Читать интересную книгу Сожженые мосты ч.5 - Маркьянов Александр

— И что будем делать, ваше благородие?

— Сколько вас?

Человек не ответил.

— Поговорим? Не стреляйте.

— О чем нам гутарить, пан?

— О жизни. Ты спускаешься. И стоишь как вкопанный. Брошу гранату — все на небесах окажемся. Ты старший?

— Нет.

— А я со старшим разговор иметь хочу — граф Ежи отпустил человека — пошел!

Пока человек спускался, граф расстегнул карабин на до предела натянувшейся ленте, обретая свободу действий, достал гранату, разогнул усики и пропустил палец в кольцо. В отличие от этого… незнамо кого, граф не стал спускаться с дерева, он просто спрыгнул с него, не выронив ни пистолет ни гранату.

Несколько стволов было нацелено на него.

— Так. Кто старший?

Он не думал, что старший сразу выйдет — но он вышел. В грязном камуфляже без знаков различия, заросший бородой, с богемской автоматической винтовкой в руках.

— Доброго здоровья, пан граф — сказал он, не обращая внимания на направленный на него ствол — не припоминаете?

Что-то было в этом человеке знакомое, хотя похож он был на откровенного бандита.

— Не припоминаю.

— Под настроение попал… Мог бы и огрести и за себя и за того другого пана, как говорится… — спародировал его самого человек, и тут же снова, подражая теперь уже голосу отца — Цыц! На действительной — не на действительной, какая разница!? Я сказал! Представить к Георгию!

Иезус-Мария…

— Вы сотник… с этого сектора, вы здесь служили. Отец вас к Георгию приказал представить. Обстреляли еще вас…

— Так точно. Перед вами — все кто остался, казаки сектора Ченстохов, пан граф. И сербы. Остальных уже нет в живых.

Казаки и сербы — а их оставалось к этому времени девятнадцать человек — квартировали прямо в лесу, нашли что-то типа волчьего логова, видимо от контрабандистов осталось. Расширив эту нору, они вытащили лишнюю землю подальше и разбросали ее, а сам вход был искусно замаскирован — не знаешь что искать — не найдешь. Вниз вел лаз, что-то типа лисьего, но передвигаться по нему можно было пригнувшись.

Внутри — сырой запах земли, что-то типа полатей, настороженные глаза отдыхающей смены — чужих здесь не ждали. Чуть в стороне какие-то бочонки пластиковые…

— Свои — упредил вопросы сотник Велехов — я его знаю. Прошу, пан, не побрезгуйте такими условиями…

— Не до жиру… — ответил граф

Стола не было — расположились прямо там, на длинных, застеленных всяким тряпьем полатях друг напротив друга.

— Варшаву взяли? — первым делом спросил Велехов

— Нет. Добром хотят.

— Напрасно… не выходит с вами добром то… — подал голос один из казаков

— Цыть! Поперек атамана не сметь!

Казаки моментально притихли.

— А ты то как тут оказался, пан граф? — спросил Велехов.

— А что спрашиваешь? Меньше знаешь, лучше спишь.

Казак и польский шляхтич смерили друг друга взглядами

— Да вот знать хотим, за кого ты. Времена нынче смутные.

— Скажу — легче будет?

Несмотря на то, что граф Ежи был моложе опытного казачины раза в полтора, удар он держал и бил в ответ, а это было важно. В такой ситуации прав тот, кому поверять остальные, и словами можно добиться очень многого.

— Да не. Не легче. Веры зараз никому нет. Но и знать… что в спину нож не сунут — тоже надо…

— Так и шел бы мимо. Кой черт на дерево то полез?

— Могли бы и по-другому ссадить.

Оно так…

— Ты командованию подчиняешься?

— Была бы шея…

Велехов так и не знал, кому можно верить, а кому нет. Не знал он ничего и про неизвестно как оказавшегося здесь графа. к тому же поляка. Он его помнил, отчетливо помнил по лагерю, но разве не перешли на сторону мятежников большая часть польской аристократии?

Другой вопрос — зачем мятежнику шляться по ченстоховскому лесу со специальным оружием снаряжением и одному?

— Была бы шея, а хомут найдется… — граф Ежи потянулся к рюкзаку

— Э, э… — заволновался один из казаков

— Спокойно. Там рация. Мне нужно связаться с командованием, оно подтвердит мои полномочия, заодно установит ваши. Кого из казаков просить?

— Да все равно. Спроси кого из Донского казачьего войска. Скажи, здесь Велехов.

