Цель находилась примерно в километре от зрительских трибун. Всем нам было хорошо видно, как атакующий самолет вышел на нее со стороны, поблескивая выпуклой капсулой на борту. В капсуле находилась бомба без заряда, но с теми же аэродинамическими свойствами, что и атомная.
Вначале самолет шел так низко, что его не было видно. Потом вдруг появился на высоте примерно пятисот метров и оттуда спикировал на цель. Выполнив половину «мертвой петли», он поднялся вверх по полуокружности, готовясь к переходу в положение «вверх колесами». Именно в это время бомба автоматически была сброшена и полетела вверх по траектории. Когда в следующий момент самолет оказался вверх колесами и, таким образом, начал удаляться от цели, пилот выполнил полуоборот, чтобы перейти в нормальное положение, снизился и быстро исчез из радиуса действия атомной бомбы. Достигнув километровой высоты, бомба потеряла скорость и стала по траектории падать на цель.
Просмотрев эту впечатляющую сцену, я здорово усомнился в своем понимании «договора» как гаранта одностороннего преимущества для Швеции. Правда, скорее всего, заключалась в том, что ценность совершаемого обмена была равнозначной.
Вернувшись в Вашингтон после посещения «Неллиса», я засел за составление донесений. Странно, но удовлетворить запросы и пожелания Центра было легче и быстрее всего. И не только в этом случае – так было почти всегда.
Три инженера в Москве вдалбливали мне, что хотели бы со всей возможной четкостью узнать, как определенное устройство действует с конструкторской точки зрения. Речь шла не о подробных чертежах, воспроизводящих все составляющие, а чаще всего о принципиальных схемах сочленений.
Русские инженеры полагали, что это очень секретно и труднодоступно, поскольку сами жили в обстановке традиционной секретности. Но в США границы доступного определялись иным способом.
Инструкции с описанием правил обращения и практического использования делались, разумеется, секретными. Но технические описания оборудования редко снабжались этим грифом. Они были труднодоступными лишь из-за ограниченного распространения. Однако Москву в данное положение вещей я посвящать не стал.
Без каких-либо трудностей мне удалось получить в «Неллисе» именно то, чего хотели русские. «Принципы конструкции прицела для метания атомных бомб» – так стояло в их списке. Помню, что иронично подумал, готовя сообщение: «Вот и еще несколько часов, сэкономленных на длинном пути к балансу сил».
Впоследствии американская сторона заявляла, что секретных материалов, если бы захотел, я мог посылать в ГРУ в сотни раз больше. Это показывает, что они не совсем понимали, о чем речь. Во-первых, я был слишком перегружен текущей работой, чтобы успевать сверх возможного. А во-вторых, вопрос не стоял так, чтобы хватать все без разбора. Существовали точные указания как со шведской стороны, так и со стороны Центра: что именно они хотели получить. И выходить за эти рамки – кроме исключительных случаев – у меня не было полномочий.
Глава 21
На первом году пребывания в Вашингтоне Веннерстрем слышал кое-что о царящей там системе взяток и повсеместном ее распространении. Отдельные факты можно было почерпнуть из прессы, но основным источником информации были американские друзья и знакомые. О том, что такая система существовала, Стиг знал и прежде, но ее размах и масштабы при ближайшем рассмотрении просто поражали. Дело обстояло значительно хуже, чем он по неведению предполагал. Приходилось читать и слышать от знакомых, что даже неподкупная полиция вовсю брала взятки. Поначалу он смотрел на эти факты скептически, предполагая, что речь идет лишь о некоторых исключениях. Но постепенно получал все более убедительные доказательства, что и лица, занимающие высокое положение, брали взятки в замаскированной форме. В конце концов, его уважению к американскому обществу был нанесен ощутимый удар.
Это чувство глубокого разочарования дало мыслям новое направление. Что-то вроде того, что «дурной пример заразителен». Иными словами, гибкий и восприимчивый ум задался вопросом, не начать ли использовать такое положение в своих целях? В международном шпионаже все средства оправданны. Исходя из этого, вполне резонно изменить оценку: система взяток не худшее, что имеет человечество.
Но пойти на подобную авантюру оказалось значительно трудней, чем представлялось. Стиг всякий раз испытывал смущение, воображая себя с глазу на глаз с предполагаемой «жертвой». Как изложить суть, какие подобрать выражения? «Во сколько вы оцениваете свои услуги?..» Нет, гордый швед в таком низком деле не верил в себя и не считал себя для этого достаточно «положительным». Кроме того, вспоминалось предупреждение Петра Павловича:
– Запомни, дача взяток – рискованное дело. Давать надо с изяществом, уверенно. Так что если надумаешь – будь осторожен!
В конце концов, Веннерстрему надоело ломать над этим голову. Но, как на грех, вскоре он познакомился с одним южноамериканским коллегой. Тут не было никаких общих интересов, просто легкое знакомство: их объединял, как ни странно, шведский пунш. Парень был прямо-таки влюблен в ледяную холодность неведомого прежде напитка и время от времени приходил к Стигу домой, чтобы по дружбе получить несколько бутылок.
Однако кровь напитком не остудишь. Живой латиноамериканский темперамент бушевал, втягивая обоих в бездумность и бесконечную болтовню, и однажды в таком «кайфе» чисто случайно разговор зашел о взятках. Как раз перед этим швед пожаловался на загруженность в офисе.
– Тогда осмелюсь утверждать, что вы неправильно работаете, – произнес южанин многозначительно. – Что касается меня, я не слишком утруждаю себя, а позволяю другим делать необходимую мне работу.
Тут он рассмеялся над прямо-таки недоумевающей физиономией собеседника. И добавил довольно резко:
– Вам следует многому научиться!
Однако это замечание не сделало его визави сообразительней.
– Ну, если говорить прямо – взятки! С их помощью вы можете многое получить без особого беспокойства. Но самого этого слова следует избегать. Лучше умело завуалировать.
Стиг насторожился. Здесь явно было что-то, к чему стоило прислушаться. Возможно, то самое, что Петр называл «изяществом».
– Завуалировать? Каким образом?
– Просто: основываясь на опыте самих американцев. Военные здесь сплошь и рядом покупают услуги гражданских, распределяют рабочие задания в их институты – это общеизвестно и признано. Почему иностранный военный не может делать то же самое? Например, можно попросить гражданского инженера раздобыть технический материал. Объясняешь, что «зашился» с делами, даешь рабочее задание, определяешь время – и платишь за результат.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});