Читать интересную книгу Перед тобой земля - Вера Лукницкая

Касса, наконец, закрыта, шагая через людей и вещи вместе с кассиром, пробираюсь в его "квартиру" на дебаркадере. Покупаю 4 билета - каюта 2 класса. И прошу еще два - палубных, для геодезиста с женой, которые ехали со мной в поезде, и всюду не могут устроиться, и я всюду им помогаю.

Последние усилия, багаж, грузчики, вваливаемся, когда с парохода снимают трап.

Пароход стоит еще несколько часов метрах в десяти от дебаркадера...

Выходим из Усть-Кута, таща на буксире 9 барж. В последнюю минуту санитарный надзор запретил взять 10-ю баржу, уже переполненную пассажирами, купившими билеты.

Ночь. Лена тиха, благостна, тепла...

28.06.1939

...Обошел весь пароход, ища укромного местечка, чтобы писать дневник. Везде груды сонных и полусонных тел - грязных и измотанных пассажиров 3 класса и палубных. Буксиро-пассажирский пароход ЛУРПа рассчитан на 170 пассажиров, а нас 300. Да еще около 600 пассажиров на баржах, которые мы тянем за собой, и груз.

Пассажиров 1 и 2 классов стали кормить обедами. Этот обед мы сегодня пробовали - есть его невозможно, не лезет в рот даже после многодневной "диеты": щи - вода с капустой, котлеты полусъедобные, творог, скисший, и компот, который, как и творог, все выбрасывают за борт. На баржах и того нет, и, если б не случайные вынужденные стоянки, народ в буквальном смысле голодал бы.

И нельзя сказать, чтоб по берегам Лены было голодно. Ничуть. Продуктов по деревням избыток (ниже запишу о моем посещении деревни Марково). Дело в исключительной бесхозяйственности пароходства. Колхозы по берегам Лены страдают от неорганизованности сбыта своих продуктов.

Вот что рассказал мне колхозник, заведующий факторией заготпушнины, бывалый моряк, мужик из деревни Верхнее Марково: "Колхозники получали в прошлом году по 4 кг зерна на трудодень. Семья в среднем выработала в прошлом году по 1000 трудодней. В переводе на деньги это количество зерна стоит примерно 5000 рублей, да 1000 рублей выдавали деньгами. 1 рубль на трудодень. Кроме того, большинство крестьянских семей имеет скот - корову, поросят, птицу и обязаны сдавать государству только масло. Молока избыток. Кормим поросят молоком и картошкой, капусту - излишек - просто выбрасываем... Местные жители к тому же часто охотники: фактории заготпушнины раскиданы вдоль всего берега. Очень много медведей; черно-бурая лиса бывает, но редко; есть лось, лисица, горностай; волка почти нет. Несколько лет назад в деревню завезли 20 штук ондатр и три года не разрешали их бить. Сейчас развелось - черт ее побери - видимо-невидимо, - и рыбу в сетях съест, и сети съест! А шкурку снимать с нее прямо-таки противно: крыса и крыса!"

Шкуру ондатры фактория принимает по 6 рублей.

Он сам осенью за полтора месяца охоты заработал тысячи полторы. Вот так...

Грязь на пароходе исключительная: в уборных - их 3 очка - нет света, а перед ними всегда очередь. Перед тремя умывальниками такая же очередь.

Но в каютах 1 и 2 классов чисто. Клопов нет, и никаких насекомых.

Берега гористы, горы - в сплошном лесу, Лена течет спокойно. Между Усть-Кутом и Киренском - 3 км, между Киренском и Витимом - 4 км в час. Опять подходим к берегу, к лесному складу - опять дрова грузить.

Крик капитана в рубку:

- Баркасы не давайте под пассажиров, пароход будет стоять один час всего, уйдут - останутся!

...Трапы, однако, спущены, и пассажиры барж высыпают на берег с посудой. Костры, варка пищи, купанье, стирка...

При погрузке дров с баржи увидели утопленника, связанного веревкой. Плыл по течению. Составили акт...

...По телеграфу приказ: "Оставив баржи здесь, пароходу пойти обратно вверх до встречи с пароходом, посланным вдогонку с той баржей, которую оставили в Усть-Куте, привести ее сюда, присоединить к каравану и после этого двигаться дальше". Узнали об этом после нескольких часов стоянки чинили лопнувшую пароходную трубу. Мы голодали весь день, и я решил использовать время. Подговорив Юру и взяв спальные мешки, плащи и рюкзаки, мы сошли на берег. Пассажиры, как оказалось, уже облазали всю деревню в поисках продовольствия. А мы, взяв лодку, переправились на другой берег. Юра остался ловить рыбу, а я побрел выклянчивать продукты. После долгих поисков вернулся с 4 яйцами, кружкой сметаны и половиной чайника молока.

