Несмотря на столь неравноценные заботы – недовольных выкриков не было. Возможно – люди были еще сильно подавлены, возможно – понимали, что кому-то это все равно надо делать.
Продезинфицировав руки специальными салфетками, сама Марна занялась ранеными. К несчастью антисептические бинты кончились уже на третьем, сильно обожженном мужчине. Надежды на его выздоровление почти не было, однако Марна намеревалась бороться за жизнь каждого.
До вечера на ее с Дезире попечение попало еще несколько человек. И без того тягостное настроение усилилось еще больше. Несмотря на все старания женщин, шансы на выживание практически у всех стремились к нулю. Яд многоножек проявил свое коварство. Его действие не ограничивалось поврежденной частью тела – он проникал глубже, охватывал всю нервную систему и, в конце концов, становился причиной неминуемой остановки сердца и дыхания. При этом незадолго до смерти частота пульса, до того крайне низкая, резко возрастала, что поначалу вызывало у Марны надежду на лучший исход.
Исключением стал Кэр. Его состояние было крайне тяжелым. Общее онемение усугублялось значительной потерей крови, однако уже к вечеру Дезире заметила, что эрсати больше походит не на больного, а на спящего.
– Марна, что ты ему дала? – спросила девушка, присев около Кэра.
– У нас и нет ничего. Прочистила раны, перевязала. Я что?
– Посмотри сама, я ничего не понимаю…
Марна опустилась рядом, взяла эрсати за запястье. Почти тут же ее глаза округлились.
– Что за черт? – рассеянно проронила она, всматриваясь в лицо Кэра. – Пульс выровнялся, кожа вполне здорового цвета, даже царапины исчезли.
– Знаешь, я не удивлюсь, если завтра он уже встанет…
– Я понимаю, когда на яды плюют заркканы. Им это самой природой подарено. Но эрсати… Тем более тут налицо ускоренная регенерация тканей.
– Может быть, попробуем привести его в чувства, спросим? – пожала плечами Дезире.
Вместо ответа Марна склонилась над Кэром и быстро проверила его карманы.
– Наверняка это что-то из их медицины. Знать бы – что именно и есть ли у него еще…
Поиски ничего не дали, а приводить эрсати в чувства женщины не решились. Слишком он был слаб.
– Вот бы сейчас нам вчерашнее пойло, – сказала Марна, наблюдая за тем, как под недавно наложенными повязками остальных раненых расплываются кровавые пятна. – Оно тебе и анестетик и антисептик, да и просто для души.
Она говорила глухо и отстраненно.
Дезире поежилась. В этом тоне ей слышалось шуршание распадающегося прахом будущего. Пусть даже после всего случившегося странно было бы слышать бодрость, видеть приподнятость духа, но нельзя же заживо ложиться в могилу. Девушка чувствовала себя противно – дальше некуда, но старалась держаться. За ней была Ани, а за Марной вся община. Сорваться сейчас – и потом будет не остановиться.
– Что с нами будет дальше? – неуверенно спросила Дезире.
– Почему ты именно меня спрашиваешь об этом? – Марна и сама не заметила, как её голос приобрел угрожающие нотки, стал сиплым. К горлу подкатывал душивший комок слез, но она держала себя в руках.
– Потому что я больше не знаю, кого об этом спросить, – без уверток ответила Дезире и осторожно тронула Марну за плечо.
Реакция той была мгновенной. Излишне резким движением она сбросила руку Дезире, разгладила на халате невидимые складки. Плевать, что он был дырявый и грязный от золы и чьей-то крови. Этот повседневный жест подарил мимолетное ощущение комфорта.
– Не нужно этого, Дез, – сказала она. – Я в порядке. И не смотри на меня такими влажными глазами.
– Извини, я только хотела… я… поддержать… извини, – запинаясь и чувствуя себя последней дурой, прошептала девушка, утыкаясь в ладони, не в силах сдерживать подступившие слезы. – Извини, я отойду…
Она вскочила на ноги и, шмыгая носом, сделала несколько шагов в сторону – туда, где у небольшого костерка на куске порванного одеяла клубком свернулась Ани. Девочка спала.
Марна не попыталась задержать Дезире. Проводила ее взглядом, с силой закусила губу. За собственную резкость было стыдно, но извиняться женщина не собиралась. Она не могла позволить жалеть себя, не могла позволить думать о себе, как о слабой и сломленной. Любой ценой – даже если для этого придется превратиться в стерву.
* * *
Первая ночь вне стен завода была самой трудной. Даже, несмотря на физическую и моральную усталость – сон мало к кому шел. Люди словно перегорели. Перешли ту грань, за которой разум, находясь в возбужденном состоянии, уже не способен отключиться. Снова и снова прокручивались в головах перипетии минувшего дня, снова и снова строились предположения и версии.
Однако больную тему вслух старались не затрагивать. Говорили о чем угодно, только не о смерти. Кое-как получалось отвлечься от тяжелых мыслей. Пусть даже ненадолго, пусть это больше походило на бегство от действительности. Люди хотели немного уверенности в завтрашнем дне.
К огромной радости выживших во время взрыва уцелели некоторые весьма важные в плане выживания вещи. Посланная на разведку к заводу группа вернулась не с пустыми руками. Многое из того, что они принесли – выбросило взрывной волной.
Так – набралось изрядное количество съестных припасов. В основном это было хранившееся в холодильниках мясо, консервы и концентраты. Бедные агрегаты вырвало из установочных гнезд и порядком покореженными выбросило через окно. Однако, функции по сохранности продуктов они выполнили. Если консервы и мясо имели немалый вес, то концентраты идеально подходили для длительных путешествий. Они представляли собой универсальные порции, которые активно использовались во время войны и в небольших количествах изготавливались по сей день. Белково-углеводные и витаминно-минеральные комплексы, способные долгое время поддерживать солдата в прекрасной боевой форме. В них почти не было натуральных составляющих, но заменители пищи уже давно ни для кого не являлись чем-то особенным. Концентраты рассматривались, как неприкосновенный запас. А потому хранились бережно и расходовались экономно.
С водой были некоторые проблемы. Ее брали в небольшом озерце, ранее служившем декоративной частью парка. Давно нечищеное, оно сильно заросло, а после взрыва попало под облако пепла. Намокнув, серые хлопья превратили и без того не самый чистый водоем в грязную лужу. Поэтому воду приходилось фильтровать, используя для этого в несколько раз сложенные куски чистых тряпок.
Помимо еды было найдено немного одежды – большей частью прожженной, но вполне пригодной для носки. К сожалению, в огне пропало почти все оружие, а что еще хуже – боеприпасы. Оставалось лишь то, с чем люди успевали покинуть завод. И если стволов хватало на всех выживших, то с патронами дела обстояли из рук вон плохо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});