Читать интересную книгу Древний Восток - Наталья Александрова

Раннединастический период Шумера. Расцвет и закат номовых городов-государств

В Раннединастический период территория Шумера представляла собой конгломерат множества «номов» или, как раньше выражались ученые, городов-государств, которые уже к середине III тысячелетия до н. э. превратились в четко выраженные классовые общества с утвердившейся государственностью. Наиболее ярким внешним проявлением этого стал рост монументального строительства: в первые века III тысячелетия до н. э. номовые центры обносятся оборонительными стенами и принимают законченный вид «города» (отсюда и определение государственного образования по главенствующему центру как города-государства).

Разумеется, община сохраняла важнейшее значение, но над ней выросла независимая от нее управляющая иерархия (т. е. собственно государство), которая своей властью налагала на общину повинности и выводила на войну ее ополчение. Номовое государство унаследовало многие черты первобытной общинной демократии, кроме главнейших из них — выборности и сменяемости «снизу» членов правящей верхушки, а также необходимой роли народного собрания в принятии важных решений. Регулярные налоги с общинников, однако, еще не собирались.

В номах развивалась как государственная, так и частновладельческая эксплуатация, в результате чего сложилась общественная верхушка — знать, которая сосредоточила в своих руках за счет этой эксплуатации подавляющую часть богатств и громадное влияние, что позволяло подчинять себе все общество. Складывалась эта верхушка прежде всего из состоятельных людей, занимавших высшие административные должности, и членов их родов. В их число входили сам верховный правитель, верхи административного аппарата, военачальников и храмового персонала, а также совет при правителе, наследник былых советов общинных старейшин, который превратился теперь в главный оплот знати и существенно ограничивал реальное могущество правителя.

Представители правящей верхушки, жившие в центре нома — городе, по должности осуществляли государственную эксплуатацию населения, что позволяло извлекать из нее собственную выгоду, но они же, благодаря своему богатству и влиянию, обладали наибольшими возможностями и в сфере эксплуатации частной (прежде всего путем втягивания рядовых общинников в долговую кабалу). Крупнейшими собственниками земли выступали храмы. Кроме того, отдельные семьи могли покупать и продавать свою землю в пределах общины, что в условиях бурной имущественной дифференциации создавало благоприятные возможности для концентрации земель в руках богатых и знатных людей.

К середине III тысячелетия при правителе уже существует многочисленное (до прибл. 5 тысяч человек) постоянное войско, содержащееся за его счет и вооруженное гораздо лучше, чем общинное ополчение. Войско состояло из тяжеловооруженных пехотинцев и четырехколесных колесниц, запряженных дикими ослами (лошадей тогда в Месопотамии еще не знали).

Социально-политическая история Раннединастического периода заключалась во все нараставшей борьбе между отдельными номовыми государствами за гегемонию, а также в постепенном развитии противостояния между правящей верхушкой, приобретавшей устойчиво наследственный, аристократический характер, и основной массой общинников, которая подвергалась все более тяжелым повинностям и податям со стороны государства в целом и в то же время существовала под извечной угрозой (из-за военного разорения, долгов и т. д.) утраты собственной земли и превращения в зависимых работников чужого хозяйства, храмово-государственного или частного (т. е. принадлежавшего, как правило, члену той же правящей верхушки). Эти два процесса переплетались и привели в конце концов к крушению «номового» аристократического строя в Шумере и формированию централизованной общемесопотамской деспотии, опиравшейся на военно-служилую прослойку, где вопросы происхождения особой роли не играли.

Социальная структура Шумера и рост рабовладения

В целом, в номах Шумера выделялись три основные социальные группы: господствующий класс (прежде всего правящая верхушка и в значительно меньшей степени частные лица, добившиеся богатства и влияния, но не причастные к высоким должностям), рядовые общинники, объединенные в территориальные общины, где наделы распределялись между большими семьями, и, наконец, рабы и зависимые люди: этот слой комплектовался из военнопленных, а также изгоев и обедневших общинников, оторвавшихся от своей земли и втянутых в зависимость от власть имущих людей.

Эксплуатация была представлена двумя основными формами. В крупных хозяйствах, принадлежавших храму, правителю, членам правящей верхушки и богатым частным лицам, гнули спину работники различных сословий, как рабы, так и не рабы, но, как правило, не имевшие своего хозяйства, а работавшие бригадами за паек и сдававшие все произведенное владельцам имений.

