позвал в гости графа Зейдлица, вслед за которым в Москву прибыли полсотни человек, а вскоре собиралось приехать ещё больше.
Тем не менее, желаемое количество стражников мне собрать не удалось. Пётр Петрович согласился выделить лишь десять бойцов, Оболенский — двадцать пять. Плюс мои — шесть. В сводном отряде было восемь одарённых, в том числе Ника и Сиволапов, остальные — эфирники.
У нас набралось довольно многочисленное войско, но у Святослава народу могло оказаться раза в два больше. В этом случае нас просто перебьют. Моих способностей не хватит, чтобы уравнять силы. Сейчас я мог в одиночку победить пятерых слабых одарённых, но не десять и не двадцать. Да и не факт, что у противника не найдётся бойцов моего уровня.
Я был не готов к серьёзной битве, мне требовалось время, чтобы накопить силы — год-два, возможно, три. Но жизнь диктовала свои условия.
Теперь требовалось узнать, когда Святослав решит захватить предприятие, и подготовиться к этому. Мы с Горбатовым предполагали, что нападение произойдёт через небольшой промежуток времени после обмена пленных, но точных сроков, разумеется, никто назвать не мог. Через день, через неделю, через месяц… Шереметев мог атаковать сразу или выждать момент, когда мы потеряем бдительность, а нам оставалось сидеть и ждать. Так или иначе, ко дню обмена пленников я собирался отправиться в Ярославль и пробыть там, как минимум, до конца недели. А дальше всё зависело от обстоятельств.
Успокаивало одно: нет такой магии, которая позволила бы незаметно переместить большую группу людей между городами. Дружинникам Святослава придётся ехать либо по трассе, либо по железной дороге, либо, на худой конец, лететь на дирижабле или самолёте. Имея доступ ко всем транспортным службам, можно было контролировать ситуацию, что и делали люди Хилкова, наблюдая и за аэропортом, и за вокзалом, и за дорогой. Без помощи губернатора мы вряд ли смогли бы охватить все направления.
Кроме того, Святославу потребуется где-то разместить дружину, поэтому Хилков велел своим подчинённым проверять все гостиницы и постоялые дворы на предмет наличия иностранцев.
И вот в пятницу, за два дня до моего приезда, в одной из главных гостиниц города обнаружились загадочные постояльцы — барон Келлер с двумя слугами. Прибыли они поздно вечером, переночевали в люксовом номере, а утром уехал. Был ли барон как-то связан с Шереметевым — непонятно, но подозрения определённо вызвал.
В воскресенье утром я тайно покинул академию. Об этом знал только Вяземский. Ни мои друзья, ни Тамара, ни Настя, с которой мы последний раз провели время в пятницу вечером, не были уведомлены о моём отъезде. Собрал чемодан, сел на такси и отправился в особняк Лизы, откуда в понедельник утром собирался двигать на вокзал.
Прибыл как раз к обеду. Встреча за столом с Виктором Оболенским для меня не стала сюрпризом. Вчера Лиза предупредила меня об этом визите.
Вопреки обыкновению, за обедом говорили о делах, а именно о предстоящем обмене пленных и возможном нападении Святослава Шереметева.
— Не знаю, откуда вам стало известно, — проговорил Виктор, расправляясь с помощью ножа и вилки с котлетой, — но у Шереметева действительно гостит родственник вместе с парой сотен иностранных подданных. Разозлили вы его, Алексей. Сильно разозлили. И добром это не кончится.
— Ну что же вы так пессимистично смотрите, — с лёгкой улыбкой упрекнула начальника стражи Лиза. — Надо верить в лучшее.
— Верить, — усмехнулся Виктор Иванович. — Надо не верить, а рассчитывать свои силы, прежде чем ввязываться в авантюру.
— Всё в порядке будет, — сказал я. — Мы знаем о планах врага — это главное. Придумаем что-нибудь.
— Лично я больше о моих стражниках беспокоюсь. Не знаю, хватит у вас сил или нет, а бойня предстоит страшная, коли такое количество эфирников и одарённых соберётся в одном месте. И кто в живых останется, один Бог ведает.
— Моё дело правое, — ответил я. Гундёж Виктора Ивановича начинал надоедать.
— Одной правотой сыт не будешь. Кашу эту заварили вы, вам её и расхлёбывать. Но скажу прямо, на месте Петра Петровича я не дал бы вам и одного захудалого эфирника.
— Это я уже понял, — вздохнул я. — Но Пётр Петрович распорядился иначе.
— Увы.
— Виктор Иванович, — мне хотелось сказать «кончай ныть, как побитая псина», но приходилось быть вежливым. — Переставайте жаловаться. Ещё ничего не произошло и неизвестно, произойдёт ли. Вот когда случится драка, тогда будете причитать.
Виктор отправил в рот последний кусок котлеты и вытер губы заткнутой за воротник салфеткой:
— А, вы решили мне ещё и наставления дать? Не малы ли ваши года для этого?
— Виктор Иванович, Алексей, ну переставайте, пожалуйста, спорить! — Лиза укоризненно посмотрела на нас. — Мы собрались здесь, чтобы пообедать и приятно провести время. К чему столь резкие слова?
Виктор немедленно извинился перед моей троюродной сестрой, сказал, что не хотел портить обед, и до конца трапезы говорил крайне мало, да и то лишь по делу. Ушёл, даже не допив чай, оставил нас с Лизой вдвоём, чему мы были только рады.
— Ты слишком резок с ним, — упрекнула меня Лиза. — Зря я тогда тебе всё рассказала.
— Если честно, даже не думал, что он такой ворчун, — проговорил я. — Вроде ещё не стар, но гундит, словно бабка в очереди за хлебом.
Лиза прыснула со смеху, видимо, представив, как начальник стражи ворчит, стоя в очереди:
— Ох, Алексей, ну ты преувеличиваешь. Хотя… знаешь, и правда, водится за ним такое. Это со мной он учтив, а со стражниками — тот ещё ворчун. Но не надо так себя вести в следующий раз, хорошо? А то иногда мне кажется, — Лиза понизила голос, — что он что-то подозревает… про нас.
— И что? Какое нам дело? Это его проблемы.
— И всё равно… Я, конечно, к Виктору Ивановичу никаких чувств не испытываю, ты не подумай, но и отрицать всё, что он сделал для рода и… для меня, тоже не могу. Мне бы не хотелось, чтобы вы поссорились. Ещё, не дай бог, до дуэли дело дойдёт.
Тут уж я рассмеялся:
— Ну что ты? Какая дуэль? Я не собираюсь его оскорблять. Кстати… а почему ты всё ещё здесь? Мы же говорил о том, чтобы ты переехала, — напомнил я.
— Не знаю, — легкомысленно прощебетала Лиза. — Дел много, квартиру искать даже времени нет. Да и