Читать интересную книгу Камчатка - Марсело Фигерас

– Пусть тебя внук поднимает – он у нас в семье самый сильный, – высказался папа.

– Я тебя подниму. Только потом. Пока полежи тут.

– Ну, если я простужусь…

– А вон там – Южный Крест?

– Конечно.

– Если увидишь падающую звезду, – сказал папа, – можешь загадать желание.

– А какая связь между желаниями и звездами?

– Не знаю. Но такие желания сбываются, правда-правда. Я сам один раз загадал, на этом самом месте, и сбылось.

Тут папа с дурацкой улыбкой обернулся к маме, и они опять стали друг друга чмокать.

Вдруг Гном привстал на одеяле, протер глаза и завопил:

– Мне снился свет! Мне снился свет!

Не знаю уж, сколько мы так просидели: Гном, прильнув к бабушке, все толковал о своем видении, папа с мамой сидели в обнимку, а дедушка рассказывал мне историю об охотнике Орионе. Я же лежал на спине и глазел на небо, стараясь не моргать.

Метеоры (в народе они зовутся падающими звездами) – это каменные осколки небесных тел, которые, входя в атмосферу нашей планеты, загораются. В этом смысле правота была на стороне мамы. Каким-то образом они связаны с желаниями, которые нужно загадывать, пока видишь, как метеор скатывается по небу. Тут был прав папа.

Я глядел и глядел, пока у меня глаза не зачесались, но так ни одного метеора и не заметил.

Потому, наверно, мое желание и не сбылось.

Перемена

Как знать, Алиса,

Эта страна возникла не потому,

что «почему» кончается на «у».

Чарли Гарсиа, «Песня об Алисе в стране»

Пятый урок: история

ж. 1. Совокупность всех событий, произошедших в прошлом. На протяжении своей истории человечество развивается.

2. Повествование об этих событиях. История сообщает нам о важнейших свершениях человечества.

72. О (не)счастливых концах

Не люблю историй, которые плохо кончаются. Взять, например, Гудини. «Китайская пытка водой», Тони Кертис в саркофаге, на нем смирительная рубашка, ноги скованы кандалами; он пытается освободиться – и не может, силы на исходе. Последние пузырьки воздуха вырываются у него изо рта. Кто-то вскрикивает – кажется, женщина. Кто-то другой разбивает стекло, и вода выплескивается на сцену, обрызгивая зрителей в первых рядах. Тони Кертис прощается с Дженет Ли и испускает дух. Лучше бы он попал под машину или, как Лоуренс Аравийский, разбился на мотоцикле. (История о Лоуренсе хороша тем, что начинается с финала: все огорчения сконцентрированы в начале, а венчает фильм то, что надо, – сцена в пустыне.) Гудини дал маху, один-единственный раз в жизни не сумел выскользнуть из пут. Это похоже на насмешку судьбы. Жестокую насмешку, вроде тех кар, которым боги подвергали смертных за попытку взлететь или украсть священный огонь. Судьба точно хотела сказать: «Откуда бы ты ни удирал, Гарри, есть то, от чего не сбежать никому».

Помню свои переживания, когда я обнаружил, что истории о Робин Гуде – а я их коллекционировал с тех пор, как научился читать (если история мне нравится, я скупаю все ее версии, какие мне попадаются; к тому времени у меня накопилось восемь «Робин Гудов») – почему-то неожиданно обрываются. Обычно они заканчивались возвращением короля Ричарда Львиное Сердце, который прощал Робина, возвращал ему дворянский титул и поместье и благословлял его брак с леди Мариан. Но в дедушкиной библиотеке я отрыл еще одну версию – в толстой книге издательства «Пеусер», где история продолжалась. Рассказывалось, как один злодей пробрался на праздник и заколол кинжалом леди Мариан и ее маленького сына Ричарда. Ужас! Но этим дело не ограничивалось. В финале Робин, больной и подавленный, опираясь на руку Маленького Джона, приходил в монастырь, чтобы его там полечили. Старуха монахиня, осмотрев его, прописывала кровопускание. Ослабленный болезнью, измученный горем, Робин не узнавал в монахине собственную дальнюю родственницу, которая имела на него зуб. Воспользовавшись случаем для мести (в те времена никого не удивляло, что мирские страсти не чужды и духовным лицам), монахиня вскрыла Робину вены и под надуманным предлогом отлучилась. Когда Маленький Джон побежал ее искать, было уже поздно: Робин истек кровью.

Своим открытием я ни с кем не поделился. Вернул книгу на полку – втиснул на то самое место, где она всегда стояла, – чтобы никто не заметил перемен.