Рация была наисовременнейшая, размером примерно с полтора мобильных телефона, но могла работать в общей сети, где одновременно идет обмен данными между десятком тысяч абонентов или даже больше. Выход на связь был так же простым — граф Ежи вышел на заранее выделенный для него канал, доложился, что находится у казаков и просит связи с кем-то из атаманского состава Донского казачьего войска…

— Наказной атаман Свиридов тебя устроит? — он протянул трубку

Велехов коротко переговорил с атаманом, сказал напоследок так точно, отключил связь. Казаки — да и сам Комаровский напряженно ждали.

Мало ли…

— А что, братцы казаки… — вдруг весело сказал Велехов — мы снова на службе…

— Под ночь это случилось… Все зараз уже отбой совершили, только часовые на постах остались — как началось. Врезали со всех стволов сразу, по модулям прямо, одних пулеметов было с десяток. Кто сразу не полез — выскочил, у этих — еще и гранатомет был, автоматический. Или что-то в этом роде. Модули сразу накрыло, там всех в мясо. А мы с кумом решили за ангарами пузырь приговорить, благо с Дона гостинцы куму прислали. По первой налили, как началось. Мы бежать к мехпарку, там броня, заведешь ее а там и видно будет кто кого и как. Мехпарк не накрывали, кум то пошвыдче меня тикал. Там, как раз его и окликнули, он ответил — очередь ему навстречу, сразу и лег. Тут то я и сообразил, что тикать надо. А там в поле Митрия уже нашел, тот с самохода шел, шибко шел. Залегли, понаблюдали… Потом эти — прочесывание начали, тут то мы до леса уходить решили. А там и остальных встретили…

— А окликнули то по-русски? — спросил Велехов, хотя и сам знал ответ

— По-русски, истинный крест, пан сотник, по-русски.

Казак размашисто перекрестился щепотью, староверчество до них не дошло, в каких-то войсках крестились щепотью, в каких — двумя перстами…

— Внешний периметр они значит тихо прошли… — сказал Комаровский

— Я таких слов не понимаю, пан офицер — просто ответил казак — но напали сразу, никто и охнуть не успел…

Велехов резко встал с полатей, собирая с древесного, уже подгнившего потолка грязь своей шевелюрой медведем из берлоги полез наружу. Решил вылезти следом и пан граф, оставив рюкзак на попечение казаков.

Стемнело, на стремительно темнеющем небе проблескивал серп луны, звезд еще не было. Сурово и жутковато шумел ченстоховский лес.

Велехов сосредоточенно избивал дерево, он раз за разом бил кулаками по шершавому стволу старого, не меньше чем столетнего великана, как то болезненно и хрипло выдыхая при этом. Кулаки уже были в крови.

— Ты чего, пан казак… — спросил граф Ежи

Велехов вдруг остановился, начал вытирать сочащуюся кровь о превратившуюся почти в лохмотья форму.

— Да так — почти нормальным голосом сказал он — зараз ничего. Что вылез, выходить скоро…

— С базой той, на холме… не все ладно?

— С чего ты взял?

— С того. Я ведь на карту смотрел. Ты знаешь, что дыра — только здесь. Все остальные базовые лагеря выстояли и продержались до получения помощи, даже из соседних с тобой секторов. Дыра — только здесь…

— И что? Всякое бывает.

— Да не всякое. Я по вам сводки помню — пробовали вас на зуб, еще тогда. И обстрел тот — он не просто так. А потом — как целая штурмовая группа смогла пройти целый километр между внутренним периметром и внешним, чтобы никто не заметил.

— Мабуть из бесшумок сняли — поди, услышь…

— Разом — посты внутреннего и внешнего периметра? Ведь не просто же схема прикрытия делалась… Может быть — помог кто?

Велезов внимательно посмотрел на графа.

— Ты из беспеки что ли?

— Нет. Просто размышляю.

— А хочешь чего?

— Да помочь хочу. Вот эти, что с тобой — они откуда?

— Четверо вырвались. Остальные в поле вышли… эти гады, они подгадали ровно так, что те кто с дня пришел — те уже в лагере были, а те кто выходил — выйти не успели. Остались только те, кто в поле не на один день ходил, в секреты. Все и легли разом… не травил бы ты мне душу, а…

— А по-другому — никак и не выходит. Пока не просечем, кто у нас за спиной, ничего делать нельзя.

— Как просекать предлагаешь? — Велехов понял, что у молодого офицера все же есть какой-то план.

— А вот как…

Граф Комаровский рассказал. Сотник Велехов выслушал, покачал головой

— Вот истину говорят, что поляки все…

Граф издевательски поклонился, хотя сказанное было оскорблением, причем не его лично, а всей польской нации.

— Ты предлагаешь сдать группу?

— Видишь другой выход? Кто-то среди вас — предатель. Ты можешь знать за себя, а я — за себя. Больше мы ни за кого знать не можем.