Девушка пришла в такое волнение, что не могла контролировать себя — кусала губы, сжимала и разжимала руки, в изнеможении откинувшись на спинку сиденья. Откуда-то из-под сознания возник образ Джема, с лицом, искаженным в отвратительной гримасе; постепенно оно слилось с другим обликом — и это был Джоз Мерлин.
Спутник повернулся и смотрел на нее своими стеклянными глазами, вдруг в них вспыхнул огонек, он заговорил.
— Значит, хозяин таверны «Ямайка» в пьяном состоянии болтает лишнее? — Мэри показалось, что в голосе зазвучали стальные нотки, но когда она, удивленная, заглянула в его глаза, они были безликими и холодными, как обычно.
— Да, болтает, — ответила она. — Когда он беспробудно пьет несколько дней, он держит душу нараспашку, у него ни от кого нет секретов, он сам мне говорил. Четыре дня назад он немного очухался после пятидневного запоя, пришел в кухню в полночь — и его понесло. Поэтому мне все известно, я как раз оказалась там. Я после этого потеряла веру в Бога и в людей, даже в себя. Иначе я не поехала бы в Лонсестон с Джемом.
Ураган усилился, карета почти не двигалась — ветер дул навстречу. Ливень барабанил в окна тяжелыми, как град, потоками. Укрыться было негде — кругом болота. Нависшие тучи проплывали низко над землей, разбиваясь о скалистые горы. Ветер заносил с собой даже соль с берега, до которого было пятнадцать миль.
Фрэнсис Дэйви подался вперед.
— Мы приближаемся к повороту на Алтарнэн, — сказал он, — кучер повернет потом на Бодминский тракт и завезет вас в «Ямайку». Я выйду у Пяти Аллей и дойду до деревни пешком. Вы только мне доверили секреты дядюшки, или его брату тоже?
Снова в его голосе зазвучала то ли насмешка, то ли издевка. Мэри не могла разобрать.
— Джем Мерлин знает, — ответила она. — Мы говорили сегодня об этом. Он, правда, больше молчал, они с братом недолюбливают друг друга. Теперь это не имеет значения. Его уже арестовали.
— А если он захочет спасти свою шкуру, выдав брата, тогда как, Мэри Йеллан? Вам есть над чем подумать.
Мэри вздрогнула. Такой возможности она не предполагала, он дал ей спасительную соломинку. Но пастор угадал ее мысли, это было видно по его лицу, оно уже не было безразличным, а напоминало маску, расколотую пополам; маска изображала играющую на тонких губах сатанинскую улыбку. Мэри стало не по себе, показалось вдруг, что она заглянула в замочную скважину и увидела то, что видеть не полагалось.
— Вас бы это устроило, не правда ли? Его, думаю, тоже, — продолжал священник. — Если он сам не замешан, конечно. Но всегда есть место для сомнений, вы согласны? И ни я, ни вы не знаем правды. Если человек чувствует за собой вину, он не будет неосторожно лезть в петлю, — сказал он резко.
Видно, заметив отчаяние в глазах Мэри, он смягчился и положил руку ей на колено.
— Безоблачные дни кончились, наступает мрак, — сказал он своим грудным голосом. — Если бы можно было цитировать Шекспира вместо Библии, завтра Корнуолл услышал бы престранную проповедь, Мэри Йеллан. Но ваш дядя и его люди не принадлежат к числу моих прихожан. И даже если принадлежали бы, они не поняли бы меня. Я говорю загадками? Этот человек не духовный пастырь, он не за того себя выдает, этот белобрысый, — вы ведь это подумали, признайтесь? Я могу вам сказать только одно в утешение, а вы понимайте, как считаете нужным. Через неделю наступит Новый Год. В этом году обманные огни на побережье зажгутся в последний раз: кончен бал, погасли свечи.
— Я не понимаю, что вы хотите сказать, — удивилась Мэри. — Откуда вам это известно и при чем здесь Новый Год?
Он убрал руку с ее колена и начал застегивать пальто, готовясь к выходу. Поднял раму, прокричал вознице, чтобы тот остановился у поворота. Ливень ворвался в карету ледяными струями.
— Я сегодня был на собрании в Лонсестоне, — сказал он, — обычное собрание, похожее на все остальные. Нас известили, однако, что правительство Его Величества собирается принять меры и строго контролировать границы владений Его Величества. На берегу будет дежурить дозор, а дороги, известные доселе вашему дядюшке и его компании, будут патрулироваться. Эта цепь протянется по всей Англии, Мэри, разорвать ее будет очень трудно. Теперь понятно?
Он открыл дверцу, вышел из кареты, снял шляпу, и его густые белые волосы разлетелись на ветру, окутав голову, как нимб. Поклонившись почтительно и задержав руку девушки в своей при прощании, он произнес:
— Ваши несчастья кончились. Колеса, которые не давали вам спать, сгниют на свалке, а забитую комнату на первом этаже можно превратить в гостиную. Тетушка забудет свои страхи, а дядя либо сопьется до смерти, — тогда вы счастливо избавитесь от него, — либо превратится в проповедника: будет читать проповеди путешественникам на больших дорогах. Что касается вас, то вы вновь переберетесь к югу и найдете там возлюбленного. Сегодня можете спать спокойно. Завтра Рождество, и колокола в Алтарнэн будут возвещать покой и милосердие. Когда они зазвонят, знайте, что я думаю о вас.
Он помахал рукой вознице, карета тронулась, оставив его позади. Мэри высунулась в окно, чтобы позвать его, но он уже свернул к Пяти Аллеям и исчез из виду.
Карета покатилась по Бодминскому большаку, до «Ямайки» было еще три мили, и это — часть дороги самая безлюдная и незащищенная на всем протяжении от Лонсестона до Бодмина.
Мэри пожалела, что не поехала с Френсисом Дэйви, там дорога была спокойнее, защищена от ветра густыми деревьями. Завтра могла бы сходить в церковь и помолиться впервые после Хелфорда. Если священник сказал правду и можно забыть об ужасах последних недель, то есть за что благодарить Господа Бога. Час мародеров пробил, их изгонят из страны, как некогда пиратов, никто о них даже не вспомнит, дети смогут спать спокойно. Новое поколение, даст Бог, никогда не услышит этого слова. Суда будут подплывать к берегам Англии без опаски, прилив не будет выносить на побережье тела утопленников. В бухтах не будут звучать осторожные шаги и приглушенные голоса злоумышленников, и если иногда тишину нарушат крики, это будут крики чаек. На дне моря и сейчас находят безымянные черепа, позеленевшие золотые монеты и сгнившие остовы кораблей. Эта страшная коллекция не пополнится больше, ужасы забудутся, умрут вместе с теми, кто знает о них. Наступит новый век, когда мужчины и женщины смогут путешествовать без страха. Земля обретет доброго хозяина. На болотах появятся новые фермы, будут также добывать торф и сушить его во дворах, но зловещая тень не омрачит больше их труд. Может быть, даже травы зазеленеют и расцветет кустарник вокруг таверны «Ямайка».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});