Читать интересную книгу Непрочитанные письма - Юрий Калещук

Вернувшись в балок, Казачков подсел к столу, водрузил на нос очки и, шевеля губами, сверяясь с колонками цифр на тетрадном листке, принялся греметь конторскими счетами. Мальчишечка, сладко дремавший под завывающий грохот транзисторного приемника и кассетного магнитофона, немедленно проснулся, нащупал перед собой плоскую коробку электронной шпаргалки и сказал:

— Давайте я, Петр Григорьевич. Так же быстрее. Зачем вам с дедовскими костяшками мучиться?

Но тот, отодвинув счеты, сказал:

— Придется трубовоз заказывать.

— А что случилось?

— Труб у нас под колонну сколько завезли? Двести тридцать четыре штуки. А забой? Две тыщи триста тридцать три метра. Мы ж с тобой считали, что коль скоро трубы бывают обычно чуть поболее десяти метров, то нам хватит. Должно хватить. А сейчас мне бурильщик сказал, что четыре трубки оказались бракованными, пришлось их выбросить. Уже наше дело швах, а спустили только половину. Мало ли какие сюрпризы ждут нас в оставшейся партии?

И принялся вызывать диспетчера базы.

Диспетчер откликнулся сразу, но, едва речь зашла о трубовозе, мигом поскучнел, стал объяснять что-то многословно и путано, и Казачков не выдержал:

— Так ведь работа всей бригады под угрозой, не понимаешь, да? Вся скважина!

— Да я понимаю...

— Раз понимаешь — действуй. В объединение мне звонить, что ли? В главк? Или сразу в министерство? — Повесил трубку, усмехнулся. — А что? Могу и в министерство. У меня ж там министр, можно сказать, знакомый. Но это опять директора объединения подведу...

— Как это опять? — поинтересовался я.

— Да так. Был тут на Варь-Егане министр, приезжал в нашу бригаду. Меня, правда, на буровой не было, я в Таганрог ездил в командировку на трубный завод, глядел, как они нам брак гонят со скоростью семьдесят два километра в час, ага... Приехал, значит, министр, а мы в тот год почти сорок пять тысяч набурили... На Варь-Егане это много. Это как самотлорских девяносто тысяч. Точно! Есть даже коэффициент специальный — варьеганский метр приравнивать к самотлорским двум. При подведении итогов соревнования. Кстати, об итогах. За тот год нам хорошее место вывели, ну а там из положения следует: деньгами — пять тысяч на бригаду, машину УАЗ и еще культбудку таллинского производства. Я и спрашиваю в управлении: где наш УАЗ? где культбудка? Говорят: послали бумаги в объединение. Я в объединение. Говорят: послали в главк. В общем, послали подалее... Но это так, к слову. Метры и впрямь здесь иные, нежели на Самотлоре. Видите, конструкция скважины какая?

— Кондуктор, промежуточная колонна... — сказал я, поглядев на геолого-технический наряд.

— Ага, промежуточная! Нам же сеноман перекрывать надо.

— Да там тоже с сеноманом шутки плохи, — вспомнил я вновь опасения Гечя и озерный куст китаевской бригады. — Особенно над куполом.

— А тут везде! Везде, понимаете? Оно хорошо, конечно, что запасы газа здесь промышленные, тоже в дело пойдут, но с бурением сколько сейчас мороки... И кондуктор... Тоже, между прочим, подарок... Двенадцать дюймов, вроде бы ничего особенного. Так?

— Пожалуй.

— Но скважина у нас наклонная? Наклонная. Для набора кривизны нужна специальная компоновка. А она имеется только в расчете на девять дюймов! Вот и выкручивайся: сначала буришь девятидюймовой компоновкой, потом расширяешь ствол вращением ротора... Технология пещерная, а что делать? Да-а... Про министра-то я совсем забыл. В общем, так. Побывал он у нас, а после в Вартовске совещание. Выступает директор объединения: так и так, на Варь-Егане геология сложная, бурить там по сорок тысяч метров на бригаду нельзя. А министр ему: то есть как это нельзя! Да я сам был в бригаде на Варь-Егане, которая не сорок, а сорок пять тысяч пробурила! Бригада Казачкова! Вот так, товарищ генеральный директор, нечего нам тут очки втирать... Ну, а директор потом говорил мне: «Подвел ты меня, Петр Григорьевич, ох подвел. Перед самим министром подвел...»

— Бывает, — согласился я. — А бывает, что и погода подводит. Особенно когда очень хорошая.

— Как это? — полюбопытствовал Казачков.

— Да приехал один, как это принято говорить, большой человек на далекий остров. Приехал осенью. А осень, надо вам сказать, Петр Григорьевич, всегда была на том далеком острове самым лучшим временем года. Даже не вся осень, а один-единственный месяц в году. В остальные там — и метели, и ливни, и туманы, и морозы, и черт-те что. А в этот месяц — ну просто сказочная погода. И природа все свои прелести к этой поре раскрывает... Ну, а большой человек как подгадал — в тот самый месяц и прилетел. Поглядел он на эту погоду и на эту природу и вдруг возмутился: «Да вы же на курорте живете! Какие тут вам еще нужны надбавки!» И северные надбавки срезали.

