Кэт призвала на помощь все свои актерские способности, чтобы лицо не выдало ее чувств. В отличие от Алекса она не наблюдала за Биллом и не могла с точностью сказать, какова была его реакция на то, что она взяла альбом. Однако от нее не ускользнул тот факт, что за все это время он не сказал ни слова, предоставив Ненси самой справляться с ситуацией.
Ненси довольно спокойно признала, что между их дочерью и Кэт существовало разительное сходство, сказав:
«Мы с Биллом заметили его сразу же, когда вы только начали играть в „Переходах“. Мы даже подтрунивали по этому поводу над Карлой, обвиняя ее в том, что она ведет двойную жизнь, о которой ничего нам не рассказывает. Помнишь, дорогой?»
Билл что-то пробормотал в ответ хриплым голосом. После этого Кэт и Алекс отклонили предложение выпить еще по чашечке кофе и настояли на том, чтобы ехать домой. Кэт долго благодарила Уэбстеров за устроенный для нее вечер. Ненси выразила уверенность, что, заручившись поддержкой тех, кто побывал у них сегодня в гостях, и при их личном участии, Кэт не составит труда собрать столько денег, сколько еще никому не удавалось собрать.
– Мне у вас очень понравилось, – сказал хозяевам Алекс. – Спасибо, что согласились меня принять.
Уже в дверях Ненси поочередно обняла их. Она сохранила присутствие духа. Билл, в отличие от нее, казалось, испытывал какое-то сильное волнение и, одновременно… что? Неужели вину?
И почему он был так холоден с Алексом?
– Ты знала о Карле раньше? – спросил Алекс по дороге домой.
– Я знала, что они потеряли свою старшую дочь. Она погибла в автокатастрофе, возвращаясь в своем «остине» в университет.
– Тебе об этом рассказал сам Уэбстер? Кэт кивнула.
– Еще до того, как я переехала сюда. Они, видимо, так и не оправились от этого удара. Да и кто бы смог это сделать на их месте? Ваша дочь приезжает домой на уикэнд, вы стираете ее вещи, выслушиваете ее рассказы о мальчике, с которым она встречается, о профессоре, который ей не нравится. Наконец прощаетесь с ней, просите быть внимательной на дороге, обнимаете. А в следующий раз вы видите ее уже в морге, при опознании тела. – Кэт содрогнулась и мягко добавила:
– Не могу представить себе, что может быть ужаснее, чем похороны собственного ребенка.
Алекс помолчал минуту из уважения к затронутой теме, затем выпалил то, что его больше всего заботило.
– Уэбстер влюблен в тебя?
– Нет!
– Так я и поверил.
– Да нет же, – настаивала Кэт. – Это было бы поистине отвратительно, учитывая, что я так похожа на его дочь.
– А может быть, именно это его в тебе и привлекло. Его тянуло к тебе с момента вашей первой встречи, но первоначально этот интерес был вполне невинным. И лишь со временем превратился в нечто иное.
– Ни во что он не превратился. Некоторое время они ехали молча. Наконец Кэт точнее сформулировала свой ответ:
– Если Билл ко мне что-то и чувствует, он ни разу даже не намекнул об этом.
– Он не тот человек, чтобы преследовать тебя по всему кабинету или украдкой облапать, когда никто не видит. Для этого он слишком горд.
– Но он никогда не приставал ко мне, ни открыто, ни как-либо иначе.
– Однако ваши отношения выходят далеко за рамки обычных взаимоотношений между начальником и подчиненной.
– Я считаю его другом, – осторожно сказала Кэт. – Между нами никогда не возникало даже намека на какие-нибудь особые отношения. Судя по всему, у них с Ненси идеальный брак.
– Идеальных браков не бывает. Кэт лукаво взглянула на него.
– Ты знаешь это по собственному опыту?
– К сожалению, да. Слишком большому.
– Я так и думала.
– Возвращаясь к тебе и Биллу Уэбстеру…
– Не существует никаких «меня и Билла Уэбстера», – возразила Кэт. – Он дал мне прекрасную возможность проявить себя. Я уважаю его как человека. Вот и все.
– Нет, Кэт, я так не думаю. – Видя, что она собирается снова возразить, он быстро продолжил:
– Я не считаю, что ты лжешь. Дело в нем. Он ведет себя как-то странно, и это не дает мне покоя.
– Он довольно красив, статен, его нельзя не заметить. Достиг в жизни многого. Имеет огромное влияние. От него исходит сила.
– Подожди минутку, – вспылил Алекс. – Уж не хочешь ли ты сказать, что я к нему ревную?
– 06 этом надо, наверное, спросить тебя самого.
– Все наоборот, дорогая. Сегодня вечером он ревновал тебя ко мне, потому что я был твоим кавалером.
– Ерунда!
– О'кей, может быть, и ерунда. Но помяни мое слово, Уэбстер что-то скрывает.
Разговор зашел в тупик. Кэт не хотела признаваться, что поведение Билла в тот вечер смутило и встревожило ее. Ей нужно было время, чтобы все осмыслить.
Однако Алекс не унимался.
– Как ты думаешь, почему он так странно повел себя, когда ты увидела фотографию Карлы?
– Потому что если он впервые обратил на меня внимание именно из-за этого сходства, то просто-напросто смутился. Подобная сентиментальность не вяжется с его имиджем крутого администратора и бизнесмена – имиджем, который он всегда старательно культивировал и которого рьяно придерживался.
– Возможно.
Кэт стукнула кулаком по рулевому колесу.
– Ты что, всегда и во всем чувствуешь себя правым? Разве у тебя не бывает моментов, когда ты говоришь себе:
«Я никогда не смотрел на это с такой точки зрения, возможно, я был не прав»?
– Но не в данном случае, – упрямо возразил Алекс. – В поведении Уэбстера есть нечто такое, что можно назвать притворством. Я это нюхом чувствую. Он слишком совершенен. Его жизнь могла бы служить иллюстрацией к современной волшебной сказке. Поневоле начинаешь подозревать, что где-то рядом бродит злой противный тролль.
– По-моему, в тебе говорит полицейский.
– Может быть, и так. Но скорее во мне говорит шестое чувство. Это уже привычка, я готов подозревать всех и каждого.
– Почему?
– Потому что каждый человек внушает подозрение. У каждого есть что скрывать.
– Ты имеешь в виду тайны?
Ее лукавые слова, сказанные нарочитым шепотом, ничуть его не смутили, он продолжал сохранять все то же серьезное, даже мрачное выражение лица.
– Именно тайны. У нас у всех они есть, и мы предпочитаем прятать их от посторонних глаз.
– Ну уж, во всяком случае, не я. Моя жизнь словно открытая книга. Меня обследовали и просвечивали вдоль и поперек. Буквально вспороли мне живот и осмотрели все внутренности. Если бы у меня было что скрывать, это что-то давно уже было бы обнаружено.
Алекс покачал головой.
– У тебя тоже есть тайна, Кэт, – настаивал он. – Возможно, такая глубокая и страшная тайна, что она существует только в твоем подсознании, – ты даже сама не знаешь, в чем она состоит. И ты не хочешь сама себе признаться в том, что она есть, потому что иначе тебе придется что-то решать, что-то с ней делать. Мы – я имею в виду каждого из нас – хороним в себе наиболее страшные стороны нашей натуры, потому что не а силах встретиться с ними лицом к лицу.