Между тем переменилось все.

Я впервые понял: тому, кто на стороне добра, еще не гарантирован счастливый исход. Казалось, кто-то щелкнул тумблером, отключив земную гравитацию: Земля перестала меня притягивать, верх стал низом – бесконечной пучиной; падение было как фраза, в которой забыли поставить точку.

С тех самых пор мне кажется, что в самом выражении «счастливый конец» таится смертельный яд. Слово «счастливый» прибавлено, чтобы нам легче было смириться с понятием конца – так горькое лекарство тебе дают в капсулах с клубничным вкусом. Кому приятно сознавать, что и ему придет конец? Если бы мы сами выбирали, то так и шли бы дальше по жизни вечно, точно зайцы из рекламы «Дюраселл».

Мое запоздалое религиозное воспитание сделало все возможное и невозможное, чтобы принести мне утешение. Добрые дела обеспечат нам счастливый конец… но только после конца. Потому-то толстый священник плакал от радости у смертного одра Марселино: мальчик выиграл билет первого класса в Царствие Небесное. Потому-то в «Плащанице» Ричард Бертон и Джин Симмонс с таким просветленным видом шли на муки: воображали, что через несколько минут окажутся в раю – среди такого великолепия, что ни в сказке сказать, ни даже в цветном широкоэкранном фильме не передать.

Объяснения отца Руиса я никогда не находил убедительными. Возможно, родители невольно посеяли в моей душе семена агностицизма. Папа трудился для того, чтобы справедливость восторжествовала на этом свете, а если есть справедливость, есть и счастливый конец, здесь и сейчас. Мама верила в причинно-следственную связь, но лишь в земном мире, поскольку никакими способами нельзя удостовериться в существовании мира иного и тем паче проследить влияние посюсторонних событий на потусторонние. Думаю, мои родители слишком любили земную жизнь, чтобы пренебрегать ею ради загробной. Они считали, что надо довольствоваться синицей в руке. Все их поступки были направлены на то, чтобы достичь чего-то на земле, при жизни; ну, а за гробом если что-то и обретешь, то в качестве бонуса.

Со временем я понял, что истории вообще не кончаются. И могу доказать это частично средствами истории (благодаря папе), частично методами биологии (благодаря маме) и частично с помощью поэзии – за них ответственность несу я один.

Я считаю, что истории не кончаются: даже когда главных героев уже нет, их поступки продолжают оказывать влияние на живых. Потому-то я верю в Историю с большой буквы – в океан, куда впадают все реки частных историй, отдельных биографий. Жизнь ушедших служит для нас фундаментом. Мы – продолжение их историй, а те, кто придет вслед за нами, продолжат наши. Мы опутаны сетью, протянутой сквозь пространство (все мы, живые существа, взаимосвязаны теснейшим образом, наши судьбы сплетены воедино) и время; сеть достаточно велика, чтобы вместить и нас нынешних, и нас вчерашних, и нас завтрашних.

Я считаю: истории не кончаются. Закончиться может жизнь одного человека – но при этом она дает энергию другим. Мертвое тело (вспомним о зверенышах-личинках) лишь умножает жизнь, кипящую под землей, чтобы она принесла плоды на земле и накормила множество существ, которые, в свою очередь, своей смертью даруют жизнь другим. Пока во Вселенной существует жизнь, история любого существа не заканчивается вместе с ним, а просто переходит в иное состояние. Когда мы умираем, история нашей жизни просто меняет жанр. Ты больше не детективный роман, не комедия, не историческая эпопея. Ты превращаешься в учебник географии, биологии, истории.

73. О лучших историях

Лучшие истории – те, что очаровывают нас в детстве и растут вместе с нами: перечитывая, всякий раз открываешь в них новый смысл. (Каждый раз они новые, а следовательно, никогда не кончаются.) Например, песни «Битлз» – сначала они цепляют тебя всяческими «йе-йе-йе» из «She loves you», а потом деликатно, с учетом твоего развития, ведут со ступеньки на ступеньку, чтобы в итоге ты смог в один миг охватить взглядом всю бескрайность времени, когда звучит оркестр в «A Day in the Life». («Битлз» тоже не кончаются. Правда, на конверте их последнего номерного альбома указано, что последняя песня называется «The End» – помните, в ней поется, что в конечном итоге ты берешь у других ровно столько любви, сколько отдал сам, – но никакая она не последняя, ведь за ней идет другая, не обозначенная в списке, коротенькая тайная песенка, где Пол сообщает: «Ее величество – очень милая девушка, и однажды я добьюсь, чтобы она стала моей».)