Читать интересную книгу Война империй. Тайная история борьбы Англии против России - Андрей Медведев

Со смертью Муркрофта, возможно, связана и еще одна загадка. Он скончался 27 августа 1825 года. В 1826 году во Франции были опубликованы записки Мира Иззет Уллы, о которых говорилось в предыдущей главе. Так вот вполне вероятно, что попали они туда именно из Афганистана. Не исключено, что Муркрофт возил с собой ту самую копию документа, которая попала к издателю.

На самом деле охота за бумагами ученого и шпиона шла больше десяти лет. В сентябре 1833 года губернатор Оренбурга Василий Алексеевич Перовский пишет директору Азиатского департамента Министерства иностранных дел Константину Константиновичу Родофиникину: «…Состояние заграничной торговли здешнего края и сношения с соседними народами заставляют желать, чтобы можно было получать верные и основательные сведения обо всем происходившем в областях Средней Азии и о положении тамошних дел. Поэтому, — добавляет губернатор, — было бы удобно посылать посланника не от правительства, а от местного начальства, при этом избегается гласность и сократятся большие издержки».

Письмо генерал-губернатора рассматривали военный министр и глава МИД империи, оно дошло и до царя, оставалось лишь решить, кто отправится с тайной миссией в Бухару. А именно состояние торговли было предметом беспокойства русских властей. И вот вскоре Перовский сообщал в столицу, что человек им подобран, рекомендует он его как «чиновника, известного своим усердием, образованностью… имеющего все нужные для сего довольно трудного поручения качества». Звали чиновника Петр Иванович Демезон. Он родился в 1807 году в Сардинском королевстве, в семье врача. Как он попал в Россию, неизвестно, но в те годы немало иностранцев ехали в нашу страну искать работу, возможно, так же произошло и с родителями Демезона. По распоряжению министра народного просвещения Петр Демезон был зачислен казеннокоштным (то есть учившимся за государственный счет) студентом Казанского университета «с оставлением в России, Петербурге, для обучения восточным языкам у ориенталиста Г. М. Влангали». Потом он служил в Казанском университете, стал специалистом по восточной словесности. А в феврале 1831 года он был отправлен в Оренбург, в распоряжение губернатора, для службы в государственных учебных заведениях. Позднее он преподавал в Неплюевском военном училище, а заодно был «причислен в Оренбургскую пограничную комиссию переводчиком».

Петр Иванович Демезон

Работая переводчиком, как и преподавателем, Демезон постоянно совершенствовал язык, углублял знания восточного этикета, стал отлично разбираться в тонкостях ислама, восточных обычаев и восточного этикета. И вот именно его и выбрали в качестве русского разведчика, отправляемого в Бухару. Причем поехал он туда под видом не купца даже, а татарского муллы по имени Мирза Джафар. Правда, этот маскарад был нужен лишь для того, чтобы добраться до Бухары. А там он уже сам откровенно заявил, что является посланником Перовского, европейцем, принявшим ислам. Сам Петр Иванович пишет, что слухи о прибытии с караваном русского посланника купцы стали распространять еще до того, как он доехал до границ эмирата. В итоге он встретился с кушбеги — первым министром двора, которому он передал письмо от Перовского. Это был формальный повод для встречи. И потом таких встреч было еще много.

«Я постоянно ощущал себя объектом пристального внимания и подозрений со стороны бухарцев. Мало-помалу мне удалось рассеять подозрения, вызванные своим появлением, благодаря моему мусульманскому костюму, той старательности, с какой я молился и выполнял малейшие предписания мусульманской религии, серьезным дискуссиям с муллами, муфтиями и самим кушбеги о теологии, коране, традициях, об арабском, турецком, персидском языках. Я не узнал бы многого, если бы меня не считали мусульманином. После многих месяцев скованности я был рад, завоевав доверие кушбеги, который стал теплее относиться ко мне и согласился на несколько свиданий со мной, чего раньше я не был удостоен. Кончилось тем, что наши встречи стали довольно частыми. Его обращение стало более дружественным, его разговор — более откровенным. День ото дня отношение ко мне улучшалось. За несколько дней до отъезда я удостоился чести быть представленным хану»[88].

