Десятники дело знали, командовать по любому поводу не требовалось. Отряд полукольцом охватывал тюрьму, лучники, коих теперь было больше тридцати, готовились обстреливать бойницы. Почти четыре десятка сосредоточились у единственных ворот. А Моррест думал, стоит ли ждать, пока кто-нибудь войдет или выйдет, или надо ставить лестницы уже сейчас - благо, вокруг долговой тюрьмы не было рва.
Моррест прислушался. Тюрьма хранила молчание, будто тоже стояла пустой. Но может быть - и просто затаилась, чтобы сделать нападающим приятный сюрприз.
- Парень, поразвлечься хочешь?! - раздался изумленный голос со стороны ворот. Кестан слишком нахально крутился у самых ворот - вот и заметил глянувший в бойницу часовой. - Утро уже, и откуда силы берутся?
- Постой с наше под дождем, не так захочешь! - нашелся Кестан. - Открывай давай, крыса тыловая!
- Сколенцы, что ли? - недоуменно спросили за воротами с алкским акцентом. - Скоты, как смеете хамить алкскому дворянину?!
- Тогда мы пошли, - Кестан демонстративно развернулся. - И деньги наши - тоже. Десяток, кр-ругом!
Минутное молчание...
- Постой, парень! - раздалось из смотрового окошечка. Только теперь Моррест сообразил, за кого парня принял алк. За десятника же, но из роты сколенцев. Прошлый раз, помнится, соседний полк взял дюжину "языков". Думали, это алки, оказалось, сколенские рыцари из южных провинций. Алки, разумеется, использовали их как простую пехоту, да еще ставили на самые поганые места. Такой вот иномировой штрафбат. Моррест поежился. Стоило вспомнить, что прямо перед строем с ними вытворяли люди Торода и комполка Телгран в том числе... - Золото - что у алков, что у сколенцев бренчит одинаково. Если не бесплатно, заходи. И солдат бери, только платить за каждого будешь...
- Приготовиться, - шепотом скомандовал Моррест. Ну, если откроет...
- Как всегда. У кого есть деньги, веселятся бесплатно, а у кого нет - плати, плати... Сволочи...
- Поговори мне еще, - беззлобно ругнулся часовой, голос дрогнул от алчности. Лязгнул засов, ворота приоткрылись. Показался дородный алк в летах, одетый в дорогую кольчугу, с копьем, но без щита и шлема. - Э-э, погоди-ка. Ты из какой роты, парень? Какая сотня, звать ка...
Краем глаза Моррест заметил стремительное движение стрелка, вскинувшего лук. Свистнула стрела над головой - и вот она уже торчит из живота алка, уйдя в тело на половину длины. Одновременно слетает голова караульного: Кестан тоже успел.
- Бегом!!! - уже не скрываясь, кричит Моррест. И сам выпрыгивает из укрытия, выкладываясь до конца, мчится к воротам. Только бы не успели закрыть... Меч с тихим шипением вылетает из ножен, за спиной нарастает топот.
- Сколен! - кричит Моррест.
- Ско-о-оле-е-ен!!! - отзываются бойцы. И дикое, иррациональное ощущение сверхъестественной силы захватывает пятидесятника, кажется, сейчас он способен руками разодрать толстенную, в семь кирпичей, кладку, ведь за спиной - молодая мощь восставшего из пепла Сколена. За спиной народ, который он уже считал своим.
Эйфория прошла быстро. Из незаметной бойницы вынеслась увесистая стрела и прянула в горло бегущего рядом бойца. Вскрик, алые брызги в лицо, видать, стрела перерезала артерию... Другому солдату стрела клюнула в грудь, щуплый старичок повалился, будто от подножки - и не встал. Рука, держащая щит, тоже ощутила увесистый тычок: три стрелы засели в щите одновременно, видно, алки уже оправились от неожиданности.
Но уже сомкнулся над головой свод ворот, а впереди звенит сталь, раздается хряск щитов, вопли и стоны. Моррест оглядел свод - скрытых бойниц вроде нет.
Свист стрелы, вскрик бегущего рядом лучника. Сколенская стрела уходит в небо, а алкская, насквозь пробившая череп, торчит из глазницы. Выхватив лук, Моррест вскидывает оружие, выцеливая алков.
Ага, вон он, родимый. С огромной секирой, способной раскроить человека от головы до паха, алкский латник раздает чудовищные удары, играючи крушит щиты, перерубает древки копий, вышибает из рук мечи. Вот секира вроде бы самым кончиком зацепила чью-то шею - но голова повстанца отлетает в сторону чудовищным ядром. Подняв розовые брызги, падает в лужу. На миг между алком и Моррестом не остается никого. Ну что, военный, сумеешь отбить стрелу, как правдюк?
Свист стрелы, хлесткий удар тетивы по защитной рукавице. Расстояние плевое, ветра нет, алк не убегает зигзагом, а стоит, загораживая путь на крепостной дворик. Нет, не увернулся. Моррест видел, как алка просто отбросило назад, будто от винтовочной пули, секира вырвалась из руки и с лязгом вырвалась из руки. Наложить новую стрелу, чуть оттянуть тетиву, вскинуть лук. Где еще цели? А кто у нас там, наверху, что за клоун с плюмажем?
Миг спустя накатил противный, отнимающий силы ужас. Захотелось упасть на землю, откатиться в спасительную тьму, и уже потом... Но не успеть, не успеть. Лучник держит его на прицеле, он уже натянул тетиву, осталось только отпустить. Он уже понял, кто командир коварно напавших врагов, и добычу не упустит. Взгляды Морреста и неизвестного алка встретились. В льдисто-серых глазах под самой кромкой массивного шлема Моррест увидел свою смерть.
Кипящее вокруг месиво рукопашной, мечи, секиры, копья, кистени, мелькающие в опасной близости - все сместилось куда-то на периферию сознания. Остались только алеющие в свете факелов брызги дождя да наконечник стрелы алка, метящий прямо в лицо. Влажно блестящая отточенная сталь тоже ловила отблески факелов. Завораживала, как пропасть. Тянула туда, откуда нет возврата...
Умом он уже понял: не успеть. Может быть, в этом мире есть маги, а Боги, пусть опосредованно, но определяют судьбы народов. Но ни тем, ни другим нет никакого резона выручать какого-то пятидесятника восставших сколенцев. А руки продолжали натягивать тугой лук, выцеливая фигуру на крепостной галерее, как будто это еще могло что-то изменить...
Сколько прошло времени? Доли мгновения, но каждая из них словно растянулась на годы. Моррест видел, как пальцы алка разжались, как тетива прошла положенный путь и хлестнула защитную рукавицу. Как стрела, неспешно вращаясь в воздухе, полетела навстречу. Она с басовитым посвистом рвала промозглый воздух, проскальзывала между струй дождя, стремилась к нему, словно гончая по следу. Моррест уже чувствовал, как она касается груди, как жало наконечника играючи пронзает самодельный доспех, выставляет окровавленное лезвие из-под лопатки...
Но стрела не ударила туда, куда метил лучник. В последний миг между ней и Моррестом появилась какая-то преграда. Скрежет пробитой стальной пластины, вскрик, тяжелое тело валится под ноги. В первый миг пятидесятник осознает одно: он еще жив. И тут же, будто пришпоренное, время обретает привычную скорость. На лице алкского лучника появилась досада. Страх прийти ей на смену не успевал. Алк был быстр, он выхватил и наложил новую стрелу куда быстрее Морреста, но и ему нужно было время, чтобы прицелиться. А времени не было.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});