Если этого недостаточно, чтобы вас убедить, я могу сослаться на сотню свидетелей, знавших меня с детства. Поверьте: мою личность можно подтвердить совершенно неопровержимо.

— И что из этого? — внезапно спросила ее светлость. — Даже если окажется, что вы — незаконнорожденный сын моего супруга, что вы можете требовать от нас?

— А вот об этом, мадам, — исполненным серьезности голосом ответил мистер Кэрилл, — я и хотел бы спросить у своего брата.

Глава 21

Шкура льва

В огромной комнате с колоннами повисла звенящая тишина. Мистер Кэрилл и ее светлость по-прежнему сидели в креслах, он был нарочито спокоен, графиня же не скрывала волнения. Гортензия, как нетерпеливый зритель, подалась вперед, наблюдая трех актеров в этой трагикомедии.

Ротерби стоял, опустив голову и нахмурив брови. Понимая, что именно его хотели услышать, он все же ощущал крайнюю нехватку слов. Дальнейшее развитие событий было непредсказуемо и могло бы помешать его планам. Ротерби раздумывал о том, как ему действовать и как вести себя в этой неожиданной ситуации. Первой нарушила тишину ее светлость. Сузив глаза, она рассматривала мистера Кэрилла, утолки ее рта были опущены. Она уловила имя Малиньи, и то, что она знала, заставило ее задуматься, хотя мистер Кэрилл и не подозревал об этом.

— Я не верю, что вы сын мадемуазель де Малиньи, — сказала она наконец. — Я никогда не слышала о том, что у милорда был сын. Я не верю, что между ним и той женщиной что-то было.

Мистер Кэрилл пристально смотрел на нее, отбросив свое привычное хладнокровие. Возглас удивление вырвался у Ротерби, он подался к матери.

— Так ты знала? Что мой отец…

Она горько улыбнулась.

— Твой отец женился бы, если б осмелился, — сказала графиня. — Для того, чтобы получить разрешение своего родителя, ему пришлось вернуться в Англию. Как и он сам, его отец был своенравен и вел себя так, как позже твой, когда дело касалось тебя. Он не хотел даже слышать об этом браке и просил моей руки для своего сына. В свою очередь, мой отец был не прочь извлечь из этого союза выгоду и согласился отдать меня вместе с огромным наследством.

Мистер Кэрилл обратился в слух. Запутанное дело начинало проясняться.

— Итак, — продолжала она, — твой дед заставил твоего отца забыть женщину, которую тот оставил во Франции, и жениться на мне. Я не знаю, за какие грехи мне выпало такое наказание. Но так уж вышло. Твой отец сопротивлялся, оттягивая свадьбу целый год. Затем была дуэль. Кузен мадемуазель де Малиньи пересек Ла-Манш и затеял ссору с твоим отцом. Они дрались, и Малиньи был убит. После этого отношение жениха ко мне изменилось, и однажды, через месяц или чуть позже, он поддался натиску своего отца. Мы поженились. Но я не верю, что граф оставил сына во Франции. Я не верю, что он мог так поступить. Каким бы бесчувственным он ни был, я не верю, что он мог бросить мадемуазель де Малиньи при таких обстоятельствах.

— Значит, вы полагаете, — сказал Ротерби, — что этот человек все выдумал?

— Уж не считаете ли вы, — с презрением прервал его мистер Кэрилл, — что я специально приготовил документы на такой случай?

— Нет, но вам эти документы могли бы пригодиться и для других целей, скажем, для шантажа, если бы граф был жив, — предположила ее светлость.

— Но примите во внимание, мадам, что я богат, гораздо богаче, чем граф Остермор, и это могут подтвердить мои друзья Коллис и Стэплтон. Зачем мне его шантажировать?