– Ты же знаешь, что да. – Саманта встала с кровати и схватила халат. – Черт возьми, Рик, ты же не можешь каждый раз мчаться мне на помощь, снося все на своем пути.
– Вообще-то могу. – Он встал, обнаженный и очень сексуальный, и пошел к гардеробной. – Хочешь знать, что он сказал?
Если она скажет «нет», Рик так ей ничего и не расскажет. Саманта ненавидела то, как он умелой манипуляцией повернул дело так, что теперь ей придется выспрашивать информацию, которая вообще-то была ее по праву расследования.
– Пошел к черту. – Саманта вытащила из ящика бюстгальтер, зеленую футболку и трусики и надела их.
Схватив джинсы, она протопала в гостиную. На ходу натягивая штаны, допрыгала до балконной двери и вышла наружу. Внизу мерцали огоньки, погружая бассейн и патио в мягкое белое свечение.
Опасно оставаться в неведении или нет, плевать. Саманта не собиралась больше играть в эту игру. В этот раз Рик перешел черту, а не она. Саманта плюхнулась в одно из кресел в патио, повернутое в сторону бассейна, и сложила руки на груди. Подумать только – еще десять минут назад она была такой довольной!
Через некоторое время Саманта услышала, что Рик спустился по лестнице и сел рядом с ней. Холодная банка содовой коснулась ее локтя, и Сэм, обернувшись, взяла напиток и открыла крышку.
– Тупица, – бросила она.
– Может, мне следовало сразу все рассказать, – Рик растягивал слова, и по тону было понятно, что он и сам злится. – Но я бы на твоем месте все же принял во внимание тот факт, что мне пришлось назначить встречу в полицейском участке и прийти туда к восьми утра. Думаю, сегодня об этом будут много говорить в вечерних новостях.
– Ты рассказал Горштейну, почему тебя это так интересует? Не думаю, что Метрополитен стремиться распространять сведения о том, что их служба безопасности время от времени лажает. – Саманта все еще сидела, отвернувшись от него. Намеренно. Она рассматривала сад, который должна была оформить. По крайней мере, Рик больше не заикался об этом. Пока.
– Тебе не кажется, что я уже научился задавать вопросы?
– Мне кажется, что ты миллиардер и люди запоминают и повторяют твои слова, ибо в один прекрасный день те окажутся в книге «Ум и мудрость Ричарда Аддисона».
– Я сказал Горштейну лишь то, что нежелание сотрудничать со мной может закончиться потерей музеем престижной выставки .
Неплохо.
– Ладно. Что он ответил?
– Сначала повернись ко мне лицом. У тебя восхитительная спина, но я предпочитаю смотреть тебе в глаза.
– А тебе как всегда надо командовать, – язвительно бросила Саманта, хотя и повернула кресло. Она и сама предпочитала видеть лицо человека, с которым спорила.
– Доволен?
– Ты не представляешь, насколько. – Рик нагнулся, коснувшись ее пальцев, которые стискивали банку содовой. – Тумбсом интересовались в связи с пропажей двух предметов, но и только. Никаких улик. Кстати, одним из предметов была антикварная самурайская уздечка. Меня чуть удар не хватил.
Саманта проигнорировала его комментарий, сосредоточившись на фактах.
– А второй предмет?
– Боевое знамя сёгуна пятнадцатого века.
– Это складывается в одну цепочку. Завтра я буду особенно внимательно высматривать уздечки и боевые знамена. А что насчет Пиколтов?
Да, пробежавшись по их верхнему этажу, Саманта ничего не нашла. Но это еще не говорит об их невиновности. И судя по тому, что она видела и слышала, ни у кого за пределами Японии нет более богатой коллекции японского антиквариата – за исключением, возможно, Тумбса.
– Около трех лет назад взломали их дом на Манхэттене. По-видимому, большая часть их японской коллекции находится здесь: пропало только немного наличности и драгоценностей. – Голубые глаза Рика сверлили Саманту, бровь вопросительно поднялась.
– Что? Я тут не при чем, если ты на это намекаешь.
До вчерашнего дня Саманта не вторгалась к Пиколтам. И не брала ничего оттуда.
– Просто любопытно. – Рик глотнул пива, которое принес для себя. – Не хочешь поделиться тем, что успела надумать?
– Вообще-то нет. – Она вздохнула. – Из того, что я смогла найти и выяснить, это Тумбс. Или Пиколты. Должно быть, Палм-Бич сейчас – центр мирового зла, потому что они все в городе. Так что я не могу просто забраться к ним и осмотреться. Но что я вообще знаю? Даже Стоуни найти не могу.
Рик повернулся прямо к ней:
– То есть?
– Его мобильный выключен, в доме нет никаких признаков его пребывания. И даже подружка не знает, где он.
– Как я понимаю, это не в порядке вещей?
Саманта покачала головой:
– Даже когда приходилось ложиться на дно, мы все равно были на связи. Если он не позвонит через день или два, я подам объявление в «Нью-Йорк Таймс», чтобы дать понять, что ищу его.
– С чего бы ему исчезать?
Хотя Сэм знала, что Рику не нравится Стоуни, она смогла уловить неподдельную тревогу в его голосе – беспокойство, если не за пропавшего скупщика, то за нее.
– Могло случиться что угодно. Появился кто-то, кого мы в прошлом рассердили, или он получил предложение работы, или…
– … отправился отдохнуть.
Саманта пожала плечами:
– Я так и подумала, но кто знает? К тому же он велел мне быть осторожной.
Рик снова взял ее за руку, стиснул и на этот раз не отпустил.
– Он объявится.
– Сейчас я скорее сержусь, чем всерьез беспокоюсь. Но если Стоуни не позвонит до конца недели, то я начну тревожиться по-настоящему.
– А что с документами Уолтера?
– Понятия не имею, где он их хранит.
Рик моргнул:
– Ты понятия не имеешь? Ты?
– Это дело скупщика. У него были и другие клиенты, заключавшие с ним договор или же оставлявшие краденое на хранение. Я тоже время от времени пользовалась услугами другого посредника. Все защищают свои источники. Даже копы.
– Похоже, что за год я все еще не познал всей темной стороны.
Саманта быстро улыбнулась:
– В этом вся я – мисс Сэм Дарт Вейдер.
– Но ты правда не тревожишься?
– Пока нет. Правда. – Ладно, может, она немного обеспокоена, но в большом и ужасном мире, где обитали – привыкли обитать – они со Стоуни, исчезновение на два-три дня ничего не значило. Она даст ему время, прежде чем начнет разбираться, но лучше ему объявиться.
К патио подошел Рейнальдо.
– Ужин готов, – объявил он.
– Спасибо. – Рик встал и обошел стол, чтобы придержать стул, пока Саманта вставала. Он все еще оставался сэром Галахадом, даже несмотря на их ссору.