– Часы подарила мне Настя. Моя жена… Вернее, сейчас она моя жена, а тогда мы только начали встречаться… Она купила их в антикварном магазине, потому что ее удивила гравировка с моим именем.
– Сколько лет этому подарку?
– Скоро будет пять. Настя подарила их мне на тридцатипятилетие.
– И ты как раз впервые собирался в Россию.
Это был уже не вопрос, поэтому и отвечать на него я не стал.
– Хочешь, повторим эксперимент? – предложил Владимир Леонидович.
Я отрицательно качнул головой.
Глядя на циферблат с большими римскими цифрами, я пальцем медленно очертил их. Я не знал, не мог понять, что мне делать? То ли взять стоявшую рядом тяжелую пепельницу из небьющегося стекла и расколотить ею часы? То ли врезать по морде майору Ворному? А может быть, тихо и спокойно сунуть часы Владимиру Леонидовичу в нагрудный карман и уйти?
Владимир Леонидович будто прочитал мои мысли.
Он поставил на стол два высоких стакана и в каждый налил водки примерно на четыре пальца.
– Накатим, Петр Леонидович, – поднял он свой стакан. – За взаимопонимание.
Не глядя на Ворного, я взял свой стакан. Мы чокнулись и выпили.
Владимир Леонидович подошел ко мне сзади и положил руку на плечо.
– И это еще не самая пакостная новость, которую я должен тебе сообщить, дружище.
– Надо же, – криво усмехнулся я. – Что же еще?
Люди, которым я верил, использовали меня цинично и подло, как козла-провокатора, ведущего ничего не подозревающий скот на бойню. Что может быть хуже этого?
И что самое обидное, если бы в свое время мне объяснили суть моей тайной миссии, я бы и отказываться не стал. Я был истым сторонником идеи и верил в то, что, ежели русские по глупости своей не желают присоединяться к единому информационному пространству, их нужно тащить туда за шиворот, потом сами спасибо скажут. Теперь же я вдруг понял, нет, не понял даже, а всем своим нутром почувствовал, насколько это мерзко, когда за тебя принимают решения, ставят тебя перед свершившимся фактом, да еще и ждут при этом благодарности.
Руки чесались. Мне просто необходимо было что-нибудь сломать или разбить… Я схватил со стола стакан, залпом допил остававшуюся водку и запустил в стену.
Звон сыплющихся на пол осколков на миг вернул мне самообладание и способность думать. Но мысль, которая в этот миг пришла мне в голову, была отвратительна.
Я догадался, что хотел сказать мне Ворный.
Часы подарила мне Настя.
Выходит, во всей этой истории у нее была своя роль.
Она была хозяйкой козла-провокатора.
– Закуси, – Владимир Леонидович протянул мне розетку с солеными орешками.
Я зацепил щепоть орешков и кинул в рот.
Орехи показались мне до отвращения безвкусными. Настолько, что захотелось запить их водкой. Но Владимир Леонидович больше мне не наливал. Потому что я расколотил свой стакан?
– Мы через свою службу проверили твою жену, Петр Леонидович.
– Настю? – уточнил я.
Как будто у меня еще и другая была.
– Настю, – подтвердил Ворный. – Так вот, мы не нашли на нее никаких данных. Понимаешь? Вообще никаких.
– Не понимаю, – покачал головой я.
– Такого человека не существует. Я саркастически усмехнулся.
– Мы живем вместе не один год. Я вижу ее каждый день… За исключением тех, что провожу в командировках.
– И что ты знаешь о ней?
– Все.
– Ее полное имя?
– Анастасия Викторовна Лунина.
– Сколько ей лет?
– Тридцать четыре. Она на пять лет моложе меня.
– Кто ее родители?
– Отец – врач-педиатр, мать преподает литературу в младших классах.
– Ты встречался с ними?
– Нет.
– Почему?
– Они живут где-то на Аляске.
– Это не причина для того, чтобы не встречаться с родителями.
– Это не мои родители.
– А Настя не говорила, почему она не хочет видеться с папой и мамой? Может быть, они в ссоре?
– Нет… Не знаю.
– Ладно, – Владимир Леонидович обошел стол и сел в кресло. – Ты никогда не предлагал Насте съездить вместе в Россию?
– Предлагал.
– И что?
– Она отказалась.
– У нее много дел?
– Нет, она просто не хочет сюда ехать.
– А чем она вообще занимается?
– Она дизайнер. Разрабатывает новые модели оформления жилых помещений.
– Она работает дома?
– Да.
– А ее коллеги к вам заходят?
– Нет.
– Какая у нее любимая еда?
Казалось бы, простой вопрос майора Ворного поставил меня в тупик.
– Не знаю… Обычно она меня спрашивает, что бы я хотел на обед или на ужин.
– Где вы познакомились?
– На концерте.
– Джаз?
– Классика. Скрипичный концерт.
– Кто выступал?
– Нанореплика Иегуди Менухина, – мне надоело отвечать на казавшиеся совершенно бессмысленными вопросы Ворного. Я чувствовал нарастающее раздражение и злость. – К чему вообще этот допрос?
Владимир Леонидович пригубил водку.
– Имени Анастасии Викторовны Луниной нет ни в одной из проверенных нами баз данных. Не зарегистрировано ее рождение. У нее нет родственников даже на Аляске. Она никогда не ходила в школу. Не получала какого-либо специального образования. Никогда не обращалась за помощью к врачу. Не делала крупных покупок. Даже билет на тот концерт, где вы встретились, она не покупала. Женщины по имени Анастасия Викторовна Лунина не существует.
Ворный снова глотнул водки.
– Похоже, ты живешь с нанорепликой. Такой же, как Иегуди Менухин, на концерте которого вы познакомились.
– Ты просто не понимаешь, о чем говоришь, – я наклонился и прижал пальцы к вискам.
– Почему же. Вы там у себя в закордонье давно уже начали воскрешать мертвецов, создавая их нанореплики. В Диккенсленде я сам видел нанореплику Чарлза Диккенса. Выглядит, как живой.
– Нанореплики великих людей всего лишь воспроизводят внешнее сходство с оригиналом и некоторые способности, которыми они обладали при жизни. Нанореплика Менухина может с точностью до ноты воспроизвести любое из произведений, исполненных великим скрипачом при жизни. Нанореплика Пикассо с точностью до штриха воспроизведет любую из существующих картин великого художника. Но это только копии оригиналов, не способные к самостоятельному творчеству. Нанореплика Диккенса не сможет написать ни единой строчки, которой нет в произведениях ее прототипа. Они не могут создать ничего принципиально нового, потому что действуют в строгом соответствии с заложенной в них программой. Можно сказать, что это роботы, созданные из плоти и крови.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});