Продолжая высматривать между листьями деревьев водопад, я услышала смешок. А когда обернулась, Демьян кивнул головой вправо. В двух шагах от нас вился непоседливый ручеек, подпрыгивая на небольших гладких камнях.
— Ты это искала? — усмехнулся Демьян.
— Да. Почему тут ручей бежит, как и полагается, под ногами, а там, на мосту, он тек по небу?
— Навь переворачивает с ног на голову все представления смертных о реальности.
— Ммм… Что теперь?
— Познакомишься с обитателями леса, — улыбнулся он, отпуская мою руку, и я задрожала, лишившись его тепла. — Ты еще не устала от чудес?
— Нет! Я только вошла во вкус.
— Пойдем, ты узнаешь историю мира.
Я могла предположить, что он сейчас щелкнет пальцами и в то же мгновение здесь появится огромный плазменный телевизор, но я даже не догадывалась, что именно он собирался мне показать, а главное как!
— В этом месте птицы не поют, они рассказывают истории.
— Да ты романтик! — я улыбнулась во весь рот.
Демьян усмехнулся и осторожно раздвинул ветви дерева. И там притаилась птица, похожая на сову.
— Здравствуй, Гамаюн, — тихо сказал Демьян.
Уголки моих улыбающихся губ медленно поползли вниз. Он разговаривает с ней? Может тут так принято, решила я и выдала:
— Здрасьте.
— Приветствую, господина и его смертную спутницу, — заговорила птица.
Стыдно признаться, но я, по уже устоявшейся закономерности, заверещала как настоящая истеричка. Птица повернула голову, и маленький черный глаз удивленно уставился на меня. И я четко поняла — все, что я сейчас вижу, никак не может быть реальностью!
Не хочется вспоминать выражение лица Демьяна, когда я разразилась отборным матом, начиная искать пути к отступлению. Проще говоря — я орала и пятилась как рак, только гораздо быстрее, пока не споткнулась о корягу. Бегство грозило закончиться буквальным падением, но Демьян удержал меня.
— Твою мать! У вас что, уровень радиации зашкаливает? Или это нормально?
— Ты говорила, что тебе нравятся чудеса. — Демьян продолжал удерживать меня за локоть, стряхивая с сарафана прилипшие листья.
— Но я не говорила, что они меня не потрясают! — я понизила голос до шепота, ошеломленно разглядывая птицу, которую Демьян назвал Гамаюн.
— Да ну?
— Ну да. Может у вас здесь и веники болтают будь здоров, но я — обычный человек и к таким вот штукам не готова! Предупреждать надо! — отчеканила я, тыча пальцем в птицу.
— Я предупредил. Птицы рассказывают истории.
Чувствуя себя идиоткой в квадрате, я покачала головой. Разве можно было предположить, что воспринимать слова Демьяна нужно буквально!
— Смертная не подготовлена принять сокровенность Нави, — констатировала птица убийственно важным тоном. И закрутила сизым клювом, распрямляя белоснежные крылья с перламутровыми паутинками на перьях.
Кошмар. Я стою в призрачном лесу, в каком-то странном мире, и какая-то птица отчитывает меня за вполне понятное удивление.
— Зато смертная подготовлена к глубокому и продолжительному обмороку, — заметила я.
Мне показалось, птица изучала меня с повышенным интересом, поэтому больше ничего не добавила.
— Смертная готова непрерывно падать, если господин с такой готовностью ловит ее, — и черные глаза Гамаюн перескочили на Демьяна.
Странно, но услышав это заявление, Демьян быстро шагнул в сторону от меня, перестав отряхивать мой угробленный сарафан. Совсем как ребенок, застуканный на кухне с запущенной по локоть рукой в банку с вареньем. На всякий случай я тоже отступила и не без ехидства ответила птице:
— Опасная авантюра. После пары неудачных приземлений смертной будет глубоко наплевать, с какой готовностью ее ловит господин. Он очень непредсказуем. Это только по редким праздникам, он, как самый настоящий рыцарь в печальном амплуа, спасает жизнь даме. А в основном его трудно уговорить помочь женщине.
— Интересно, — отозвалась Гамаюн.
— Довольно! — тихо, но властно произнес Демьян, и птица покорно склонила голову.
Теперь его взгляд изменился. Он снова стал пренебрежительно-высокомерным. Демьян опять превращался в далекую недосягаемую звезду. Развернувшись, он подошел к коряге, сел на нее, прижимаясь спиной к стволу дерева. Взволнованно зашелестели листья, когда он сорвал травинку, покрутил между ладонями, сминая, и раздраженно бросил на землю.
— Демьян хотел показать мне историю мира, — пытаясь развеять напряжение, произнесла я.
Но птица ответила не сразу. Будь она человеком, я бы решила, что она что-то обдумывает. Я оказалась права, потому что последующие слова Гамаюн произносила осторожно.
— Историю Нави или историю всех миров, существующих во Вселенной?
— Последнее, — коротко ответил Демьян и, перехватив мой встревоженный взгляд, нахмурился.
Пока я соображала, чем же вызвано недовольство Демьяна, шелест листьев становился похожим на гулкий ритмичный рокот, с каждым разом становясь звонче, и вскоре превратился в хрустальные переливы колокольчиков. И мое сердце забилось в унисон с лесной мелодией, набирающей громкость. И когда Гамаюн начала рассказ, ее слова сливались со звуками, образуя чудесный музыкальный лабиринт, связавший прошлое и настоящее.
* * *
… Простиралось впереди море синее, бесконечное. И увидел Род вдали точку черную. Но не точка то была, а уточка серая, серою пеной рожденная. И спросил Отец всех богов:
— Где же мать Земля?
— Подо мной, — отвечало уточка. — Под гнетом водным скрытая.
— Достань мне землю! — приказал Род.
И принесла уточка землю в клюве, протянул Род руку, на ладонь с тихим шелестом упали крошки сухие.
Остудил их Род, подул на них ветрами. Так появилась Земля-матушка.
И был создан безвкусный, пресный мир, где господствовали тишина и покой. Не приносил он Отцу радости.
— Нет радости в мире, — как-то сказал отец дочери — Макоши. — Нет счастья.
— И будет так, — ответила дочь, — покуда не появится в мире нашем Сила Светлая.
А уточка снесла яичко золотое, не простое — волшебное. Треснуло золотое яичко — появилась птица белая — Свет, в ней заключилась Сила Светлая. Произвела на свет она много детей со светлыми ликами, и окутали они мир Добром, Любовью и Счастьем.
Люди жили, заполняя Землю-матушку своими детками. И не было хворей, и не было лютых смертей. И вздрогнула Земля от бремени тяжкого — не выдержать ей боле гнета нестерпимого. Стонала она и с просьбою обратилась к Роду.
— Довольно мне людей, — взмолилась она. — Тяжко мне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});