Читать интересную книгу Николай I Освободитель // Книга 9 - Андрей Николаевич Савинков

вообще оказался очень насыщенным на знаковые события — вышла из-под печатного пресса моя статья о принципах формирования общественных элит в будущем.

Статья стала плодом моих долгих размышлений о появлении новых возможностей в процессе трансформации сословного общества в бессословное. Ну то есть, когда есть 4% дворян и 96% простолюдинов, принцип отбора элит понятен, тут вопросов нет. А вот когда сословные преграды начинаю ослабевать, когда теоретически любой человек может пролезть во власть, как оградить общество от бессовестных, но умных и богатых, политиков, лезущих наверх исключительно для достижения собственных целей. Причем не просто собственных, а идущих вразрез с интересами всего государства и живущих в нем людей.

Понятное дело, что готовых ответов в статье я дать не смог. Ну просто потому, что сам их не знал, да и в таком далеком уже и кажущемся сном будущем на этот вопрос тоже ответ найден не был. Всё упиралось в человеческую природу, для построения коммунизма — ну или царствия Божьего на земле, тут кому, что ближе — нужна всего лишь сущая малость. Другой человек. Вернее, чтобы все люди на планете разом стали другими.

Короче говоря, мною в статье была высказана идея отбора «наверх» не по крови или материальному положению семьи, а по умственным и другим личным качествам кандидата. Впервые был введен термин «меритократия» — власть достойных. Высказана мысль, что только под управлением действительно лучших представителей человечество сможет сделать шаг вперед. Выйти в космос, познать тайны природы, стать чем-то больше, чем просто кучка суетящихся на поверхности планеты муравьев.

Статья была опубликована в «Правде», но без подписи. При всем моем авторитете сама идея отказа от сословных привилегий — даже при том, что границы между дворянином и простолюдином изрядно подразмылись за последние десятилетия — высказанная императорам вполне могла привести к непредсказуемым последствиям.

Статью в итоге заметили, обсудили в обществе, сошлись на том, что дело это конечно очень интересное, но малоприменимое на практике здесь и сейчас. А вот термин «Меритократия», можно сказать, полюбился современным философам и мыслителям и «ушел в народ». Так же собственную жизнь в дальнейшем получила идея развития человечества и стремление к постоянному прогрессу.

Этому к тому же способствовала необычайная популярность книжной фантастики в России. Запущенная когда-то почти пятнадцать лет назад литературная волна — кроме Одоевского на этой ниве успело отметиться несколько десятков той или иной маститости писателей, часть из которых уже сейчас вполне могли претендовать на статус классиков — лишившись подпитки сюжетами с моей стороны не затихла, а наоборот продолжала набирать обороты.

Вообще различные философские кружки, общества, салоны и прочие объединения в эти времена были крайне популярны. СИБ хоть и присматривала за ними, но чаще всего не вмешивалась, поскольку ничего крамольного в духовных поисках творческой интеллигенции зачастую не имелось. Да и в принципе очень тяжело обсуждать революцию снизу, когда фактически каждый день происходит революция сверху. Может не совсем так, как хотелось бы разного рода радетелям за народное благо, но зато плоды каждой этой маленькой революции зачастую можно было пощупать буквально руками.

Выросла целая плеяда отечественных философов, имена большинства из которых мне, если честно, ничего не говорили. Впрочем, попадались и узнаваемые персонажи — Бакунин, например, который в этом варианте истории вполне счастливо жил в России, и слыл ярым радикальным монархистом, что для философской тусовки было, откровенно говоря, не характерно.

Я только посмеивался про себя, читая отдельные отрывки из его статей, удивляясь — и местами радуясь, не без того — такому выверту истории. Видимо склонность к радикализму у него имелась природная, а вот в какую сторону ее применять — это уже от обстоятельств и окружения зависело. Теория подковы, как она есть.

Все эти движения уже в середине 1850 сформировали философское направление известное в мире как «Русский прогрессизм». По Канту прогресс — это движение от дикости к цивилизации, русские прогрессисты же ставили во главу угла глобальное движение цивилизации вперед соединяя воедино научное, социальное и культурное развитие. Мол, только то общество, которое двигается вперед от одной цели к следующей, можно определить как здоровое. Любой застой, любой перекос — в пользу материальных ценностей или наоборот отказ от материального в пользу духовного — рассматривался прогрессистами как признак болезни общества.

Официально «русский прогрессизм» в качестве государственной идеологии, конечно, принят не был, в условиях ускоренного развития жесткое идеологическое давление будет только мешать, не к чему это. Но вот лозунг прогрессистов — явно слизанный с французского «свобода, равенство, братство» — «знание, единство, прогресс» с середины 19 века стал в Российской империи практически официальным.

Интерлюдия 5

— Тудух-тудух. Тудух-тудух. Тудух-тудух, — поезд бодро двигался на запад, за окном проносились бесконечные поля, леса, реки. Хутора, деревни, села. Местечки и города. Россия. От Суворовска до Александрова-Тихоокеанского. Семнадцать часовых поясов из двадцати четырёх. Меньше, чем у Британии, но не на много.

Его Императорское Высочество Великий Князь Александр Николаевич отложил позолоченное перо, которое держал в руке, и устало потер переносицу. Мерный стук колес поезда о рельсы навевал на него неодолимую дремоту, работать не хотелось совершенно. Наследник русского престола встал с кресла, подошел к стоящему на тумбочке самовару — специальная конструкция, разработанная после катастрофы 1837 года, в случае переворота вагона емкость останется на месте, как и содержащийся в ней кипяток — набулькал себе в чашку исходящей паром воды, кинул мешочек с заваркой и вернулся за свой рабочий стол у окна.

На затянутой зеленым сукном поверхности в живописном беспорядке был разложен отчет комиссии по борьбе с голодом. С голодом для разнообразия боролись не в России — не слишком холодная, и снежная зима обещала добрый урожай озимых в этом году — а в Ирландии. Именно наследника по сугубо политическим мотивам император назначил ответственным за помощь пострадавшим от болезни выращиваемого ими картофеля островитянам.

В Ирландии происходило настоящее бедствие, которое дополнительно усугублялось действиями правительства в Лондоне. То, что британцы не любят — взаимно, тут нужно признать — своих рыжеволосых соседей, в общем-то не было никаким секретом, но устраивать целенаправленный голод целому народу — это уже выходило за любые рамки. Сам Саша предполагал — и тут отец был с ним солидарен — что подобные действия являются ответом на регулярные «эксцессы», происходящие на островах. То военного какого-то застрелят, то взорвут что-нибудь… А учитывая участие ирландцев в подготовке того самого ВЗРЫВА — наследник так сказать по должности был допущен к материалам дела, так что