Для штурма Севастополя был выделен специальный танковый батальон, имевший на вооружении танки — носители взрывных снарядов, управляемые на расстоянии.
Первым, как всегда, в последний раз прикидывал соотношение сил Крылов.
Против 600 самолетов Севастополь располагал всего лишь 53 исправными самолетами.
В Приморскую армию входили семь стрелковых дивизий (против десяти немецких, всегда больших по численности людского состава), четыре бригады, два полка морской пехоты, два танковых батальона (38 танков Т-26) и один бронепоезд. У Манштейна — 450 танков.
Орудий в Приморской насчитывалось 606 и 1061 миномет, один гвардейский минометный дивизион (М-8).
О том, сколь мощный огневой таран сосредоточила под городом, севастопольцы узнали и окончательно оценили на рассвете 2 июня.
С КП дивизий докладывали:
— Такого огня еще не бывало!
С КП ПВО сообщили, что к городу приближается до двухсот самолетов противника.
— Началось!
Это слово было произнесено даже с облегчением повсюду, от штарма до окопов. Ожидание штурма всегда проходит с большим напряжением душевных сил, чем сам штурм. Артиллерийский налет длился тридцать минут, ждали, что вот-вот поднимется в атаку немецкая нехота, но, кроме коротких разведок боя незначительными силами, атаки не последовало.
Налеты на город не прекращались. Одну группу самолетов сменяла другая.
Крылов не выдержал и поднялся на поверхность. С передовой тревожных донесений о потерях и разрушениях после артналета и от бомбардировки не поступало. Когда сообщили к середине дня, что в двух полках на первом рубеже обороны выбыло из строя трое убитых и пятеро раненых, Крылов даже переспросил: «Точны ли сведения?»
С городом происходило нечто иное. Город горел. И сразу весь. В ясный июньский день потемнело небо.
Прошлый декабрьский штурм Манштейн заканчивал психической атакой с зеленым дымом. На этот раз в первый же день прояснялся новый его «психологический эксперимент»: посеять панику среди городского населения, сломить волю севастопольцев к сопротивлению, а войска ошеломить массированным огнем.
В те дни еще не вполне ясен был замысел Манштейна. Никто в штабе Приморской тогда не знал, что это «психологическое» и огневое давление запланировано на пять суток, чтобы сровнять город с землей, разрушить его энерго — и водоснабжение, истребить мирных жителей, взломать рубежи обороны артогнем и бомбами, чтобы открыть чистый путь для войск. Эти пять суток и были испытанием на прочность инженерного оборудования, системы укрытий от огня, рассредоточения командных пунктов.
После каждого артналета и удара бомбардировочной авиации ждали атаки. Но ее не было. 3 июня все повторилось, как по расписанию. На рассвете опять тридцатиминутный массированный налет артиллерии и на весь день бомбежки рубежей обороны и города. И опять же больше доставалось городу.
Десять лет спустя Манштейн написал о штурме 11-й армией Севастополя: «Верная немецким солдатским традициям, она сражалась благородно и по-рыцарски».
Все дело в том, как толковать иные слова и что понимать под «немецкими солдатскими традициями». Как ни открещивались после войны Манштейн и его коллеги от Гитлера, они прежде всего были гитлеровскими генералами, не только послушными исполнителями его воли, но и усвоившими фашистскую нравственность, вернее говоря, безнравственность. Обращение к истории было у них всегда поиском героического, но, конечно же, «героического» по их мерке. Тевтонские рыцари тоже считали «благородным» крестить соседние народы не крестом, а мечом, богоугодным и благородным делом считали избиение мирного населения, уничтожение огнем городов и деревень. Рыцарство — это открытый и жестокий разбой. В этом смысле действия 11-й армии были «рыцарскими». В понимании Манштейна уничтожать город и обрушивать безнаказанно на мирных жителей фугасные бомбы было благородно. 600–700 самолетов против 53. Это по-рыцарски?
Под вечер, выйдя в очередной раз посмотреть на пылающий город, Крылов вдруг услышал размеренный клокочущий звук, будто бы в воздухе по невидимым рельсам промчался трамвай. Звук через несколько минут повторился, и Крылов увидел пролетающий снаряд. Глазам не поверил. Его разрыв глушили другие разрывы.
Он спустился в подземелье. Оперативный дежурный доложил, что 30-я береговая батарея обстреливается громадными снарядами небывалой мощности и что прямым попаданием поврежден верх бронированной орудийной башни.
Один из снарядов не разорвался. Его тут же по приказу Крылова обмерили. Доложили: длина — два метра сорок, калибр — шестьсот пятнадцать миллиметров.
И Рыжи и артиллеристы из его штаба не поверили. Майор Харлашкин вызвался проверить и через час доложил:
— Все точно! Калибр шестьсот пятнадцать!
Москва тоже не сразу поверила. Тогда еще не знали, что это знаменитая система «Карл». Снарядов от «Доры» никто не видел. Манштейн сообщает, что выстрелом из «Доры» был уничтожен склад боеприпасов на северном берегу Северной бухты, укрытый в скалах на глубине 30 метров...
6 июня командование Севастопольского оборонительного района отправило в Москву донесение, в котором обрисовало обстановку после начала обстрела и бомбардировок: «В течение четырех суток противник продолжал непрерывно наносить удары авиацией, артиллерией по боевым порядкам войск, по городу. За это время, по неполным данным, противник произвел 2377 налетов, сбросив до 16 тысяч бомб и выпустили не менее 38 тысяч снарядов главным образом 150-миллиметрового, 210-миллиметрового калибров и выше... Боевая техника, матчасть, войска СОРа понесли незначительные потери. Незначительные потери объясняются хорошим укрытием...»
Первое испытание оборона выдержала.
Все теперь зависело от возможностей флота...
11
Командование Приморской армии по истечении четырых суток подготовки штурма находилось в колебании. Когда начало штурма — 6 или 7 июня? В «языках» недостатка не было. Они показывали — седьмого.
Собственно, к штурму готовы давно. Внезапности быть не может. Обычно обороняющаяся сторона стремится узнать день и час наступления противника, чтобы вовремя укрыть войска на время артподготовки. Артподготовку противник ведет уже четыре дня, то на одном, то на другом участке обороны проводит разведку боем. Срок важен для маневра огнем. Намечено упредить окончательную артподготовку противника и нанести удар по войскам, вышедшим на исходные позиции, как это уже получилось 31 декабря, в день последних атак декабрьского штурма.
Это очень ответственный момент, здесь ошибки быть не должно. И расход боеприпасов, и раскрытие огневых точек...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});