Команда героически пыталась укротить оставшиеся бомбы. В разгар поединка волна смыла одного моряка. В желтом спасательном жилете он качался на поверхности в нескольких метрах от судна. Сквозь гул шторма прорвался крик:
— Человек за бортом!
Пытаться его спасти значило рисковать, что погибнет еще кто-нибудь. Прошло немного минут, и бедняга весь обледенел.
— Жаль парня, — тихо заметил один из офицеров, узнав имя погибшего. — Он… он здорово играл на аккордеоне…
Попытка укротить бомбы не удалась. Волны с такой яростью осаждали эсминец, что нельзя было оставлять людей на палубе, даже спасательные веревки не выручали. Всего выкатилось за борт двенадцать бомб.
На следующий день погода была получше, и под вечер кто-то крикнул:
— Ура, корабль!
«Замбези» начал семафорить, и вскоре собралось четыре судна. С крейсера, который находился в пятнадцати милях от них, передали приказ снова лечь на южный курс. Скоро со всех сторон замигали сигналы. Одно судно докладывало, что есть пробоина в корпусе и в нефть попала вода. Другое не могло развить ход. Почти все так или иначе пострадали, но со многими судами не удалось установить связи, поэтому картина бедствия была неполной.
Поступил новый приказ с крейсера: собравшимся вместе судам идти самостоятельно до Фарерских островов.
На следующий день «Замбези» догнал часть конвоя, в том числе «Зебру». А под вечер впереди возникли черные кручи и снежные вершины Фарерских островов. У входа в гавань Турсхавн корабли опять были атакованы подводными лодками. «Зебра» прикрыла караван, забросав лодки глубинными бомбами, «Замбези» патрулировал вход. Под утро разразился шторм, повалил снег, и два транспорта столкнулись.
На рассвете «Замбези» наконец вошел в гавань и бросил якорь. В этот день все впервые за полтора месяца увидели пробившийся сквозь тучи луч солнца.
Уже в Шотландии Тур прочитал в газетах, что такого шторма давно не было. Ветер срывал крыши с домов, в одном военном бараке на кухню влетело через окно большое дерево.
В Сент-Эндрюсе он узнал, что остальных членов «Группы „И“» опять распределили по каким-то курсам. А из США только что поступило семьдесят ящиков с запасными частями к непригодным передатчикам…
Среди норвежцев здесь царило мрачное настроение. Рассказы Хейердала про Финмарк никого не занимали. В штабе кто-то старательно приколол к стене объявление о том, что теперь КНСС будет писаться не с точками, а в разрядку…
В Лондоне Тур выложил без обиняков начальству все, что думал о безобразном снаряжении войск в Северной Норвегии. Потом пошел в советское посольство и в два счета получил бумаги, которые были нужны, чтобы вернуться в Финмарк.
XI. Обратно на Финмаркский фронт
Во вторник, шестого февраля 1945 года мать Тура (ей было уже семьдесят два года), сидя на чердаке своего домика под Лиллехаммером, слушала тайком передачу из Лондона. Рядом с ней сидел молодой человек, назвавшийся «Пером»; больше она о нем ничего не знала. Оба нетерпеливо поглядывали на часы, а стрелки, как назло, в этот день ползли очень медленно. Время дорого, в любую минуту могут нагрянуть с обыском немцы. И если они найдут Пера, ему конец. Гестаповцы пытками выбили признание из одного заключенного, он провалил целую группу участников Отечественного фронта, и явка в доме Алисон Хейердал, где долго укрывались диверсанты и парашютисты, оказалась под угрозой. Пер уже собирался уйти в Швецию, но в последних известиях из Лондона он услышал объявление диктора:
— Завтра, во вторник вечером лейтенант Тур Хейердал выступит с рассказом о Финмарке.
И Пер решил еще на день задержаться со своей радиостанцией, чтобы госпожа Алисон могла послушать сына.
Наконец в половине шестого ясно и отчетливо раздался голос Тура, словно он стоял рядом:
— Я только что вернулся с Арктического фронта, и перед моими глазами до сих пор стоит то, что я увидел. Родная Норвегия, даже не верится. Полумрак, серый рассвет, холод… Слушатели, очевидно, знают, что мы теперь занимаем передовую в Финмарке. За нами стоят русские…
Передача длилась всего несколько минут, но в эти минуты Тур словно побывал у матери. Он жив, и он вносит посильный вклад в борьбу своего народа, как и она. Кстати, госпожа Алисон сделала не так уж мало, если учесть ее годы. После войны руководители Отечественного фронта торжественно вручили ей цветы и грамоту за мужество, а из Лондона пришла фотография Уинстона Черчилля с его автографом и письмо от генерала Р. Аллена, заканчивающееся словами:
«…Мистер Черчилль поручил мне выразить Вам его благодарность за Вашу большую помощь и просит Вас принять прилагаемую фотографию как скромный знак его признания Ваших заслуг».
Велико было удивление Тура, когда он вскоре после возвращения в Лондон неожиданно встретил Бьёрна Рёрхолта, теперь уже капитана. Бьёрн, оставив в Киркенесе Рольфа Стабелла, сумел добраться до Англии через нейтральную Швецию. Теперь он хотел предложить норвежскому командованию новый план — наладить надежную связь с военными подразделениями и гражданским населением в Финмарке. Первая попытка не удалась из-за гибели «Тенсберг-Касл», на котором находилась вся аппаратура. На этот раз он предлагал организовать радиошколу в Швеции, потом забросить оттуда людей с радиостанциями в Финмарк.
В Швеции в это время проходили подготовку десять тысяч норвежских солдат. Но ведь страна была нейтральна, поэтому официально они значились полицейскими и носили соответствующую форму. Большой учебный лагерь размещался в Аксвалле, в двухстах пятидесяти километрах к юго-западу от Стокгольма. Если удастся там сформировать радиоподразделение, будут решены многие проблемы, касающиеся Северной Норвегии.
После ряда совещаний в Лондоне с участием норвежского министра иностранных дел, Представителей американских ВВС и других высокопоставленных офицеров Рёрхолт в конце концов добился разрешения действовать. Тур был назначен его помощником по учебно-строевой части, а на долю Рёрхолта выпала трудная задача раздобыть материальную часть. Стабелл присоединится к Туру, как только тот прибудет в Финмарк.
Закончив приготовления и одолжив у Бьёрна гражданский костюм, Тур в небольшом английском военном самолете пролетел через оккупированную часть Норвегии в Стокгольм, потом доехал до Аксвалля. Здесь ему разрешили отобрать шестнадцать лучших «полицейских»; все они недавно окончили пятимесячные радиокурсы. Потом ему выделили еще одиннадцать человек, обученных шифровальному делу. И Тур организовал курсы с предметами: прием и передача, норвежские и английские правила радиообмена, код, правила секретности, синоптика, физическая подготовка. Постепенно группа выросла до тридцати пяти человек, для которых Тур был и преподавателем, и командиром.