Рабы и большинство не-рабов свободно покидать хозяйство не могли. Именно эта форма эксплуатации обеспечивала господствующий класс большей частью его богатств. Поэтому шумерское общество нередко определяется как рабовладельческое, ибо подневольный работник, получавший за свой труд паек, но не имевший в распоряжении или пользовании своего надела, по своему месту в производстве оказывается подобен классическому античному рабу, к какому бы сословию он не принадлежал.

Второй главной формой эксплуатации была выдача государством или отдельными лицами части своих земельных владений в виде небольших наделов мелким производителям — от зависимых и закабаленных людей или рабов до свободных арендаторов; такие производители вели свое хозяйство на выданных им наделах, часть произведенного отдавали тому, на чьей земле сидели, а сами жили на остаток.

Власть и правитель в городах Шумера

Организационным центром государства в Шумере первоначально был храм бога-покровителя соответствующей общины, а во главе государства стоял наследственный правитель — верховный жрец этого храма с титулом «эн» («господин»). При нем существовал небольшой административный аппарат и постоянная вооруженная сила (то и другое из храмового персонала и личных слуг) — зачатки служилой знати и регулярной армии. Власть «эна» была существенно ограничена советом, а в меньшей степени народным собранием свободных общинников, быстро терявшим в силе. Власть «эна» осмыслялась как общинная: его авторитет покоился на том, что он руководил общинным культом.

К середине III тысячелетия до н. э. обозначение «эн» выходит из употребления и заменяется шумерскими титулами «энси» («жрец-строитель», «градоправитель») и «лугаль» (доел, «большой человек», «царь», аккадский эквивалент — «шарру»). Появление последнего титула отражало новый этап развития государственности, а именно формальную утрату общиной контроля над правителем.

Например, правители нарекали себя «лугалями» в качестве военных предводителей, с некоторого времени командовавших воинами помимо общинного контроля (порой этот титул присваивался военному вождю на сходке самих воинов); так же титуловали себя правители, сумевшие добиться формального признания своей гегемонии со стороны других номов. Таким образом, во всех случаях титул «лугаль» передавал верховную единоличную власть правителя, основанную на военно-бюрократической силе, прямой командной иерархии вне рамок общинных структур, над кем бы такая власть не осуществлялась — над своими воинами или над соседними номами. В конце III тысячелетия до н. э. с созданием централизованных деспотий этот титул воплощает высшую власть уже применительно ко всему населению страны и употребляется на протяжении всей месопотамской истории в значении «царь, автократор». (Практически полную аналогию составляет история европейского титулования «император».)

Правители, не пытавшиеся демонстративно поставить себя над общиной и по-прежнему считавшиеся уполномоченными общинных структур, ограничивались титулом «энси» (аккадская форма — «ишшиаккум»). Однако уже в середине Раннединастического периода почти во всем Шумере нормативным и необходимым статусом номового правителя стало «лугальство» («царственность»). Наиболее детально поэтапное превращение общинного верховного правителя «энси» в надобщинного «царя» («шарру») прослеживается как раз на примере развития ассирийской государственности в XIV–XIII вв. до н. э.

Важность роли правителя месопотамцы видели не только (да и не столько) в выполнении им военных и административных функций, сколько в том, что он считался фокусом всей системы отношений между жителями нома и богами, от расположения которых полностью зависело процветание людей. Правитель предстательствовал и отвечал перед богами за люд своего государства; его первейшим делом было обеспечивать ему и, конечно, себе самому милость богов и отводить их гнев (в том числе изнурительными искупительными обрядами). Именно царь мог и должен был разузнавать волю богов и организовывать ее исполнение; для общества это было исключительно важно, поскольку, по его представлениям, окажись воля богов не исполнена людьми, ответный гнев богов обрушился бы на все общество — а без царя эту волю нельзя было толком и узнать. О великой важности царской власти месопотамский текст говорит так: «Боги еще не установили царя для народа, и тот словно шатался с затуманенным взором… Тогда царственность спустилась с неба». По-видимому, шумеры считали некоторые свои династии происходящими от богов.