— А потом? — спросил Казачков.

— Потом люди стали уезжать из «курортной зоны». Хотя с ними то, с этими людьми, и было связано становление острова. Потом чехарда с кадрами началась. Потом надбавки вернули. Но вернуть людей уже не удалось...

— А если б он приехал в другое время года? А если б министр приехал не в вашу бригаду?

— Вообще-то министр прав, — задумчиво сказал Казачков. — Можно брать здесь по сорок тысяч на бригаду. И поболее можно. Только готовиться к этому надобно. Во всех смыслах. Говорят же так: нужно обеспечить план. Впрочем, нет, так пишут, а говорят иначе: нужно выполнить план. Разница! Связь тут, конечно, самая что ни на есть прямая, но действия-то разные, последовательные: сначала один должен обеспечить план, потом другой его выполнит. Разве не так? По-моему, так. А у нас оно как бывает? Дают управлению план. Ну, предположим, сто тысяч метров проходки. Под эти сто тысяч, худо-бедно, выделены обсадные трубы, инструменты, химреагенты, дизтопливо, цемент. Бригад три. Разделили. Получилось по тридцать три тыщи с хвостиком — бури! Бурим. И тут начинают рождаться в светлых головах светлые идеи. Мол, если б четвертая бригада была б, сто тысяч точно бы взяли, а могли бы и сверху... А что? Люди есть. Станки завезли по летней воде. Ну и пошло-поехало... Бригад у нас сейчас шесть. Хотели еще и седьмую создать — на нее просто людей не хватило. Но кое-каких дров наломать все же успели: бригад, значит, шесть, план под них, между прочим, уже другой, а материальное обеспечение как было на три бригады под завязку, так и осталось. Оно и выходит: месяц я бурю — месяц в очереди стою, трубы клянчу или что там еще. И напряжение не отпускает, работа-то дерганая, то ждешь, то догоняешь... Да-а... Возьмем теперь обеспечение другого рода. Люди, значит, есть. А что для людей есть? Тут первый момент — жилье. Не вчера мы на Варь-Еган вышли — позавчера, а жилье, говорят, будет завтра или даже послезавтра. Мои живут кто в Вартовске, кто в Радужном, а там в общежитие на сто мест двести человек селят. Тоже, значит, очередь... Машин для перевозки людей не хватает, вертолетов мало — да и не выход это, — на работу летать, но как же тут нормальную работу по нормальным восьмичасовым сменам организовать? Ну и решили, что у нас вроде как вахтовый метод: четыре вахты по двенадцать часов днем, четыре ночью — всего восемь рабочих дней, а потом шесть дней отдыха. Однако впрок еще никому отдохнуть не удавалось, все равно после четвертой или пятой вахты усталость одолевает... Нет, я решил этот порядок — хотя какой это порядок? — поломать. Вот уже два балка достал, еще пару выклянчу, поставлю их аккуратненько — пускай у каждого своя койка будет. Привыкнут, что здесь у них дом, — тогда и работать начнем по вахтам, по восемь часов, как люди...

Затрезвонила рация.

— Седьмой куст, эй, седьмой! — взывал диспетчер базы. — Будет вам «трубач», будет! Ушел под погрузку. Под погрузку ушел...

— Вот и ладно, — повеселел Казачков. И, прислушавшись к голосам буровой, сказал удовлетворенно: — Отлично работает вахта! Думаю, на три ночи можно заливку заказывать, тампонажников вызывать. Ну, а там каротаж, передвижка и снова сначала...

За окнами была уже ночная тьма, в которой все исчезло — и лес, и пирамида бумажных мешков с цементом, и балки, и дежурный бульдозер; только вышка, расцветившись огнями буровых фонарей, продолжала дышать, стонать, грохотать и покряхтывать, двигались в неустанном ритме неуловимые тени, и каждые четыре минуты тальблок с жалобным, замирающим воем устремлялся вниз, к ротору, и это означало, что эксплуатационная колонна стала еще на десять метров длиннее.

В половине девятого Казачков забеспокоился:

— Что же это они там, на базе? Ни «трубача», ни автобуса. Люди уже тринадцатый час вахту стоят. Да не просто стоят, а колонну спускают!

Но диспетчер бодро сообщил, что трубовоз загружается, а где находится вахтовый автобус, он, диспетчер, понятия не имеет, так как телепатией он не владеет, а радара у него нет.

— Сердца у тебя нет, а не радара, — буркнул Казачков.

Автобус пришел в десятом часу. Пока добрались — одиннадцать.

Свет автобусных фар вырвал из темноты унылый двухэтажный барак, единственным архитектурным украшением которого были плоды самодеятельности — громоздкие фанерные ящики, прибитые над форточками, неплохо справляли роль холодильников, да к тому ж, наверное, и в тесных комнатах высвобождали некоторое пространство.