Читать интересную книгу "Валериан Куйбышев. «Буду отстаивать свою программу» - Андрей Иванович Колганов"

ничего не проиграла в том случае, если бы на данной стадии дела Султан-Галиева освободили бы из тюрьмы и от судебной ответственности, принимая во внимание его сознание и, по-видимому, искренне раскаяние»[225].

Куйбышев в своем заключительном слове счел нужным несколько осадить тех, кто любой учет национальных особенностей республик пытался представить как антипартийный националистический уклон. Он специально подчеркнул: «Предлагать использовать этот случай, как это пытаются сделать т.т. Саид-Галиев и Шамигулов, как веху, по которой можно начать расправу с коммунистами, имеющими отдельные оттенки в области национального вопроса, – такую постановку вопроса нужно самым решительным образом отвергнуть»[226].

Хотя наиболее сильные обвинения, выдвинутые против Султан-Галиева, были отвергнуты следствием, проводившимся ГПУ, эти обвинения вошли в резолюцию совещания (подготовленную Куйбышевым), один из пунктов которой гласил:

«Антипартийные и объективно контрреволюционные задачи, поставленные Султан-Галиевым, и сама логика антипартийной работы привели Султан-Галиева к предательским поискам союза с явно контрреволюционными силами, направленными к свержению советского строя, что выразилось в попытке связаться с поддерживаемым международным империализмом бухарско-туркестанским басмачеством через одного из его вождей – Заки-Валидова»[227].

Вскоре ЦКК, возглавляемая Куйбышевым, приняла участие в самом серьезном внутрипартийном конфликте, потрясшем РКП(б) в 1923–1924 годах. Начинался этот конфликт всего лишь с борьбы за власть лидеров партии, а вылился в массовое противостояние, продолжавшееся полтора десятилетия.

Первым шагом к развертыванию этого конфликта послужило формирование так называемой тройки (Сталин, Каменев, Зиновьев), объединившейся, чтобы противостоять политическим амбициям Троцкого. Однако первоначально Зиновьев и Каменев колебались, опасаясь укрепления аппаратных позиций Сталина, и даже подумывали о блоке с Троцким против Сталина. Они прощупывали формирование неких новых комбинаций в Секретариате ЦК, с тем чтобы ввести в него несколько членов Политбюро и тем самым установить политический контроль над работой Секретариата, возглавляемого Сталиным («пещерное совещание» в Кисловодске в конце июля 1923 года). Вот что писал Зиновьев Каменеву 30 июля 1923 года: «Если партии суждено пройти через полосу (вер[оятно], очень короткую) единодержавия Сталина – пусть будет так. Но прикрывать все эти свинства я, по кр[айней] мере, не намерен. Во всех платформах говорят о “тройке”, считая, что и я в ней имею не последнее значение. На деле нет никакой тройки, а есть диктатура Сталина. Ильич был тысячу раз прав. Либо будет найден серьезный выход, либо полоса борьбы неминуема»[228].

Однако ни Троцкого, ни Сталина на предлагавшуюся комбинацию с включением ряда членов Политбюро в Секретариат уговорить не удалось. И тогда члены «тройки» предпочли объединиться против Троцкого. Давление на него началось с изменения состава Реввоенсовета Республики с введением туда ряда сторонников «тройки» и противников Троцкого. Этот вопрос докладывал на пленуме ЦК РКП(б) Куйбышев:

«Слушали: 8. О составе РВСР (т. Куйбышев).

Постановили:

8. А) ЦК констатирует что тов. Троцкий, покинув заседание Пленума в связи с речью тов. Комарова, в которой ЦК не усматривает ничего обидного для тов. Троцкого поставил тем самым ЦК в затруднительное положение.

Б) ЦК считает, что тов. Троцкий поступил неправильно, отказавшись исполнить просьбу ЦК о возвращении на заседание, и поставил тем самым Пленум в необходимость обсудить вопрос о составе РВСР в его отсутствие.

В) ЦК постановляет:

1) одобрить состоявшееся привлечение новых сил в РВСР и расширение его состава представителями важнейших национальностей, входящих в Союз, и ввиду громадной важности той роли, которая выпадает на долю РВСР в связи с новыми перспективами; пополнить состав РВСР новыми членами-цекистами: тт. Пятаковым, Лашевичем, Орджоникидзе, Ворошиловым, Сталиным и Мураловым, отложив советское оформление этого решения до начала мобилизации с тем однако, чтобы один или двое из этих последних шести товарищей были теперь же введены официально в состав РВСР по определению Политбюро со специальным поручением им иметь наблюдение за военной промышленностью;

<…>

Секретарь ЦЕКА И. Сталин»[229].

Троцкий имел все основания полагать, что изменение персонального состава Реввоенсовета не имеет под собой никаких иных оснований, кроме создания для него «организационного окружения». Более того, ему об этом было прямо заявлено сразу после его ухода с заседания пленума ЦК, где за его спиной было принято соответствующее решение. Вот что сообщил об этом сам Троцкий в своем письме в ЦК и ЦКК РКП(б):

«…т. Куйбышев на брошенный мною ему упрек, что действительные мотивы предложенных изменений в Ревсовете не имеют ничего общего с официально заявляемыми мотивами, не только не отрицал этого противоречия – да и как его отрицать, – но прямо сказал мне: “Мы считаем необходимым вести против вас борьбу, но не можем вас объявить врагом; вот почему мы вынуждены прибегать к таким методам”»[230].

Свое письмо с ответом на выдвинутые против него гласно и негласно обвинения и с критикой хозяйственной и внутрипартийной политики большинства ЦК Троцкий довел до сведения не только членов ЦК и ЦКК, но и еще нескольких партийных работников. Это дало повод Московскому комитету РКП(б) обвинить его в распространении фракционной платформы:

«Бюро МК, ознакомившись с письмом тов. Троцкого к членам ЦК и ЦКК и с инцидентом, имевшим место на Пленуме ЦК, считает:

1) Письмо тов. Троцкого, распространяемое среди членов московской организации, является по сути дела платформой, на основе которой делаются энергичные попытки к образованию фракции (распространение письма, обход работников, собирание подписей, требование созыва Съезда). Бюро МК решительно осуждает все эти попытки к созданию фракции»[231].

Тем самым был сделан шаг к объявлению действий, бывших, согласно Уставу партии, правом членов РКП(б) (выступления с критикой, требование созыва съезда партии), проявлениями фракционности, что давало предлог к исключению из партии. Эта позиция на следующий же день была поддержана Президиумом ЦКК:

«1. Обсудив письмо тов. Троцкого от 8-го октября с. г. ко всем членам ЦК и ЦКК, Президиум ЦКК констатирует, что партия этим письмом поставлена перед фактом выступления одного из членов ЦК с определенной платформой, противопоставленной проводимой ныне нашей партией, в лице ее Центрального Комитета, политике, и перед попыткой организации фракции на этой платформе, что и формально, и по существу противоречит решениям 10-го съезда нашей партии.

<…>

5. Президиум ЦКК, в полной мере солидаризируясь с общей линией ЦК, твердо убежден, что в переживаемую нами историческую эпоху, когда на плечи нашей партии, в связи с наступающей революцией в Германии, ложатся исключительно трудные задачи, необходимо максимальное единство партии и сплочение всех ее членов вокруг Центрального Комитета, и что выступления, подобные выступлениям т. Троцкого, грозят сорвать это единство и могут стать гибельными для революции. От сохранения единства внутри партии теперь буквально зависит существование рабочего государства и самой партии. Поэтому Президиум ЦКК считает необходимым во что бы