не думал предлагать.
Протесты продвигались с переменным успехом. У половины страны — жителей Юго-Востока — они вообще не встретили никакого сочувствия. Небольшие группки «городских сумасшедших» с флагами ЕС в этих регионах зачастую просто разгонялись возмущенными местными жителями.
В центре и на севере Украины евромайдановцам сочувствовали, но от активных действий воздерживались. Во всепоглощающую силу майдан превратился только в западноукраинских областях и в Киеве — куда целые колонны автобусов в режиме карусели везли выходцев из карпатских хуторов и бойцов из «бригад» львовских криминальных авторитетов. Более того, первые недели протеста показали, что ни киевские хипстеры, ни «сэлянэ» с Галичины совсем не хотят подставлять свои головы под дубинки «Беркута», а без штурма правительственного квартала Киева весь протест начинал «закисать». Поэтому передовой ударной группой евромайдана стал сформированный несколькими месяцами ранее из скинхедов и других неонацистских группировок «Правый сектор» (запрещен в РФ). Кто именно и каким образом создал эту радикальную организацию, кстати, до сих пор загадка. Хотя по «официальной» украинской версии, данная структура «самоорганизовалась» только во время евромайдана, в конце 2013 года. По сообщениям ряда украинских СМИ, радикалы с соответствующей символикой были замечены еще летом того же года во время массовых беспорядков в населенном пункте Врадиевка на юге Украины. Но даже «правосеки» кардинально изменить ситуацию в Киеве не смогли. Они смогли лишь захватить пару зданий, не имевших отношения к центральной власти, создать «яркую» картинку боев на улице Грушевского для иностранных корреспондентов и подвергнуть пыткам нескольких захваченных ими в ходе беспорядков милиционеров. Правительственный же квартал спецподразделение «Беркут» благополучно удержало.
Когда евромайдан снова пошел на спад, произошла известная стрельба в исполнении официально неустановленных снайперов на улице Институтской, расследование которой на Украине за восемь лет просто спустили на тормозах. Массовое убийство, конечно, было страшной трагедией и заставило существенно «поплыть» шокированного Виктора Януковича на переговорах об урегулировании кризиса. Но все же само по себе оно не привело еще к полной смене власти. На следующий день после стрельбы, 21 февраля, Виктор Янукович подписал с оппозицией соглашение «Об урегулировании политического кризиса в Украине», предусматривающее конституционную реформу, формирование «правительства народного доверия» и досрочные выборы в конце 2014 года.
Со стороны майдана свои подписи под документом поставили Арсений Яценюк, Виталий Кличко и Олег Тягнибок. От Евросоюза его завизировали главы МИД Германии, Франции и Польши. С точки зрения конструктивной логики на этом месте нужно было поставить точку.
Выработанная модель позволяла устроить «перезагрузку» политической ситуации в стране мирным путем и без раскола.
Лидеры евромайдана, когда ставили свои подписи под документом, по идее, прекрасно отдавали себе отчет в том, что половина страны их не поддерживает, и ничего поделать с этим они не в состоянии. Однако сразу после подписания соглашения сложилась первая из ключевых ситуаций, послуживших триггером будущей войны.
Вечером 21 февраля на сцену в центре Киева взобрался никому ранее не известный свадебный видеоператор (а по совместительству «сотник майдана») Владимир Парасюк и произнес «зажигательную» речь.
«Никакой Янукович — никакой! — целый год не будет президентом. Завтра до десяти часов он должен пойти вон». <…> Я говорю от своей сотни, где есть мой отец, приехавший сюда: если вы завтра до десяти часов не выступите с заявлением, чтобы Янукович шел в отставку, мы идем на штурм с оружием, я вам клянусь!», — объявил со сцены боевик.
Майдановцы, многие из которых были практически готовы к компромиссу, снова «загорелись», и страна покатилась к войне.
Уже на следующий день Янукович, опасаясь расправы, был вынужден бежать из Киева.
Но законного варианта отстранения Януковича от власти у майдановцев все равно не было. Процедура импичмента, согласно украинскому законодательству, — долгая, сложная и требующая стопроцентной доказанности совершения президентом серьезных преступлений.
Причем даже в случае отстранения Януковича от власти его полномочия должны были перейти к одному из ближайших его соратников — спикеру Владимиру Рыбаку. Такой вариант делал «революционный порыв» майдана бессмысленным.
В то же самое время майдановцам позарез необходима была хотя бы какая-то условная видимость установления легитимной власти. Без этого их приказы ни за что не стали бы выполнять ни органы местного самоуправления на Юго-Востоке, ни, что особо важно, силовые структуры, включая ВСУ.
Так была придумана полностью антиконституционная, но имитирующая народовластие процедура отставки Виктора Януковича через обычное голосование депутатами Верховной рады. Но и тут у евромайдана возникала проблема. Ведь в украинском парламенте большинство было сформировано вокруг ориентированной на Януковича «Партии регионов». И в этой точке истории произошло второе событие, толкнувшее Украину к многолетней гражданской войне, а весь мир — к серьезному политическому кризису. За считаные часы лидерам евромайдана необходимо было сколотить большинство, причем для убедительности конституционное. И они это сделали! За отставку проголосовали не только несколько десятков членов «Партии регионов» (включая экс-лидера ее молодежного крыла Виталия Хомутынника), но даже практически вся фракция Коммунистической партии Украины, которая вскоре после этого была официально запрещена новой властью.
Именно голосование от 22 февраля 2014 года, хоть и было незаконным по своей сути, создало некую иллюзию легитимности совершившей государственный переворот хунты в глазах мэров украинских городов и личного состава украинских силовых структур, который вскоре с чистой совестью направит оружие против женщин и детей Юго-Востока.
Оба события — как якобы «спонтанное» выступление Парасюка, так и молниеносно организованное голосование в раде — говорят о блестяще организованной операции спецслужб.
Можно ли считать выступление Парасюка случайным? Это выглядит по меньшей мере сомнительно. О домайданной жизни «сотника-видеооператора» известно немного. Однако об одном из ее аспектов он как-то вскользь проговорится в одном из интервью:
«Я был членом студенческого братства во Львове, военную подготовку получал в хороших лагерях различных организаций, которые обучали духу украинства. Нас учили и рукопашным боям, и стрельбе из пневматического оружия, с официальным разрешением также учили стрелять из огнестрельного оружия в тирах»…
Есть факт, о котором Парасюк умалчивает, но он делает его заявление вдвойне любопытным. Подготовка боевиков украинских националистических организаций часто осуществлялась на территории Прибалтики военными специалистами НАТО. Причем учили их там не только стрельбе, но и различным навыкам диверсионно-разведывательной работы: от минно-взрывного дела до использования арбалетов и холодного оружия. Но главное заключается в том, что «скромный видеооператор» Парасюк с большой долей вероятности мог контактировать с натовскими спецслужбами. И в этом контексте его выходка начинает играть новыми красками.
Что уж говорить о десятках молниеносно принужденных к голосованию с, мягко говоря, сомнительными для себя последствиями депутатов? Как их всех удалось отследить, доставить в раду и склонить к сотрудничеству в условиях царящего в