Читать интересную книгу Осколки эпохи Путина. Досье на режим - Андрей Савельев

Нам сообщали, что нельзя согласиться с идеей криминализации действий, описанных нами в статье «Алкоголизация». Это при кошмарном моровом поражении нашего населения алкоголем! Также в ВС сочли, что «Наркотизация» — это не преступление против государства, а лишь посягательство на интересы в области условий обитания и жизнедеятельности людей. При гибели в России до 100 тыс. человек в год от наркотиков! Нет, судебные чинуши определенно не желали ничего видеть вокруг себя, отмахиваясь от трагедии народа и страны, которая должна подвигать всякого честного человека к самым решительным мерам.

ВС безапелляционно разошелся с нами в определении понятия «шпионаж» и «государственная измена», заявив, что эти преступления могут быть совершены только в пользу конкретного иностранных государств. А если эти деяния никому не на пользу, но лишь во вред нашей стране? Если эти деяния реализуют просто задачи террористических организаций, а вовсе не государств? Если это деятельность отдельного маньяка, намеренного нанести ущерб нашей стране, доискиваясь государственных тайн страны и распространяя их, скажем, в сети интернет? Тупая чиновничья группировка, получившая статус высшего судебного органа, не желала видеть очевидного, не понимала ни реальной обстановки, ни самой страны, за счет которой питалась, обслуживая при этом правящую олигархию. Эти люди лишены способности сформулировать и обосновать даже свою собственную позицию. Они фабрикуют даже не отписки, а просто откровенную чушь — набор слов, исходящих от патологических лентяев и неучей. Они имеют лишь мнения, случайно залетевшие в их неумные головы… Где место этим людям? Уж точно не в судебных органах, не на государственной службе.

Отзыв, поступивший из Правительства, был многословнее, претендовал на аналитизм, но также демонстрировал низкую квалификацию тех, кто под руководством вице-премьера А.Жукова штамповал официальные отзывы на депутатские законопроекты — почти всегда лишенные аргументов и знания дела, а также страдающие нарушениями логики. Безо всяких оснований нам сообщалось, что наши новации могут «привести к существенному ущемлению конституционных прав и свобод граждан, таких как право на свободу слова, свободу предпринимательской деятельности и др., а также осложнить международное сотрудничество в уголовно-правовой сфере». Разумеется, правительственные эксперты не утруждали себя обоснованием этого бреда.

Отрадным в отзыве было то, что чиновники поняли, что мы собираемся ввести в УК те нормы, которые будут направлены именно против них, что в их повседневной дея- тельности будущие правоприменители смогут увидеть факты вредительства. Поэтому нам было сказано, что мы хоти вернуться к политизированным трактовкам УК РСФСР 1960 года. Верно, именно это мы и хотели сделать. С нашей точки зрения, законодательство о преступлениях против нации и государства должно быть сплошь политизировано, глубоко политизировано, поскольку касается политических сущностей и политических интересов. Правительственному клерку этого не понять. Он начнет что-то понимать, только когда его без всякого права будут брать за грудки и прислонять к стенке. Как уже не раз бывало в нашей бурной истории.

То же можно сказать и о наших расхождениях в оценке алкоголизации и наркотизации страны, а также о пропаганде переселения за границу. Для бюрократии это доходные статьи ее изменнической деятельности, для нас — очевидное преступление против нации и государства.

Что меня всегда волновало, так это полное отсутствие во всех без исключения законодательных инициативах «партии власти» какой-либо научной базы. Все обоснования, которые мне приходилось читать, сводились к одному: нам так нравится, уверены, что от этого всем будет хорошо. И вот в отзыве на наш проект нас начинают поучать: мол, любое изменение обязательно должно быть обосновано с научной позиции и подкреплено данными правоприменительной практики. И откуда же мы все это должны взять? У тех, кто пишет всё те же негодные отзывы? У тех, кто вообще лишен понимания научной истины и здравого смысла? У тех, кто не способен придерживаться даже элементарной логики?

