Читать интересную книгу История военного искусства - Ганс Дельбрюк

 Теперь швейцарцы уже имели возможность собрать свое войско непосредственно за р. Заане и, когда главные силы были собраны, переправившись через реку, продвинуться до Ульмица (12 июня), не далее 5-6 км от бургундских палисадов (частоколов). Вместе с коренными швейцарцами выступает герцог Ренэ Лотарингский с несколькими сотнями конницы, австрийская конница, страсбургцы и другие контингента из Эльзаса. Но только 22 июня, на 13-й день после начала осады, вся армия была более или менее в сборе. Кантоны не реагировали ни на известие о продвижении бургундского войска, ни даже на известие об осаде Муртена; только когда нанесен был ущерб древнебернской области, что произошло при стычке на аванпостах у Зааны 12 июня, - только тогда кантоны призвали к оружию свои ополчения.

 Несмотря на большие усилия, бургундцам за это время не удалось овладеть Муртеном. Они пробили бреши и штурмовали его, но были отбиты. Комендант Бубенберг руководил защитой города с величайшей энергией и осмотрительностью. Он сумел удержать враждебно настроенные элементы населения в повиновении и увещеваниями и строгостью поддержать уже падавшее мужество своих людей. На помощь ему по озеру присланы были подкрепления. Поэтому бургундские капитаны посоветовали герцогу, отказавшись от вторичного штурма, ограничиваться продолжением обстрела и все усилия направить на подготовку предстоящего сражения, в результате которого должна определиться и судьба города.

 Когда герцогу доложили, что швейцарцы подошли очень близко, он 21 июня, за день до сражения, вместе с несколькими командирами, лично произвел рекогносцировку. Они настолько приблизились к швейцарцам, что те начали обстреливать их; стали соображать, не снять ли осаду и не лучше ли обрушиться сперва на этого противника в открытом поле73. Но герцог был против.

 Местность близ Ульмица, которую швейцарцы избрали сборным пунктом, была непригодна для рыцарского наступления; она была пересечена ложбинами и окружена лесом так, что невозможно было даже оценить и учесть силы противника. Герцог полагал, что собрались еще немногие. Тем не менее желательно ему было прервать осаду, которая все-таки должна была привести к цели. Разделить же свою армию, с тем чтобы продолжать осаду и одновременно атаковать при Ульмице войско, предназначенное для ее снятия (как поступил, например, Фридрих, отправляясь из Праги в Коллин против Дауна), он, кажется, не намеревался; да это и не было бы уместным, так как силы неприятеля при Ульмице не были достоверно известны; к тому же противник был хорошо защищен условиями местности. Поэтому герцог остался при своем решении - продолжать осаду и выжидать наступления войска, предназначенного для ее снятия. Панигарола, предостерегая герцога, указывал на коварство, кроющееся в образе действий швейцарцев; с часу на час можно ждать их внезапного появления. Но после того как бургундская армия за предыдущие дни неоднократно выстраивалась для их встречи за частоколом, и день за днем проходил в напрасном ожидании, герцог вообще перестал верить в возможность наступления швейцарцев, считая, что, на худой конец, достаточной защитой от неожиданности будут те 2 000 пехотинцев и 300 копий, которые охраняют и ночью его укрепление на фронте, обращенном к Ульмицу. Главные силы армии, которые уже простояли в боевой готовности и течение всей второй половины дня, он отправил обратно в лагерь.

 Ночью начался сильный дождь, который продолжался и все утро следующего дня. Швейцарцы утром начали было рекогносцировку, но тотчас же отошли назад и больше их не было ни слышно, ни видно. Теперь герцог окончательно уверился в том, что они не отважатся на атаку.

 Но швейцарцы, собственно говоря, уже в предыдущие дни намеревались предпринять атаку и ждали только прибытия цюрихцев, которые двигались форсированным маршем и после ночного перехода от Берна в субботу утром, наконец, подошли к Ульмицу. Цюрихский совет, желавший с достаточной ясностью дать понять бернцам свое отношение к завоеванию Ваадта, отправил свое ополчение только 18 июня, - больше чем через 3 недели после выступления герцога бургундского со своим авангардом из Лозанны и на десятый день после начала осады Муртена; помимо этого ополчение было несоразмерно малочисленно - только в 1 450 человек и во всяком случае не больше 2 000.

 Тем не менее союзное войско в целом имело еще больший перевес над бургундским, чем под Грансоном. Его следует исчислять приблизительно в 26 000 человек, а если сюда прибавить еще гарнизон Муртена, который тоже, разумеется, должен быть принят в расчет, так как он отвлекал часть бургундцев и, в конце концов, сделал вылазку, - то оно насчитывало около 28 000 человек. Бургундская же армия, как мы уже сказали, насчитывала 18 000-20 000 человек; отсюда следует вычесть еще известное число воинов на этапных пунктах.

