дороге, ведь Глазавид обычно погружался в деловые бумаги и просил не мешать. От длинных поездок драконианец всё ещё уставал, первые разы еле дожидался, когда можно будет вернуться в экипаж и на обратном пути отключался. Впрочем, ему выдали пилюли и они помогли восстановиться физически, но с настроением было менее радужно. Большинство дворян оказались лишены деликатности и драконианец из особого гостя превратился в нечто среднее между компаньоном, которого терпят только из уважения к хозяину, и экзотической зверушкой.
* * *
Особо тягостное впечатление на Роя произвёл обед у графа Изисада на второй неделе жизни у барона. Ещё по дороге Глазавид предупредил, что у графа своеобразное чувство юмора, просил потерпеть и уважительно отнестись к слабостям пожилого представителя одного из самых знатных родов планеты.
Как выяснилось почти с порога, к «слабостям» относились самодурство и презрение ко всем, кто ниже него по статусу, а уж не обладающих титулом граф считал хуже мебели. Когда ему представили дракона, Изисад начал резко и бесцеремонно крутить Роя, рассматривая, чуть ли не зубы полез считать. Драконианца ошарашило такое обращение, а когда он опомнился, граф уже отвернулся к другим гостям. Глазавид моментально утянул Роя в угол за кадку с высоким раскидистым кустом, зажал драконианцу рот, шикнул на возмущённое мычание, призвал к благоразумию и заверил, что больше никто не тронет.
– А вот и мой любимец, – отвлёк их громкий и визгливый голос Изисада. В зале резко наступила тишина и Рой тоже затих, не желая привлекать к себе лишнее внимание.
На середину вышел, слегка подпрыгивая на левой ноге, большой чёрный ворон. Довольно старый, судя по наростам на клюве и тусклым перьям на груди, но на голове ещё просматривались отблески глубокой синевы.
– Здр-р-равия желаю! – каркнул он, оглядел собравшихся и прищурился. – Пр-р-ришли жр-р-рать, дар-р-рмоеды?
Граф расхохотался, гости вежливо присоединились. Изисад взял что-то с подноса у стоящего рядом слуги и кинул любимцу, тот поймал клювом на лету и проглотил.
– Благодар-р-рствую, – поклонился ворон, словно выполнил цирковой трюк. Хозяин дома ткнул пальцем в пухлого дворянина у противоположной стены.
– Предскажи-ка, вещая птичка, от чего он помрёт?
– От обжор-р-рства на ваших щедр-р-рых хар-р-рчах.
Все опять засмеялись, даже пухлый дворянин. Потом досталось одному юноше за укороченные штаны: ему посулили простуду от переохлаждения. Следом даме со множеством украшений предрекли, что красота утянет её с моста в реку. Рой со странным ощущением ирреальности взирал на происходящее, а особенно – на корвуса. Разумная раса из созвездия Ворона славилась мудростью и благородством, и было физически больно наблюдать, как её представитель подобострастно изображает злого шута для мерзкого старикашки.
– У нас сегодня новый гость, – меж тем заявил Изисад. – Тоже в некотором роде, хе-хе, птичка. Ну-ка, Кутх, что предскажешь дракону, собрату по крылатости? – и граф противно рассмеялся над собственной шуткой.
Пока все хихикали, барон вытолкнул Роя из-за кадки, шикнув: «Молчи!» Корвус шустро приблизился, склонил голову к правому плечу и снизу вверх – он еле доставал драконианцу до пояса – пронзительно и грустно заглянул в глаза. Рой, готовый выдать отповедь, замер. В этот момент ожили часы на дальней стене, скрипуче и громогласно пробив пять.
– К столу, к столу, – постучал тростью по полу Изисад, тут же забыв о драконе, и направился к дальним дверям. Гости поспешили следом.
– Я не сяду с ним за один стол, – повернулся Рой к барону. – Даже не просите, не сяду.
– Тебя там и не ждут, – поморщился Глазавид, – питомцам накрывают отдельно, на половине слуг. Слышишь, уже приглашают. Ступай, после обеда встретимся здесь же.
– Нет, я ухожу. Немедленно.
– Не смей! Веди себя благоразумно и иди со всеми.
– Ни за что.
– Дур-р-рак! – сердито прошипел за спиной корвус. – Бар-р-рон, я бер-р-ру его на себя. – Глазавид секунду колебался, потом кивнул и поспешил в столовую. – Молчи и иди за мной, – зыркнул Кутх на драконианца.
– Вы мне тем более не указ, – фыркнул Рой и развернулся к выходу. В зале почти никого не осталось, лишь в боковую дверь уходили последние из слуг, но на пути Роя из ниоткуда вырос охранник.
– Господин Кутх, какие-то проблемы? – спросил он.
– Нет, Тевор, всё в порядке, спасибо. – Охранник козырнул, подозрительно оглядел драконианца и отошёл. – Никогда здесь не спорь, если жизнь дорога. Пошли, – без нарочитого грассирования речь звучала серьёзно и устало. Рою расхотелось противоречить.
Кутх привёл драконианца к одноэтажной пристройке позади дома. Выцветшая табличка на двери гласила: «Потусторонний В… Предсказ… с 8 до 10». Сидящий на крыльце охранник невозмутимо без вопросов распахнул дверь, Кутх пропустил гостя вперёд. Через узкое проходное помещение они попали в просторную комнату, уставленную вазами, статуями и бюстами разных существ. По периметру расположились книжные шкафы, у дальнего окна притаился низенький столик, а в углу – мольберт. Справа витражные двери вели в густо увитую зеленью оранжерею. Корвус взлетел на массивную каменную голову гуманоида, венчающую приземистый солидный постамент.
– Садись, – кивнул он на кресло напротив.
В двери отчётливо дважды провернулся ключ.
– Нас заперли? – обернулся Рой. – Как же я потом уйду?
– Постучу и выпустят, – спокойно ответил корвус. – Я же опасный инфернальный посланник, всегда запирают, но давно лишь по привычке. Заодно охраннику оправдание, что не зря жалование получает. Дазесиж ветеран, серьёзно служить ему тяжело, а так сидит, отпирает-запирает – вроде при деле. Попутно слишком настырных просителей гоняет. Что ты всё стоишь?
Рой осторожно опустился в потёртое кресло, оно протяжно скрипнуло. Кутх спокойно рассматривал гостя, чуть склоняя голову то к правому плечу, то к левому.
– Табличка на двери выглядит так, будто Потусторонний – ваше родовое имя, – заметил Рой, чтобы нарушить молчание.
– Это скорее титул, как у тебя «небесный» перед драконом, – отозвался корвус.
– Я не дракон.
– Так и я не совсем ворон. Давно ты прилетел?
Рой вдруг понял, что не может сказать, сколько месяцев прошло. С незнакомым календарём, оторвавшись от привычных регулярных событий, он потерял ощущение времени, и в некоторые периоды вообще не считал дни.
– Осенью, – наконец ответил он, – когда листва только начинала облетать.
– А споришь так, словно неделю назад. Впрочем, драконианцы