Но это для обычных детей, ведь магократы блюдут, пестуют и холят своих детей. У них особые подходы, свои правила. Это я отверженный ребёнок магократов. И если я не с ними, значит, на меня должны были распространяться общие правила. А все дети магократов маги изначально.
Неужели отец ждал либо пробуждения магии, либо дара? И случись это чудесное событие намного раньше, лет в пятнадцать или десять, что бы он делал? Заблокировал магию? А если дар? Запер бы в какой-нибудь глуши и поил зельями, чтобы приглушить его?
Светлая Святая, как же я запуталась!
Глава 32. Свобода или долг?
Голова гудела от предположений и вероятных развитий событий, даже проклюнулась робкая мысль затолкать свои обиду и упрямство и дать отцу знать, где я. При нашем последнем разговоре он чётко дал понять, что я многого не знаю, поэтому не могу судить трезво.
Почему о моей маме ничего не известно даже книге Крови, почему отец удалил меня из своего окружения, но не бросил на произвол судьбы? Почему мне было лучше быть вдали от семьи неизвестным бастардом в пансионате, почему лучше было, чтобы дар никогда не проснулся, а я могла спокойно жить вдали?
Надо смирить свою гордыню. Хотя бы ради того, чтобы узнать всё. Я сжала ладони и зажмурилась. Я подумаю об этом, когда закончу дела с Милордом. Я обязательно приму взвешенное рациональное решение. А пока стоит дождаться Ксана и решить несколько текущих проблем.
Самовнушение — это хорошо, да не всегда. Для себя я решила, что леди Эвелин не позволила Тори что-то сделать с моей кровью из-за её взбешённого состояния. И сама же подумала, что Клюшка тоже ничего не сделает с моей кровью из-за Ксана. Но…
«Куда это ты?», — догнал меня вопрос Раса у дверей.
«Дело о крови ещё не закончено, мне надо кое-что выяснить», — отозвалась я и вышла в общую гостиную.
Я постучалась в дверь Тори Грэмс, ответа не было, но я услышала шорохи внутри. Поэтому продолжила настойчиво колотиться в дверь, чувствуя всю иронию положения. Теперь я выламываю дверь в комнату рыжей мелочи, чтобы поговорить.
— Пошла вон, Шин, — рявкнули оттуда.
— Нет, пока не поговорим, — и я продолжила упрямо сотрясать дверь.
— Да о чём нам ещё говорить?! — она рывком распахнула дверь.
Я чуть не ударила её костяшками по носу, но вовремя остановила движение руки. Тори замерла, её лицо снова пошло рябью и наконец прояснилось. Снова передо мной была магократка Виттория, которую я видела такой всего лишь раз, когда она вызвала меня на ревнивый диалог.
— Например, о том, зачем тебе понадобилась моя кровь и где она сейчас, — ровно проговорила я и опустила руку.
— Что? — она даже растерялась от моей прямоты на несколько секунд.
— Не будем говорить об этом на пороге, — намекнула я.
— Так, — она тряхнула головой и взяла себя в руки, — с чего ты вообще решила, что я буду с тобой о чём-то говорить?
— Потому что ты уже села в лужу с Ксаном, и он пообещал, что больше не будет к тебе снисходителен, — я сузила глаза, — а я молчать не буду.
— Ябеда, — процедила она и отошла в сторону, — проходи.
Как только я перешагнула порог и сделала несколько шагов вперёд, Тори с грохотом захлопнула за мной дверь. Я вздрогнула и обернулась назад, с опаской глядя на дверное полотно и косяк, как бы они не отвалились от таких активных хлопаний.
— Я хотела знать о тебе больше, это нормально, — процедила Тори Грэмс и сложила руки на груди, глядя на меня с вызовом, — ты моя соперница. Но я не знаю о тебе ровным счётом ничего. Ну, и ещё я не отказалась бы тебя проклясть, легонько.
— Зато честно, — я оскалилась, — что с моей кровью сейчас?
— Леди Эвелин — моя наставница, я поделилась своей идеей с ней, ей она не понравилась, — она нахмурилась, — точнее, понравилась, но сделать мне она ничего не разрешила из-за Ксана. А чего это ты так нервничаешь?
Она сощурилась.
