День был слишком ветреным, и рыбаки не спешили выходить на промысел. На суше тоже работы хватало. Кто-то чинил сети, кто-то сортировал давешний улов по корзинам, чтобы отнести его на рынок, а там продать за бесценок. Рыбы в Капернауме слишком много, чтобы она стоила дорого. Петр давно отметил для себя любопытную вещь: в местном языке не существует названий видов рыб, всякая рыба - просто рыба. Большая или маленькая.
– А-а, плотник из Нацерета! Скоро же ты сделал работу. - Пузатый рыбак с радушно разведенными руками вышел из ветхого строения, служившего складом снастей и жильем одновременно.
Из соседнего домика тоже выглянул мужчина и крикнул куда-то в сторону:
– Эй, Яаков, иди сюда! Иешуа из Нацерета лодку привез! Очень скоро вокруг лодки собралась небольшая толпа - в основном рыбаки или их жены. Дружно сгрузили лодку с повозки, стали шумно обсуждать, как всегда, добротную работу известного плотника.
Иешуа отвлек мальчишка - оборванец, худющий, как скелет, он тянул его за край одежды.
– Что тебе от меня нужно, мальчик? - мягко спросил Иешуа.
– Ты ведь плотник из Нацерета? - Парнишка пытался выглядеть серьезно, хмурил брови, но хитринка в глазах была видна слишком отчетливо.
– А что ты хотел?
Парень не ответил. Хихикнув, он опрометью помчался куда-то в глубь города с воплем:
– Плотник из Нацерета уже здесь!
Внешне Иешуа никак на это не отреагировал, однако Мастер ощутил резкую перемену настроения своего ученика. Смесь каких-то непонятных чувств обуревала Иешуа. Неприятное предчувствие, неуверенность, может, даже боязнь чего-то. Петра вдруг осенило: Иешуа просто волнуется! Нервничает, как студент перед экзаменом. Учащенное сердцебиение, бледнота кожи, сумбур в мыслях... Все признаки. Вот только не из-за лодки это. За лодку Иешуа спокоен - он починил ее на славу: вон рыбаки все хвалят, никак нахвалить не могут. Значит, заплатят славно... Нет, здесь дело в другом.
Очень скоро Петру удалось подтвердить свою догадку. Рыбак, заказавший ремонт лодки - толстяк по имени Фома, - пригласил Иешуа, Петра и Андрея к себе в дом: поесть, отдохнуть с дороги и переночевать перед обратным переходом. На ужин (естественно, рыбный) пришло еще несколько мужчин - друзья Фомы. В самом разгаре пиршества, когда вино уже многим развязало языки и начались сугубо мужские разговоры, сдобренные крепкими выражениями и обычными для всех времен и народов физиологическими подробностями взаимоотношений полов, Петр заметил, что в дверях скромно стоит молодая женщина - крестьянка, а подле нее - ребенок. Непонятно только, мальчик или девочка - дитя было абсолютно лысо и настолько грязно, что определить пол не представлялось возможным.
– Полегче, братья, полегче! - Петр сказал это громко, чтобы услышали все. Непристойности прекратились. Мастер показал утихшим рыбакам на женщину. Давайте пощадим ее уши!
Всеобщий смех был ему ответом. Посыпались возгласы:
– Да она все лучше нас всех знает!
– Сама может рассказать и не такое!
– Эй, красавица, что тебе здесь надо?
Все время молчавший Иешуа произнес:
– Она пришла ко мне.
Хохот еще громче.
– К тебе, плотник? Зачем ты ей? Разве только починить руки ее дитяти?
Теперь Мастер заметил, что у мальчика-девочки совершенно сухие руки - две безвольно болтающиеся плети, тонкие, бледные. Кости, обтянутые кожей.
– Неужели вы думаете, что я могу чинить только лодки? - Иешуа встал и надменно - чужая для него реакция! - оглядел собравшихся.
– Погоди, я сейчас принесу тебе долото! - Один из напившихся вдрызг рыбаков попытался встать, но не удержался и повалился на сидящих.
Это вызвало новый приступ веселья. Да и шутка его многим острой показалась.
Иешуа, абсолютно не обращая на них внимания, выбрался из шумного дома, отвел женщину в сторону, за ним вышел Петр.
Ночь уже опустилась на рыбацкий поселок, с озера дул резкий ветер. Женщина ежилась от холода, закрывая полами одежды своего ребенка.
Придерживая растрепанные ветром длинные волосы, Иешуа спросил:
– Ты пришла ко мне? Можешь не отвечать, я знаю - ко мне. Скажи только зачем я тебе? Кто я, по-твоему?
– Ты Иешуа, чудотворец из Нацрата. Машиах. Ты лечишь немощных, избавляешь женщин от бесплодия и воскрешаешь мертвых. Так? Это люди говорят... - В голосе женщины сквозило сомнение.
Теперь Иешуа позволил себе рассмеяться. Посмотрел на Петра:
– Люди врать не станут! Так, Кифа?
Петр был ошеломлен. Вот тебе и беспроволочный телеграф - за два дня в разные концы Галилеи разнеслась весть об Иешуа-волшебнике, Иешуа-враче, Иешуа-еще-Бог-знает-ком. Да и обещание свое Рувим из Ципора, как и ожидалось, не сдержал: разболтал всем, кому смог, о чудесном исцелении сына. Мухой разболтал!
– Ты права, женщина, все так и есть. - Иешуа принимал игру: доктор значит, доктор!
Он присел возле ребенка, выпростал у него из-под одежды одну руку, внимательно изучил. Дитя глядело на собственную конечность, как на отвлеченную вещь, - пустым, ничего не выражающим взором.
– Я вылечу ей руки. - Иешуа, сидя на корточках, повернулся к Петру, смотрел пристально, серьезно. - Я сам вылечу ей руки.
На слове "сам", было сделано явное ударение. Впрочем, Мастер и не собирался вмешиваться в "чудотворение" Иешуа: дал обещание - изволь сдерживать, тем более что походная аптечка полевого агента Службы Времени была бы здесь бессильна. Ребенок родился с атрофированными руками - операция помогла бы, а так...
– Равви, это мальчик, - тихо произнесла женщина.
– Что? - Иешуа поднял на нее глаза.
– Ты сказал "вылечу ей", а это мальчик, Навот, мой младший сын.
– Мальчик, - рассеянно повторил Иешуа. - А какая разница? Скажи мне, женщина, ты веришь в меня?
Крестьянку вопрос смутил. Петр уловил недоумение: как это так? Что значит "веришь, не веришь"? Если лечишь людей и они выздоравливают, то чему здесь можно не верить?
– Ну....да... - нерешительно сказала.
– Послушай, - Иешуа встал перед ней в полный свой, немалый рост, - это простой вопрос, и мне важно знать правдивый ответ. Веришь ли. ты, что я помогу твоему сыну?
Иешуа, прищурясь, вглядывался в растерянные глаза женщины. Усиливавшийся ветер срывал с ее головы платок.
Вообще, погода портилась. Причем стремительно. На озере зарождался настоящий шторм, низкие тучи, невидные в темноте, скрывали луну и звезды. Истерично кричали птицы, чутко реагирующие на изменения погоды. Иешуа выглядел если не грозно, то весьма величественно - высокий мужчина в светлых одеждах, с длинными развевающимися волосами, одухотворенным лицом, стоял ровно, незыблемо - неподвластный набирающей силу буре.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});