Читать интересную книгу БЧ. Том 4 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич

Глядя, как мои девушки таранят живые заслоны из тварей, «зори» только и успевали упавшие челюсти подхватывать.

— Я не поняла, кто из нас коммандос, а кто школьницы, — хлопала ресницами Ясна.

— Я точно не школьница, — возразил Вендиго. — Этому противоречит как минимум одна мохнатая штука.

— Аднака, Али тры класса тока кончал, — вздохнул Крокодил и для достоверности пересчитал на пальцах. — Ага, тры.

— Кожеголовый, ты показываешь четыре пальца, — заметил я.

Расстроенный крокодил в сердцах пнул мертвую тушу Гончей — ей только что Кали сожгла мозг.

— Нада доучаться, — решил Крокодил. — Умным будуть, аднака.

Аяно же не стерпела позора русской армии и велела своим принимать бои, а не глазами хлопать. Напоминало это Паралимпийские игры, но десяток другой варанидов Бестия с Ясной подпалили. Я держался рядом. На всякий случай. Но моя помощь в целом не пригодилась, только парочку подкравшихся со спины ящеров разрубил Когтями.

Наверху было тихо. Артиллерия не обстреливала подступы к долине, минометы молчали. Оказалось, моджахедов разбили, и теперь роты Имперских мечей зачищали брустверы от запрятавшихся за ними остатков басмачей. В общем, как только поставили посты у пещер, батальон отправился в Алмак. Полную зачистку пещер отложили до доклада главнокомандующему. Пускай он решает. Это уже не задача «зорь». Слишком мелко.

В крепости я велел поставить в своей комнате еще четыре раскладушки. Сняли с девчонками броню, позвонили Софии, показали ей живую-здоровую-счастливую сестру, сполоснулись по-быстрому и завалились спать. Сил уже ни на что не было.

Ночью ко мне в постель на заплетающихся ногах пришла Кали.

— Вставай, Бес, — она упала рядом и потерлась об меня голым бедром. На ней были только трусики и майка. — Просыпайся.

— Э-э? — простонал я как ожившая мумия, с трудом держа открытым один глаз.

— Обещание, — зевнула Кали и уткнулась мне моськой в черный живот. — Я тебе обещала отдаться…вставай… — пробормотав уснула, потом встрепенулась и слабо затормошила меня, — Вставай… делай из меня женщину… я же обещала… — она тукнула пальцем мне в ребро.

— Ммм, — только мог я выдавить на этот вялый натиск.

С новым зевком Кали прошептала:

— Но обещала же… — силы покинули ее, и она упала на меня, обняв и засопев.

А утром уже разбудила эта гонка Поляниц. Где главным призом оказался демоник Перун.

— Что за поляницы? — спрашиваю, застегивая запасную маску на лице. Мы только что позавтракали солдатской кашей, принесенной дежурным. Опустошенные жестяные плошки стояли на складном столе.

— Мы так себя будем называть, — заявляет Вика, натягивая на широкие бедра камуфляжные штаны. Девушкам принесли армейскую форму, и они, смеясь и перешучиваясь, ее надевали. — Ты наш Перун, а мы твои невесты-воительницы. То есть поляницы. Сначала думали валькириями или амазонками назваться, но они не нашенские, не славянские. А так выходит, как в былинах! Здорово же!

— А в школу вам не пора? Семестр не за горами, так-то. Физику сдадите?

Мой испытывающий взгляд нисколько не смущает девушек. Они дружно улыбаются, чувствуя поддержку друг друга:

— А ты? — спрашивает Белоснежка, не торопясь одеваться. Думает, я искоса буду поглядывать на ее грудь, торчащую двумя колышками сквозь белую майку? Хе. Не угадала. Я глаз не буду отрывать от них! Дырки в майке прожгу! Раздену и отымаю взглядом между сиськами!

Мой тяжелый демонский взгляд заставляет княжну поежиться и прикрыть грудки руками. Она отступает и сглатывает. А колышки становятся острее от притока адреналина. Белоснежка торопится взять куртку и накинуть сверху. Мала еще княжна с бездной переглядываться. А сиськами перед ней трясти, как аргументом в споре, и подавно. Пускай хоть ртом и научилась правильно работать.

— Но, неужели мы не можем остаться? — хитрая Алла использует позицию жертвы. — Нас похитили раз, могут похитить и снова. Хоть мы и стали сильнее, но только потому, что ты рядом. Без тебя мы слабые ласточки.