— Ты бы не нервничала, если бы твоя кровь была у людей, которым ты не нравишься? — парировала я, — леди Эвелин уничтожила кровь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Успокойся, никто тебе не навредит, — махнула рукой Тори и прошла к письменному столу, — нам обеим очень дорог Ксан, и мы не пойдём против него из-за такой мелочи, как ты.
— Спасибо, мне стало намного легче, — сарказм в моём голосе можно было ложками черпать.
— Если это всё, то выход сама найдёшь, — бросила из-за плеча рыжая магократка.
И я хотела уже уйти, но вдруг решила кое-что спросить. Попытка ведь не пытка? И моё любопытство вполне очевидно и не вызовет никаких вопросов.
— К какой семье ты относишься, Виттория?
Она резко обернулась, рыжие косы взметнулись огненными змеями.
— Я — Виттория Теруан, единственная внучка и наследница Второго Великого Герцога, — она гордо вздёрнула нос и посмотрела на меня с превосходством, — теперь ты понимаешь, почему я — лучшая партия для Ксана?
Не то, чтобы я оказалась в шоке и трепете от услышанного, чего-то подобного я и ожидала, но не до такой же степени. Так это про неё говорил Ксан, когда упомянул отвергнутую внучку Второго Великого Герцога. Это её дед стал инициатором бала Светлой Святой в стенах нашей академии.
— Ты хотела сказать, что поэтому ты больше подходишь ему в жёны, нежели я, — поправила её с усмешкой.
Спесь на юном личике чуть поубавилась, Виттория Теруан передёрнула плечами и усмехнулась.
— Именно, — она кивнула.
— Допустим, я не проблема, — проговорила я задумчиво, — но как же другие магократки? Они более реальные соперницы, в отличие от меня.
— Столь высокого положения как у меня — нет ни у одной магократки, — она снова высокомерно задрала нос, — Третий Великий Герцог имеет двух внучек, но им не больше пяти, а ближайшая подходящая по возрасту — дочь Третьего Высокого Графа.
Ага, а между вами как раз втиснулась я — Азарелия Траум, наследница, как говорит Рас, Первого Высокого Графа.
— И поэтому ты решила взъесться на безродную сиротку? — хмыкнула я, потешаясь над собственными мыслями и возвращая мелкую змеючку с трона на землю.
— На безродную сиротку, которую Ксан ставит выше меня, выше леди Эвелин, вообще выше всех! — зарычала Тори, — я ни разу не видела, чтобы он уделял столько внимания посторонней женщине! А Ксан не тот мужчина, которого так просто призвать к порядку и вынудить поступать как требуют приличия.
— И всё же я не понимаю, почему ты за него так цепляешься, — я покачала головой.
— И никогда не поймёшь, — буркнула она, — мы — магократы, и у нас есть особые обязательства не только перед самими собой. Константин об этом забывает. А ведь он будущий Великий Герцог. И рядом должна быть та, что разделит его ношу. Меня готовили к этому с пелёнок. Меня растили для него, для Ксана. Чтобы я стала его женой.
— Ты права, никогда не пойму, — я взялась за ручку двери, — и это, пожалуй, лучший подарок. Потому что я знаю, как это — быть собой. Попробуй и ты.
— Оставь свои глупые советы при себе, — проворчала Виттория Теруан и резко отвернулась.
Я сочла это за точку в разговоре и вышла. В душе затеплились ростки благодарности к отцу. Какими бы ни были его мотивы, но он хотел оградить меня от этого мира магократов. Желать для меня спокойной, свободной и безвестной жизни вдали от магократов — это и правда подарок от отца, который я начала понимать и ценить только сейчас.
Жаль, что этот подарок не смог остаться со мной до конца. Проснулся дар и всё пошло наперекосяк.
Я вернулась в комнату. Размышлять о будущем не хотелось, нужно было переварить то, что я уже узнала о себе и магократах. Понимая моё настроение, Рас не стал меня расспрашивать и притворился, что спит. Мой взгляд зацепился за книгу, которую мне когда-то посоветовал прочитать поверенный Милорда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
«Тайны Светлой Святой. Мифы или реальность» — так гласили буквы на обложке увесистого томика. С секунду подумав, я пожала плечами и решила, что это отличная возможность отвлечься и провести время. Последняя пара у девочек ещё не закончилась, ужин нескоро, а заняться мне нечем.