10 вечера. Пароход гудит, уходит. Баржи остались. Ночь в моем распоряжении. Оставив Юру с вещами, отправляюсь вдоль берега за 3 км в деревню. Темнеет, идти одиноко. Деревня Верхнее Марково. Первые попытки найти продукты безуспешны. Фактория Заготпушнины. На завалинке крестьяне двое с велосипедами. Заговариваю с шутками и прибаутками. Здесь это любят. Языки развязались. Егор Ч. - в прошлом солдат, затем - партизан, охотник. ...Ведро картошки - 5 рублей. Это считается здесь втридорога, но я не торгуюсь. Ведет в хату, с готовностью продает мне яйца, молоко, сметану. Нет хлеба: "Не печем, сами закупаем в кооперативе, на том берегу". Дело кончается покупкой 3-х кур живых (!) - по 15 рублей. В действительности они здесь стоят 7 - 8 рублей. Егор соглашается за десятку сплавить меня к нашим баржам. Лодчонка. Плывем по течению Лены. Ночь, туманы, великолепная тишина, обаяние могучей реки... Егор заговорил об "Угрюм-реке". Эту книгу здесь знают все. Подтвердил точность описанных событий, назвал прототипа Громова. Рассказал, что сам в это время работал на призывном пункте в Киренске, отсюда отправилась рота солдат. После расстрела вернулись обвешанные барахлом, награбленным у расстрелянных рабочих1.

Свободно высказывался о "Тихом Доне", о "Поднятой целине", о Новикове-Прибое.

Говорит, что читает очень много, выписывает книги сам через книгоцентр. Жалуется, что деревня хоть и живет материально хорошо, но культурных потребностей удовлетворить нечем. Переживает, что здесь до сих пор нет МТС.

Ю. На берегу. Окликаю его, появляется в тумане. Забираем его, переправляемся на левый берег, к баржам. Все спят. Раскладываем костер. Егор, ярый охотник, долго сидит с нами на бревне, рассказывает об охоте на медведей и на другое зверье.

Уезжает, толкая лодку шестом против течения.

Ночью - еще одно происшествие: с баржи человек упал. Будто бы перелезал с одной баржи на другую. Спустили баркас, разожгли костер, приводили его в сознание.

Светлеет. Ночь проходит без сна. Кипячу молоко, ощупываем, чистим, опаливаем кур, зарезанных тут же...

29.06.1939, Киренск

Стоянка. Ремонт колеса. Ругань толпы, жаждущей переправиться с затапливаемой пристани. Осмотр городка - очень живописного. Покупка картошки, хлеба. В городе нет сахара, мяса, масла, консервов. В магазинах есть промтовары: дешевая обувь, пальто, бракованное белье.

Поплыли. С одной из барж упали двое. С баржи - помощь... Одного удалось вытащить...

Итак за семь дней пути: 1) дважды - порча машины; 2) возврат за баржей; 3) утопленник - связанный; 4) утонувший, один из двух; 5) спасенный, упавший в воду. Не много ли?..

Стоял на палубе, пока не вошли в Витим, обогнув остров в его устье и посторонившись от второго. Волны, взбугренные нами, при расставании с Леной пытались догнать нас на развороте. Но быстрые воды Витима прямили их.

Вошли в Витим. Я словчился, увидев, что повар приготовил кому-то четыре отличных свиных отбивных, потребовал себе тоже. Повар, растерявшись, приготовил и мне, и никто даже не спросил с меня денег, так что днем я сам доискивался, кому их уплатить.

Плывем по Витиму. Река сурова, и суровость подчеркнута пасмурным, свинцовым небом.

Полчаса назад, оторвавшись от книги на верхней палубе, увидел, что мимо меня, иссякая воздух, летит туча гари из трубы. Осмотрелся - она не пачкает. Оказалось, это не гарь, а сонмы мошкары.

За нами от Витима десяток барж гуськом. Караван почти не движется, вдвое тише пешехода. Вода темно-свинцовая. Ее рябит ветер. Холодно. Суровый, жесткий пейзаж... По корме справа - шлейф дождя; гром, молнии - за грядой.

Над нынешним берегом - старый берег, метров на 10 выше, где, видимо, текла прежде Лена. Бревенчатая стена причалов, сейчас повисшая в воздухе. Вяч. Шишков рассказывал мне о стене, с которой сбрасывали рабочих. Видимо эта.

Старинные бревенчатые дома, чудесные своим древним стилем, покосившиеся, почерневшие. Купеческие, промысловые... Ветхие избушки. Старая церковь в тесной ограде, окруженная деревьями. Много собак. Широкая улица набережная.

30.06.1939

Прошли Воронцовский затон. Часа в 4 утра - Мама. Недолгая стоянка: высадили десятка полтора пассажиров. Здесь слюдяные разработки. Беседую с капитаном. "В 1930 г. сюда был сплавлен двухэтажный дом. Сейчас большой поселок, и второй - на косе правого берега Мамы. Работают спецпереселенцы. Главные рудники - вверх по маме, километров за 60. Другие - по Витиму, начиная с 20 км. А против Мамы - колхозы, сажают картошку, овощи. Помидоры. Вызревают".

С 5 утра становимся на погрузку дров, стоим 4 часа.

1.07.1939

Проходим деревню М. Северную - горы, слюдяные рудники, - затем Б. Северную. В отвалах рудников - пересыпчатый блеск слюды.