Шубин был бессилен. По крайней мере, Наташиной жизни ничто не угрожало. Она жива, все обойдется…
Успокоив себя, Шубин пошел обратно. В видеосалон его не пустил солдат, что стоял за дверью.
— Мне нужно поговорить с генералом Мелконяном, — сказал Шубин.
— Нельзя.
Шубин пытался заглянуть в видеосалон через плечо солдата.
— Мелконян! — закричал он. — Мне надо с вами поговорить.
И в этот момент сильная рука рванула его от двери.
Он еле удержался на ногах. Перед ним стоял лейтенант милиции, такой же небритый, как и сам Шубин. Рядом — еще один милиционер и шестерка Плотников.
— Этот? — спросил лейтенант у Плотникова.
— Этот.
— Пошли, гражданин, вы задержаны, — сказал лейтенант.
— Почему? — спросил Шубин.
— Пошли, разберемся.
Шубин обернулся, но Мелконян не вышел. Солдат, держа автомат у груди, равнодушно смотрел вслед Шубину. По его лицу бегали сполохи от веселой надписи «Видеосалон».
В станционной милиции лейтенант потратил на разговор с Шубиным минуты три. Его успели проинструктировать. От потребовал у Шубина документы. Документов у Шубина не было, потому что их не вернул старшина. Об этом лейтенант, видно, уже знал. Затем лейтенант сказал, что товарищ, называющий себя Шубиным, задержан по подозрению в убийстве руководящего работника Спиридонова С.И. этой ночью в гостинице «Советская». Логика в этом тоже была. А идея, как решил Шубин, принадлежала самому Силантьеву. можно спорить и даже отбрехаться, если тебя обвиняют в хулиганстве, скандале и даже оскорблении вышестоящих лиц. Но с убийцами, особенно в чрезвычайном положении, ведут себя строго.
Шубин пытался объясниться, но лейтенант слушал его равнодушно и устало. Будто только и ждал, когда Шубин замолчит, чтобы заснуть.
Он сказал:
— Я бы вас к стенке поставил.
И Шубин замолчал. Не исключено: кто-то мог посоветовать измученному лейтенанту поставить этого бродягу к стенке при попытке к бегству.
Лейтенант сам отвел Шубина в камеру, единственную камеру вокзального отделения милиции. Он шел сзади, вынув пистолет, и Шубину казалось, что лейтенант раздумывает, не прибавить ли Шубина к числу жертв катастрофы. Лейтенант никогда не поверит, что его арестант — заложник Силантьева, Гронского, всей этой благопристойной банды, что трясется не от чувства вины или боли, а от страха за свои шкуры.
Дверь в камеру громко захлопнулась. Под потолком горела тусклая лампочка, возле нар лежало на полу человеческое тело. И Шубин даже не стал возмущаться этим, понимая, что у лейтенанта и тех милиционеров, что остались в городе, достаточно дел и без выволакивания трупов из КПЗ.
Окна в камере не было. Только дверь с окошком, затянутым решеткой, лампочка, унитаз в углу под крышкой.
Шубин подошел к унитазу и попытался спустить воду. Вода еще не шла. Не пустили воду. А на даче наверняка есть горный родник. Там и будут отдыхать инспектирующие чины, которым приятнее глядеть на красоты природы, чем на вонючие трупы.
Тут Шубин вспомнил, что его давно еже ждет Борис. А вдруг с ним что-то случилось? Знает ли он, что Наташа бросалась с кухонным ножиком на городское начальство? Бориса вполне могли забрать. Ведь Силантьев — человек предусмотрительный, они наверняка знают о письмах и бумагах Бруни. А если знают, то ищут. Если вчера эти бумаги были лишь неприятным раздражителем, то сегодня они могут оказаться смертным приговором.
И как бы в ответ на мысли Шубина в коридоре послышались шаги, перед дверью остановились, и Шубин представил себе, что сейчас в камеру войдет лейтенант и равнодушно произнесет:
— Именем закона о чрезвычайном положении вы приговариваетесь к смертной казни, которая будет приведена в исполнение немедленно.
И когда дверь отворилась, Шубин невольно отпрянул к стене. Он сам уже поверил в эти слова лейтенанта.
Лейтенант вошел и остановился у порога. С ним был второй милиционер. Плотников остался в коридоре. Его оттопыренные уши просвечивали красным.
— У меня есть свидетели! — вдруг воскликнул Шубин. Он сам не знал за мгновение, что скажет это. Но сказал: — Ваш сотрудник, сержант Васильченко, он присутствовал, он все знает.
— Лицом к стене, — сказал лейтенант.
— Почему? Зачем? Я ничего не сделал!
— Встаньте на шаг от стены, — устало сказал лейтенант, — протяните руки к стене, обопритесь на них.
Он говорил докторским голосом, и Шубин вдруг понял, что его не будут расстреливать, зачем для этого упираться руками в стену. И он быстро, стараясь показаться послушным и неопасным, повернулся к стене и выставил вперед руки. Шестерка засмеялся. Жесткие твердые руки прощупали бока Шубина, брюки, аляску. Затем поднялись и задержались на секунду на карманах.
— Отойди назад! — сказал лейтенант.
Послышались поспешные шаги — милиционер и Плотников отпрянули. Что же испугало лейтенанта?
Лейтенант запустил руку в карман аляски.
— Это кофе, — сказал Шубин, — растворимый кофе.
— Помолчите, — сказал лейтенант. — Вижу, что не граната. Бойченко, посмотри, что там в внутри.
— Я сам посмотрю, — раздался голос Плотникова.
Руки Шубина заныли от неудобной позы.
— Повернитесь лицом ко мне, — сказал лейтенант.
Шубин оттолкнулся от стены, выпрямился и обернулся. Лейтенант стоял перед ним, милиционер на шаг сзади. Плотников в дверях завинчивал банку с кофе.
Лейтенант закончил обыск. Он вытащил из кармана бумажник. Отходя, задел ногой лежавшего человека. Тот что-то забормотал.
— Дайте сюда, — велел Плотников лейтенанту. Тот отдал бумажник. Шестерка сунул бумажник себе в карман.
— Больше ничего? — спросил он.
— Больше ничего, — сказал лейтенант.
Лейтенант пошел к выходу. Шубин осмелел:
— А вещи когда отдадите?
— Когда нужно будет, тогда и отдадим.
— Он еще спорит, — с деланным возмущением воскликнул Плотников.
Лучше бы Эля оставила кофе дома, подумал Шубин. Ведь не отдаст, сволочь. Дефицит.
Когда дверь закрылась, Шубин присел на край нар.
Человек у его ног, который оказался не мертвым.,. а мертвецки пьяным, повернулся, уютнее устраиваясь на полу.
Ясно, что они искали бумаги Бруни. Плотников не сразу спохватился. Прибежал обратно и потребовал личного обыска.
Шубин сидел на краю нар. Спать совсем не хотелось. Ничего не хотелось, только вырваться их этой камеры. Но он понимал, что сейчас в этой суматохе никто его не разыщет. Эля? Эля спохватится, конечно, но кто она — шоферша? Случайная девочка? Борис? Бориса они постараются изолировать. Было бы окно — написал бы записку для генерала Мелконяна. Черта с два напишешь записку! Они отобрали бумажник и записную книжку, сейчас шестерка сидит у лейтенанта или в какой-нибудь спецкомнате — изучают его бумажки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});