Стоит вспомнить и то, что председателем Петросовета был Чхеидзе – масон, а русским масонством тогда руководил Гальперн. Он пишет в своих воспоминаниях: «Основные переговоры с Советом рабочих депутатов, т. е. Чхеидзе, вел я». Этому очень помогала «братская» связь. Часто он говорил: «Чего кочевряжишься, ведь все же наши считают это неправильным, надо исправить и сделать по-нашему». Органом Совета были «Известия», а их редактором – Стеклов (Нахамкес), одна из наиболее влиятельных тогда личностей. Когда произошла первая встреча представителей Временного правительства и Совета, то Совет представляли три человека, из которых два были Стеклов и Суханов.
Вернувшийся из эмиграции Плеханов говорил, что, по его наблюдениям, русские революционеры изменились: раньше это были голубоглазые блондины, а теперь «товарищи все какие-то черненькие, с южным акцентом». Вероятно, он считал, что имеет право на такие шутки, так как был женат на Розе Бонгард. Но надо ли удивляться, что он потерял всякое влияние! Наблюдения Плеханова можно проверить по спискам революционеров-эмигрантов, прибывших из Швейцарии через Германию в Россию в марте 1917 г., эти списки позже опубликовал Бурцев. Так, список № 1 состоит из 29 лиц, из которых вне сомнения евреями являются 20. В списке № 2 пропорции для С.-Д. – 38 из 63, для С.-Р. – 10 из 17, С.-Д. Царства Польского и Литвы – 2 из 3, Польской Партии Социалистической – 2 из 3 и, конечно, для «Бунда», Поалей-Цион и сионистов-социалистов – 100 %. Кроме того, были «дикие» – 10 из 18.
По поводу Февральской революции 1917 г. Шульгин говорит:
«Когда-нибудь история (если ее не затушуют, не задавят и не подделают) расскажет этот процесс. У живых же свидетелей, у очевидцев, от этого времени осталось неизгладимое впечатление: евреи и грузины – грузины и евреи».
Положение в «революционной демократии» ярко характеризует такой драматический эпизод. Непосредственно после октябрьского переворота крупнейший и влиятельный профсоюз – ВИКЖЕЛЬ (железнодорожников) – отказался признать новое правительство и требовал соглашения между всеми социалистическими партиями, в противном случае угрожая забастовкой. Состоялось так называемое «Совещание при ВИКЖЕЛЕ», участниками которого были (согласно «Протоколам ЦК») от меньшевиков-оборонцев – Дан (Гурвич) и Эрлих, от меньшевиков-интернационалистов – Мартов (Цедербаум) и Мартынов (Пиккер), от правых эсеров – Гейдельман и Якоби, от левых – Колегаев и Малкин, от Комитета спасения родины и революции» – меньшевик Вайнштейн, а от большевиков – Каменев (Розенфельд), Сокольников (Бриллиант) и Рязанов (Гольдендах). (Были представлены также Всероссийский Совет крестьянских депутатов и Союз служащих государственных учреждений. Фамилии их представителей не приведены.) Вот эти люди и решали тогда судьбу России. Потом выяснилось, что представители большевиков не имели даже полномочий для заключения какого-либо соглашения, а затягивали переговоры с целью дать новой власти укрепиться. На заседании ЦК от 1 (14) ноября Ленин сказал, что «переговоры должны были быть как дипломатическое прикрытие военных действий». Это, впрочем, было очевидно и во время переговоров, но почему-то собравшимся было выгодно делать вид, что они не понимают ситуации, и они сообща ломали комедию.
По мере того, как набирали силу большевики, еврейское влияние перетекало от меньшевиков к ним: теперь то, что писал Сталин о V съезде РСДРП, уже совершенно не отражало действительность. Был ли сам вождь большевиков евреем на 1/2 или только на 1/4 – совсем не важно. Гораздо важнее, как он сам себя ощущал. Однажды Ленин сам коснулся этого вопроса. В разговоре с Горьким он заметил, что русский человек умным бывает «ой, как редко».
«Русский умник почти всегда или еврей, или человек с примесью еврейской крови».
При известной ленинской скромности невозможно себе представить, чтобы себя он исключил из числа «умников». Еще более важный показатель – что он всю жизнь работал и добился руководящего положения в среде, где большую часть составляли евреи, а в особенно ответственных случаях опирался почти исключительно на евреев. Так, после революции начальником охраны Ленина был чекист Беленький. Такая тонкая операция, как финансовая связь с немцами в 1917 г., была поручена почти одним евреям. В ней участвовал и Парвус (Гельфанд), Ганецкий (Фюрстенберг), Урицкий, Радек (Собельзон), Суменсон. Из других участников (чьи имена были известны), Боровский (Орловский) был, видимо, поляк и только Козловский – возможно, русский.