 Швейцарская традиция, насчитавшая 100 000 человек в бургундской армии под Грансоном, приписывала герцогу под Муртеном втрое большую армию.

 Герцог, обладая армией значительно меньшей численности, чем швейцарская, находился и с стратегической точки зрения в менее выгодном положении, имея в тылу осажденный город с сильным гарнизоном; но самым опасным для него обстоятельством было то, что его укрепления из-за необходимости приспособляться к местности выдвинуты были более чем на 0,5 км впереди лагеря и растянулись на очень далекое расстояние. При атаке все зависело от того, будут ли бургундцы в нужный момент стоять наготове у частокола, притом именно в том месте, куда устремятся швейцарцы. Знать заранее, какое именно будет это место, было невозможно.

 Полководец должен с готовностью рисковать и с мужественной решимостью соединять неусыпно бдительную предусмотрительность, чтобы по малейшим признакам предугадывать хитрости и козни противника. Когда при Хотузице австрийцы хотели напасть на пруссаков (17 мая 1742 г.), последние избегли поражения только благодаря тому, что главнокомандующий, наследный принц Леопольд Ангальтский, еще до восхода солнца уже сам был на коне и, получив известие о приближении противника, тотчас же мог отдать приказ бить тревогу и построиться в боевой порядок. Когда австрийцы собирались при Зооре захватить Фридриха врасплох (30 сентября 1745 г.), контрудар прусской армии возможен был лишь благодаря тому, что король подымался каждое утро в 4 часа, а также благодаря тому, что, когда ему доложили о приближении противника, при нем находился уже дежурный генерал. Но и Фридрих при Гохкирхе был застигнут врасплох, а Гнейзенау, вероятно, одержал бы свою победу до

Бель-Альянса уже при Линьи, если бы он вовремя, на несколько часов раньше, заметил приближение Наполеона. Приближение целой армии представляется настолько внушительным, что не может остаться незамеченным. В действительности же в военной истории много раз отмечено, что целые армии в непосредственной близости от противника оказывались им незамеченными.

 Напомню здесь еще о некоторых аналогичных случаях, так как в сущности только беспрестанно повторяющийся опыт заставляет верить в возможность подобных фактов. 16 октября 1813 г. французы при Варене ждали силезскую армию на тщательно подготовленных позициях и оставили эти позиции, считая, что с этой стороны наступление не угрожает. Полученное непосредственно вслед за этим донесение констатировало, что неприятель подступил уже вплотную; возвращаться на прежние позиции было невозможно, а пришлось занять новые, отступая на четверть мили близ Мекерна, куда как раз и подошла французская армия. Еще более разительный пример представляет битва при Кениггреце, когда австрийцы на правом крыле заметили приближение войска прусского кронпринца лишь тогда, когда оно оказалось уже среди их рядов. 4 августа 1870 г. вся III армия наступала на Вейссенбург, оставаясь незамеченной французскими патрулями; ген. Дуэ, получив донесение патрулей, отдал по своим частям приказ заниматься приготовлением обеда, когда внезапно открыт был огонь по передовым постам. Бои при Траутенау в 1866 г., когда пруссаки не заметили прибытия главных австрийских сил, и при Бомоне в 1870 г., когда пруссаки напали на французов, относятся к этой же категории случаев постольку, поскольку ошибка заключалась в том, что неприятель не был обнаружен, потому что его не ждали. Для иллюстрации этого явления можно упомянуть еще о том, что немцам понадобился весь день 17 и все утро 18 августа 1870 г. для того, чтобы обнаружить правое крыло французской позиции при Сен-Прива, находившееся на расстоянии одной мили от них.

 Если, таким образом, своевременное обнаружение приближающегося противника, к тому же в данном случае прикрытого лесом, само по себе является вовсе не столь естественным и легким делом, то к тому же герцог несомненно лишен был тех необходимых для полководца качеств, благодаря которым он мог бы оказаться на высоте задачи. Вместо того чтобы установить за швейцарцами, местонахождение лагеря которых ему было известно, тщательное наблюдение, сосредоточить на нем все внимание лично самому или поручить эту задачу самому надежному из своих командиров, он упорно оставался при убеждении, что они не отважатся на атаку, и даже, когда в полдень ему было доложено о наступлении неприятеля, он некоторое время относился к этому с недоверием и не принял никаких мер.