Конечно, при нашей загруженности другими делами, мы допустили ряд неточностей. Эти неточности были исправлены, и проект вновь был направлен по инстанциям. Вновь прошел волокитное рассмотрение, после которого нам сообщили, что существенных изменений в новом тексте не усмотрено, и инстанции не поддерживают данный законопроект. Дальше наступила очередь думской волокиты, которая окончательно угробила перспективы рассмотрения проекта в пределах моих депутатских полномочий. На последнюю сессию 2007 года проект не был вынесен и сгинул в мусорных архивах Думы.

Из этой эпопеи я делаю вывод о том, что бюрократия не способна работать с народным представителем, ибо она лишена способности реагировать на насущные проблемы и не имеет профессиональных навыков, которые позволяли бы вести продуктивную дискуссию с субъектом законодательной инициативы, коим является депутат. Именно поэтому мы сталкиваемся с диктатом бюрократии. Она не способна к дискуссии, диалогу и сотрудничеству. Бюрократия — суть воплощение идеи антинациональной тирании.

Разумеется, самое острое противостояние бюрократии и нации проявляется в отношении к проблеме чрезвычайного законодательства. Чрезвычайное законодательство — инициатива по уничтожению бюрократии. Поэтому внутри бюрократии никогда не быть решительной поддержке такого рода законодательным изменениям. Они могут быть введены либо волей национального лидера (лидера Россия заждалась), либо волей последних спасителей страны, которые удержат ее от краха, отстраняя бюрократию от управления и лишая ее права что-либо решать. Это можно назвать «революционной законностью», которая жестока не только к бюрократии. Но ее позитивная роль именно в этом — в уничтожении бюрократии. Фактически ниспровержение негодного законодательства — это ответ народа на отсутствие национального лидера, который способен к проведению «революции сверху».

Ответ террористам: на войне как на войне

В борьбе с мятежом России опоздала. Возможно, навсегда. Пока общественное сознание потрясали страшные террористические акты, происходящие то в столице, то на Северном Кавказе, властные спикеры толковали о войне и необходимости мобилизации всех сил против опасности террористической угрозы. Но стоило террористам найти свое успокоение на государственных должностях, широко открытых для них в Чечне, и мятеж оказался для власти вполне удобным процессом. Сдавать территории в управление бандитом было куда как проще, чем сражаться с ними и предоставлять народу самоуправление. Огромное запаздывание в понимании ситуации демонстрируется неготовностью общества и инфраструктуры государства к противодействию новым методам войны, которые были узнаны лишь в жестоких терактах, а в прочих формах до сих пор так и остаются неизвестными. Мятеж происходит у всех на глазах, маскируясь под «стабильность».

Разработка контртеррористической стратегии не может состояться, если не будут установлены конкретные виновники, дававшие неверные прогнозы и снабжавшие государственную власть неверными стратегическими ориентирами. Прежде всего, это касается Чечни. Но в значительной мере — и общей ситуации в стране, которая остается катастрофической, но таким образом практически никем из высших государственных чиновников не характеризуется. У политического руководства страны не складывается понимания, что Россия как государство может «схлопнуться» в ближайшие десятилетия. И причиной тому может быть как совокупность ряда факторов, так и отдельные кризисные процессы (демография, неконтролируемая миграция, наркомания, техногенные катастрофы, интервенция и др.).

Для того чтобы иметь какую-то надежду, что мы еще в состоянии отреагировать на убийственные для нашей страны процессы, необходимы самые радикальные меры в самых различных областях государственного регулирования. Они в свою очередь могут быть сформулированы только если отказаться от негодной системы ценностей, показавшей свою полную несостоятельность, но до сих пор внедряемой всеми силами государственных институтов. Речь идет о гибельной доктрине либерализма, ставшей необъявленной идеологией власти.

Терроризм и мятеж невозможно победить одними лишь техническими мерами. Президент, отдавая приказ на расправу над бандитским режимом в Чечне, говорил, что необходимо расправляться с террористами в их гнезде. Но дело в том, что за прошедшие годы мятеж и внешне мирные антироссийские установки дали метастазы во всем национально-государственном организме России. Не случайно в СМИ антигосударственный пафос сменился антируссним. СМИ, которые власти удалось взять под контроль, оказались лишены концептуальной позиции, чтобы обеспечить коммуникацию между властью и обществом, но прекрасно поняли сигнал из Кремля, разрешивший клеветать на русскую культуру, историю, представлять русскую молодежь как экстремистскую группу и т. д.