В описании трудовой жизни в книжке про Гену об этой самой черной ее стороне — взятках — однако, умалчивается. Не все можно сказать. В Советском Союзе было немало вещей, на которые не мог указывать даже Успенский.
Искренний ответ бюрократа о половинном удовлетворении всех просьб воодушевляет Гену. Он рассказывает, что они хотят построить два дома, для этого им нужны кирпичи: Иван Иванович, разумеется, дает кирпичи только на один дом. И таким образом этот вопрос тоже очень быстро оказывается улаженным.
Но как доставить кирпичи на место, где предполагается возвести дом, то есть возле детского садика? Иван Иванович может дать для перевозки только полмашины или целый грузовик, но только на половину дороги… Но хитрый крокодил, который понимает, как устраиваться в жизни, додумывается сказать, что объект для доставки находится на вдвое большем расстоянии: так кирпичи привезут именно туда, куда нужно.
Фрагменты книги начинают вставать на свои места. Хотя старуха Шапокляк хочет разрушить дом аж с помощью носорога, ей это, разумеется, не удается.
Дом растет, и вот он готов, и застенчивому Чебурашке приходится даже произнести речь. Его охватывает смущение, но тем не менее он пытается. И это восхитительно лаконичная речь: «Строили мы, строили и наконец построили!»
А потом? Всех передружили, даже Дима в конце концов приобрел настоящего друга. Не подобного ему самому шалопая, а самую прилежную ученицу, Марусю. Девочка тоже осталась одна, потому что первая ученица в классе не часто обзаводится друзьями. Оба начинают поддерживать один другого, и противоположности наконец-то благоприятно влияют друг на друга.
Сказка? Возможно. Но какая добрая.
Когда у всех есть друг — так для чего теперь нужен дом? Уже и не нужен…
Понимание этого особенно удручает Чебурашку. И хотя в его речи сохраняется конструкция речи, произнесенной на открытии, но содержание ее меняется и приобретает новый и печальный оттенок: «Строили, строили, и все напрасно».
Нет, ничего не пропадет даром. В этом Чебурашку убеждают все. Так и случается, поскольку Успенский (всеведущий рассказчик) разрешает эту проблему. Дом превращается в клуб, а Чебурашка получает новую работу: он поступает в соседний детский сад работать игрушкой. «Все были очень довольны». И это решение нравится как маленькому, так и большому читателю.
Но писатель хотел еще кое-что добавить. Что делать с вредной старухой Шапокляк, женщиной, которая желает всем лишь зла? Ну, ее спроваживают подальше, и вполне конкретным образом: Чебурашка и остальные дарят жадной старухе столько воздушных шариков, сколько она может заграбастать. Шарики поднимают жадную Шапокляк в воздух, и ветер уносит ее далеко-далеко. Хотя Успенский, кажется, сохраняет и возможность возвращения; он позволяет колдунье вопить с высоты:
«— Разбойники! — кричала Шапокляк. — Я еще вернусь! Я еще покажу вам! Вам всем житья не будет!
— Может, и вправду она вернется? — спросила Галя у Чебурашки. — Тогда нам действительно житья не будет».
Но даже это не меняет веселого тона заключительных абзацев: вернется колдунья или нет — это забота не сегодняшняя. А там видно будет.
5
Книга про крокодила Гену и его друзей вызвала двоякую реакцию, и оба ее проявления оказались сильными. С одной стороны, были те, кто с радостью приветствовал появление нового и свободно самовыражающегося писателя, — мудрое внимательное разновозрастное читательское большинство и поддерживающие Успенского коллеги-единомышленники. Но сразу, разумеется, появилась сплоченная группировка завистливых и скептически настроенных писателей-бюрократов, которые сразу почуяли, что речь идет о таланте, превышающем масштабами их самих. Эти власть предержащие начали притеснять и ругать его.
С годами эта ситуация стабилизировалась. Противниками были всегда одни и те же: Сергей Михалков принимал решение; Анатолий Алексин исполнял. Зависть нужно заслужить, как хорошо известно, а количество людей, сомнительно балансирующих на грани креативности, завидующих Эдуарду и дискриминирующих и отталкивающих его, с годами только увеличивалось. Но уже в 1960-е годы первые успехи писателя заставляли людей настораживаться. Как Успенский умудрялся писать «неправильно» и при этом добиваться сначала публикации произведения, а затем и его всенародной известности и избегать наказания за это? Ведь это происходило в государстве, где все всегда делалось «правильно».
Что же Успенский сделал в книжке про Гену неправильно? Кроме того, что по-настоящему умел писать, еще и то, что писал о вещах, о которых даже во «взрослой» литературе говорили не часто.
Как, например, об уже упомянутом детском одиночестве, не говоря уже о нелепостях бюрократии.
Детском? Гена и Чебурашка были игрушками, хотя и ожившими в сказке. Игрушки могут прекрасно находиться и в одиночестве, не требуя никаких забот и ухода. И тем не менее именно с этими игрушками читатели себя отождествляли. А в книге есть и «взаправдашние» дети, как, например, находчивая Галя (в финском переводе Улла) и шалопай Дима. Не говоря уже об отлично успевающей в школе Марусе, может быть, самой проблемной из них. Как даже «хороший» ребенок может быть одиноким, стать почти несуществующим? Очень просто: никто именно по этой причине не хочет с ним дружить.
Для государства такой ребенок — проблема. Стадная посредственность отдает предпочтение себе подобным. Талантов при этом чуждаются. Хотя именно они были бы для государства нужны.
Опять-таки: эта тенденция не зависит от общественного строя.
Хуже всего, пожалуй, то, что каждый читатель, особенно взрослый, сразу узнавал типажи книги — их реальные прообразы и модели имелись во всех школах по всему Советскому Союзу. Как писал Виктор Бондаренко в своем эссе об Успенском в конце 1980-х годов:
«Когда в семье раньше было несколько детей, ребенок не был одинок. Сейчас двое детей уже редкость, чаще всего ребенок только один. Родители на работе, они отбывают свою тяжелую долю. Нет ни брата, ни сестры. И отсюда возрастающая потребность сбежать в Простоквашино. Ребенок зачастую более одинок, чем его родители. И такому ребенку становятся близкими и Чебурашка, и Дядя Федор, и даже кот Матроскин. Такому ребенку не нравится его одиночество, и он ищет друзей хотя бы в книгах или мультфильмах».
Бондаренко говорит об одиночестве и хочет обратить внимание на этот вопрос; хочет, чтобы существование проблемы, наконец, признали. До Бондаренко появлялось много отзывов, которые отнюдь не были положительными, наоборот. Как будто У сиенский, говоря о тех или иных проблемах, был виноват в самом их существовании. И от этого начинались писательские трудности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});