Вообще руководство большевиков к Октябрю состояло в большой степени из евреев. Например, для подготовки восстания было создано политическое бюро (прообраз будущего Политбюро). Состав: Ленин, Зиновьев, Каменев, Троцкий, Сталин, Сокольников (Бриллиант), Бубнов. То есть евреи преобладали, а русский здесь один Бубнов.
Произошел октябрьский переворот. В период, непосредственно за этим следовавший, власть находилась в руках не советов, конечно, не партии, даже не ЦК, а трех человек: Ленина, Свердлова и Троцкого. Свердлов, задолго до Брежнева, соединил в одном лице пост главы государства (председатель ВЦИК) и секретаря ЦК (тогда – единственного). Во главе армии стоял Троцкий, Петроград возглавлял Зиновьев, Москву – Каменев, внешней политикой руководил Радек, Коминтерном – Зиновьев, прессой – Стеклов. Сначала во главе комсомола стоял Оскар Рыбкин, потом его сменил Лазарь Щацкин.
Еще поразительнее, что практически у всех нееврейских вождей жены были еврейки. Так, женой Дзержинского была Соня Мушкат; одной женой Бухарина была Гурвич, другой – Лурье; женой Рыкова была Маршак, Молотова – Жемчужина (Перл Карповская), Ворошилова – Горбман, Кирова – Маркус, Ежова – Евгения Соломоновна Ноткина, Куйбышева – Коган, Андреева – Хазан (впрочем, многие из перечисленных лиц были женаты несколько раз, так что у них могли быть и другие жены).
Производит впечатление, что в этот период тот, кто не был евреем, не имел хотя бы некоторых еврейских предков, для того, чтобы войти в высший слой лиц, стоящих у власти, стать там своим человеком, должен был иметь жену-еврейку. Исключение было возможно для грузина, вроде Сталина, для русского оно не допускалось. И ведь так оно продолжалось вплоть до маршала Жукова (1-я жена) и Брежнева.
Удивительным фактом, который нельзя не отметить, было массовое участие евреев в ЧК. Какие мемуары того времени ни возьми, натыкаешься на имена еврейских чекистов: в Одессе – Горожанин (Кудемский), Гришин (Клювгант), Ровер, в Киеве – Ремовер, Розанов (Розенблат), Соколов (Шостак), Бувштейн, в Харькове – Абугов, Дагин, Даганский, Мазо, Островский, Португейс, Шаров (Шавер), Фельдман, Иесель Манькин, в Николаеве – Алехин (Смоляров), Вайнштейн, Спектор, на Украине и в Крыму – Гай (Штоклянд), Дмитриев (Плоткин), Говлич (Говбиндер), Зеликман, но и вне бывшей «черты оседлости», в Твери – Ревекка Палестинская, на Урале – Гольдман, в Симбирске – Бельский (Левин), в Самаре – Визель, Рейхман, в Саратове – Дейч, в Курске-Волков (Вайнер), Каминский, в Перьми и Вятке – Берман, в Пскове и Новгороде – Пассов, в Воронеже – Рапопорт, в Архангельске – Кацнельсон, да даже в Сибири – Бак, Южный, Берманы (оба брата), в Туркестане – Гержот, Диментман, Каплан, Слуцкий, в Самарканде – Паукер, на дальнем Востоке – Литвин, при ликвидации сдавшихся в плен офицеров Врангелевской армии – Землячка (Залкинд) и Белла Кун. И в столицах: Петрограде – Урицкий (глава ЧК), Вейзагер, в Москве – Леплевский, Мессинг, Гендин, Рапопорт. В Особом отделе ВЧК – Агранов, Алиевский, Паукер, в секретном отделении – Генкин и т. д., и т. д. И в верхушке: Фельдман – начальник следственного отдела ЧК, Трилиссер – иностранного, а среди членов коллегии ЧК – Ягода, Урицкий, Закс (левый эсер). Мельгунов (полностью следующий либеральным нормам), говоря об одной книге (мне недоступной), посвященной эпохе Гражданской войны, пишет:
«В своих заключительных строках книга принимает откровенно антисемитский характер, что дает возможность говорить о ее тенденциозности. Мы как-то уж привыкли не доверять литературным произведениям, выходящим из-под пера лиц, не способных возвыситься над шаблоном зоологических чувств узкого шовинизма. Но сведения, идущие из источников другого происхождения, подтверждают многое, о чем говорится в этой книге».
И он, по-видимому, прав! Любое описание террора того времени, если оно специально не обработано, будет (пользуясь либеральным языком) «принимать антисемитский характер». Это вполне относится и к самой книге Мельгунова.
Шульгин приводит список лиц, находившихся на командных должностях Киевской ЧК: из 20 фамилий там 4–5 русских, остальные – евреи. Он пишет:
«Но если бы в этих местных чрезвычайках не было ни одного еврея, то и тогда все же эти расправы были бы делом еврейских рук по той причине, что коммунистическая партия, от лица которой все это делалось, во всероссийском масштабе руководилась евреями».