Мулла Джафар посещал мечети и медресе, где участвовал в религиозных диспутах. Он, без всякого сомнения, был уникальным, просто невероятным разведчиком. А перед отъездом губернатор Перовский составил для него инструкцию, которая называлась «Записка о предметах, долженствующих обратить на себя внимание господина де Мезона при проезде его в Бухарию» и отдельный пункт которой был посвящен Муркрофту.

«В 1825-м году был в Бухарии англичанин Муркрофт, прибывший туда из Индии и убитый на обратном пути в Хульме. Пожитки его и товарищей сделались добычею местного начальника и продавались публично. Бумаги его, не имеющие никакой цены для тамошних жителей, могли сохраниться, и вероятно даже, что можно достать оные за современные подарки и обещание будущих наград. Правительство вероятно не откажется пожертвовать несколькими тысячами рублей, если представлены все записки сего путешественника»[89].

Интересно — из записки следует, что русские были уверены, что английских разведчиков именно убили. Особый пункт был посвящен русским рабам.

«Находящиеся в Хиве русские пленные единственным способом избавления себя от неволи находят крайне трудное бегство чрез Киргизскую степь в Россию, между тем как в Бухарию им бежать гораздо ближе, а оттуда они могли бы довольно удобно выходить в Россию с караванами. По какой причине не употребляют они сего средства? Не найдутся ли в Бухарии люди, которые бы согласились покупать пленных в Хиве, вывозить их в Бухарию, а оттуда отправлять в Россию? Хивинцы продают пленных единоверцам, и потому предположение сие кажется весьма удобоисполнительным»[90].

Нет, вероятно, смысла приводить здесь все 25 пунктов секретного документа, но Демезон постарался выполнить все, ему порученное. В своих «Записках о Бухарском ханстве» он писал:

«Муркрофт и два его спутника, приехавшие из Индии в Бухару в 1825 г., на обратном пути были отравлены. Первый в Андхое и двое других в Мазаре, в двадцати пяти верстах от Балха. Часть их имущества и их бумаги до сих пор находятся в руках правителей Мазара. Англичанам пока не удалось заполучить бумаги своих, погибших в Бухаре, посланцев. Попытки, предпринятые доктором Хонигбергером во время его поездки в Балх, также были безуспешны»[91].

И переводчик экспедиции Негри в Бухару в 1820 году Шапошников, и Петр Демезон, и те разведчики, что посещали Среднюю Азию позднее, действовали под контролем одного и того же органа разведки и контрразведки, который носил название Оренбургская пограничная комиссия, или сокращенно ОПК. И эта структура заслуживает того, чтобы рассказать о ней отдельно. С того самого момента, как был образован Оренбургский край, как был построен Оренбург, он стал центром азиатской торговли в России. Однако поскольку никаких постоянных каналов для получения информации из Азии у русского правительства не было, а оно, как Министерство иностранных дел России, в любых данных о состоянии дел в Азии крайне нуждалось, то задача по сбору и анализу информации была возложена на канцелярию губернатора Оренбургского края.

Но никакого специального ведомства, которое могло бы выполнять такие функции, ни в губернском аппарате, ни в России вообще тогда еще не существовало. И тогда в декабре 1774 года по инициативе графа Петра Ивановича Панина была образована Оренбургская экспедиция иноверческих и пограничных дел при Оренбургской губернской канцелярии, потом в январе 1782 года она стала Оренбургской пограничной экспедицией, а с марта 1799 превратилась в ОПК. Первоначально Комиссия разрешала земельные споры между киргизами, башкирами, оренбургскими и яицкими казаками. Занималась она также освобождением угнанных в рабство русских людей, а после крестьянской войны Пугачева ОПК поручили вести следствие по делам участников бунта и розыском бежавших преступников. И вот как раз тогда она стала превращаться в орган оперативной и разведывательной деятельности.

Но вообще сбором секретных сведений и экономической информации в начале 19 века занимались сразу три структуры. Оренбургская пограничная комиссия, Специальное отделение штаба Отдельного Оренбургского корпуса — оно, понятное дело, подчинялось военному министерству и Генштабу, и Оренбургская таможня, которую курировало Министерство финансов. Все три структуры на месте оперативно подчинялись лично генерал-губернатору, именно он, в зависимости от обстановки, ставил им задачи, давал указания, заслушивал отчеты и координировал разведывательные мероприятия.

Оренбургская линия