— Зато рядом с тобой свернем головы всем демонам, — вставляет Вика, натянув футболку, которая для ее выпуклостей, хм, оказалась маловата. Того и гляди на ложбинке натянутая ткань треснет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я подхожу к ней и задумчиво разглаживаю запутавшуюся красную прядь.

— В этом ты не выйдешь, — наклоняюсь и достаю из кемпингового матерчатого шкафа свою футболку. — На, побольше будет.

— Спасибо, — она прижимает футболку к лицу, вдыхая запах.

Теперь подумаем о самих девчатах. Они правы — напасть могут снова. Я должен выловить похитителей. Британцы далеко, отсюда не достать. Поэтому у меня вариантов всего два. Либо мне бросать всё и срываться в Лондон. Но тогда афганская кампания может задохнуться под ордами демонов и вымесов. Либо держать этих поляниц при себе здесь, в горячей точке. Притом, не исключено, что британцы, как раз, рассчитывают, что я брошусь к ним. Только полечу в Европу, как они ударят по Аяно и Ко. Без «зорь» ключевые миссии станут сложновыполнимы.

Решено. Закончу с Афганом, полечу в Англию. Затем в Америку, к начальству Сербины. Патрона пернатой тоже надо построить, чтобы больше не шантажировал больными детьми никого. Особенно мегасексуальных красоток, как Мишель. Улыбка идет латинке намного больше, чем слезы.

Своих девушек же я могу сделать сильнее, намного сильнее. Здесь, в горах, раздолье фракталов. Вдобавок проблему «колодцев» надо рассмотреть повнимательнее. Ладно, Воины, но, если Воевода, грохнув жалкого Высшего, лишится боевой мощи, это уже проблема. Британцы, наверняка, построят на этом тактические наступления.

— Так, подошли ближе, — девушки встают тесным кружком, преданно заглядывая в глаза. Ей-Сварогу, как щенята. Долго выдержать мой взгляд не могут и опускают головы, расстроившись. — Афган — не Диснейленд. Здесь люди не уступают в жестокости демонам. Смотрите внимательно, — пододвигаю ноутбук и нахожу снимки пыток моджахедов.

Девушки с ужасом отворачиваются от экрана. Одна Кали только брезгливо морщится, но взгляд не отводит.

— А жестокость демонов вы еще даже не видели, хоть и побывали в самом сердце их логова. Повезло, что Махжа оказался задротом. Строил какие-то планы по нашим пытками, не мог определиться, кого первым расчленять. Тормоз, одним словом. Это большая редкость для демонов. Тот же Швар, папа Махжи, сразу оторвал бы вам по ноге, а обрубки бы прижег молниями, чтобы кровью раньше времени не истекли.

— Поняли, — кивает Кали. — Будем тебя слушаться, ни на шаг не отходить.

— Мы только за, — воркует Алла, проведя пальцами по шипящей золотом татуировке на моей шее.

— Посмотрим. — Не реагирую на ласку княжны. Надо их припугнуть. — Если голову потеряете, отправлю к Софии, она запрет вас в бункере, пока не станет безопасно.

— То есть навсегда, — говорит Белоснежка.

— В общем да, — не облегчаю угрозу.

Девушки бросаются убеждать, что не разочаруют меня. А я молча взираю на них, как строгий султан-муж, который подозревает свой, скучающий по мужской ласке, гарем в непотребствах со слугами-евнухами. После идем проветриться в «клуб». Миссий сегодня пока не запланировано. Аяно должна сначала отчитаться главнокомандующему.

* * *

— Какие молодые! — удивляется пышнотелая Фатима рядом с Мишель. Смуглое лицо чернокожей красавицы омрачено, в янтарных глазах горит зависть.

Латинка поражена абсурдом ситуации. Сексуальная, как богиня любви, африканка ревнует мужчину к голенастым девочкам, пускай юным и симпатичным, но совершенно ясно, что в жизни и постели они еще совершенно неопытны. Овечки на жертвеннике.

Сегодня «клуб» открыли раньше. Вчера долина Кирзу пала, и Имперским мечам дали увольнительную. Медсестрички тут же решили подготовить развлечение. Накануне Мишель узнала у Ливера, что Перун как-то лестно отзывался о саксофонах. Вуаля! Знаменитая Кона Далфа держит в руках инструмент с серебряным мундштуком и услаждает замечательной игрой слух командиров дружины. Приглушенный свет, великолепная музыка: блеск и сияние, плач саксофона и сопровождение первых скрипок мира — Элизы Гамбрини и Мадены Сины. Ни один концертный зал мира, ни один слушатель не удостаивался игры столь звездного ансамбля. Только брошенная крепость Алмак. Только один юноша с непокорной волей.