уже давно поняла, что не сможет удержать дочку, если та захочет опять уйти, но, по крайней мере, теперь она будет к этому готова. Больше она не сможет исчезнуть, когда ей вздумается, даже не уведомив об этом родную мать. Совсем недавно женщина узнала, что больше половины занятий начала новой четверти дочь прогуляла. В последние дни каникул Заира была так счастлива, и воодушевленная мать и думать забыла о её посещаемости. Уходя в школу, девочка даже начала целовать её на прощание, и женщина не могла поверить, что всё наконец-то налаживается. Звонок классного руководителя вернул их обеих к тому, с чего они начинали. Несколько этажей слышали её ультиматум, что до Нового Года дочка может забыть о любых перемещениях за пределы двора помимо школы. Бессильного плача женщины, когда на следующий день Заира вытерла об её ультиматум ноги, соседи не слышали. И тут, ни с того ни с сего, дочь стала паинькой и последние несколько дней дальше качелей никуда не уходила.
Женщина прикрыла дверь, как только увидела показавшийся из-под пролёта хвостик.
– Не закрывай, мам, – расслышала женщина ровный голос дочери.
Девочка попыталась как можно игривее подмигнуть, мол, попалась, но, заметив неубедительно и невесело скорченную в ответ гримасу, мол, поймали с поличным, поняла, что подобные вымученные кривляния вряд ли смогут их сблизить. Заира поняла, что лучше их отношения уже не будут и что нужно поскорее переходить к сути, пока ещё оставалось время, чтобы помочь ему. Девочка погладила маму по плечу и прошла на кухню. Для начала ей надо попить.
– Заир, ты куда, а обувь? – понижая голос на каждом слоге, окликнула её мать.
– Ой, прости, мамуль.
В холодильнике осталась только минералка, которую она терпеть не могла, но сейчас её это мало волновало. Заира осеклась, поднося горлышко ко рту. Мать уже достала кружку и поставила её на стол. Она присела рядом и молча смотрела, как дочка пьёт, причмокивая, будто маленькая, и шумно выдыхая в кружку. Заира срыгнула и взглянула на мать, не спеша выпуская газ из раздувшихся щёк.
– Ты сейчас… – женщина хотела сказать, как умилительно она выглядела, и как напомнила себя маленькую, за исключением последнего жеста, но дочка перебила её.
– Мама, у нас есть деньги?
Она ждала, пока мать соберётся с мыслями, покручивая крышечку на бутылке, но уже прочитала ответ в её глазах.
– Понятно. Не волнуйся, это не для меня. Всё хорошо, – ответила она, глядя, как мать молча шевелит губами.
Заира положила бутылку с болтающейся крышкой обратно в холодильник и ушла в свою комнату. Там она провела весь день, а наутро сказала, что плохо себя чувствует и попросила позвонить классной и сказать, что у неё температура. Лоб у Заиры и вправду был горячий, поэтому женщина поверила дочке и разрешила остаться дома. Проболела Заира ещё несколько дней, каждый из которых, мать запирала её. Девочка не собиралась никуда уходить, хоть и каждое утро до боли растирала лоб, перед тем как позвать маму.
Он сказал, что ему снова нужно уехать спустя три дня, когда она сбежала с ним тогда. Сказал, что скоро вернётся, если удастся найти деньги на операцию. Она чувствовал себя такой сильной рядом с ним, думала, что когда пойдёт в школу, будет поливать из ведра своим счастьем всех вокруг. Но когда он снова исчез, она поняла, что не может выдержать даже двух уроков. Не может и слова сказать Малике, которая отвечала ей тем же. Она готова была возненавидеть его за то, что он сделал её такой уязвимой. А после смеялась над собой, чувствуя, что как только его увидит, бросится ему на шею. Она уже не помнила, сколько прошло времени, когда он позвонил. Снова поздно вечером и с незнакомого номера.
– Привет, крепышка. Мы скоро встретимся. Ты простишь меня?
Она прижалась к трубке, вдыхая каждое его слово.
– Да, – ответила она, чувствуя, как в рот заползает слеза, – Ты как? Что сказали?
– Сказали, чтобы я был с тем, кого люблю. Всё оставшееся мне время.
Заира едва не выронила телефон.
– Не плачь, Зайкин. Есть и хорошие новости – не надо продавать машину. Будем кататься, сколько захочешь и куда захочешь.
– Я просто хочу к тебе. Приезжай, пожалуйста, побыстрее.
– Не успеешь свои ушки посчитать, как твой лысый заяц будет рядом.
– Ты что лысый?
– А после химии как по другому? Зато похудел, ещё одна хорошая новость. Того и гляди ростовчанка какая-нибудь сманит.
– Я убью тебя.
– Скоро мы оба убьёмся и всем бякам в лицо рассмеёмся. Я захватил небольшой букетик для тебя отсюда. Мне на всё плевать родная, если ты будешь со мной.
– Ну зачем ты, не надо. Вдруг найдут.
– А я скажу лекарство. Ладно, сладкая, я отключаюсь. Представляй меня без волос каждую ночь и готовься.
Он был в той самой кепке, когда они увиделись в первый раз. Сказал, чтобы она сама сняла её, когда будет готова. Заира и не делая этого заметила, как он изменился. Лицо осунулось, вместо привычных завитков из-под кепки выглядывали пунктиры ссадин и запекшиеся штришки мелких порезов. Он улыбнулся, отвернул козырёк назад, Заира заметила, как дрожала его рука, и положил голову ей на плечо. Она почувствовала, как он черкнул кончиком носа по шее, будто щенок вымаливающий ласку. Дыхание было таким же горячим. Заира потянула за козырек, и кепка медленно сползла с головы. Он послушно оттянул усеянную антеннками голову назад и вновь уронил её на плечо.
– Поехали ему руки обломаем, – прошептала Заира, массируя колючую макушку.
– Кому? – он вскинул на неё глаза, не поднимая головы.
– Вандалу, который тебя забрил.
– Тогда ломай мне.
Он скинул голову и виновато склонил её, поднимая жилистые руки. Из-под воротника показался горбик шейных позвонков. Заира не помнила, замечала ли она его прежде. Вероятно, он слишком сильно наклонил голову, подумала она и надела кепку обратно.
– Поедем, я всё подправлю.
Она плакала всю последующую ночь, пока на подушке не проступили замешанные с тушью контуры лица. Ей показалась, что тогда, она выплакала всё что можно. Прижимая горящие уши к голове, Заира пообещала себе, что не заплачет больше никогда в жизни, не представляя, что очень скоро выполнит это обещание. В этот день мать купила ёлку, чего не делала никогда. Очередная попытка развеселить дочку, создав праздничное настроение, провалилась. Единственное, что елка навеяла Заире это воспоминания об отце, с которым было когда-то так весело её наряжать, который незаметно отрывал иголку с дерева и покалывал хохочущую дочку.
Сейчас же её выбешивало каждое