Читать интересную книгу Ребенок от миллиардера (СИ) - Лаванда Марго

— Я звонила тебе, у тебя был недоступен телефон все это время. А теперь, когда у меня билет на руках ты решил поговорить?

— Мне пришлось сменить номер на какое-то время. Извини, но запарка была такая что я не успел тебя предупредить. Ты из-за этого что-то себе надумала? Решила, что я бросил тебя?

— Нет конечно. Ты не бросал меня, потому что мы никогда не были вместе. Тут много всего произошло, — отвечаю, едва сдерживаю слёзы. — Боюсь, что сейчас слишком поздно это обсуждать…

— Варь, а может быть не поздно? — подает голос Зоя. — Давай отложим твой отъезд. В конце концов, купить билет на новое число не такая большая проблема.

— Ты знаешь, что для меня проблема, — поворачиваюсь к подруге. — Я не могу себе позволить тратить лишние деньги.

— Твоя подруга права, Варя. Не стоит упираться, ты никуда не поедешь, пока мы не поговорим, — поддерживает Даниил. Теперь двое против меня! Меня душит отчаяние.

— Я уволилась с фирмы, ты не можешь мной командовать, — произношу как можно хладнокровнее, хотя внутри все дрожит. — Поэтому, извини, но я всё-таки уеду сегодня.

Сама не знаю, почему на меня находит такое упрямство. Причем умом понимаю, что нам с Даниилом по-хорошему надо действительно о многом поговорить. Он имеет право задать вопросы, по крайней мере, касательно фирмы и моей вины в махинациях, которые он все это время разгребал. И мне действительно, на самом деле хочется оправдаться перед ним. По крайней мере, попытаться сказать, что я невиновна и ни о чем не знала, предупредить его насчёт Бармалея и насчёт Акулы.

И в тоже время, чувствую что задыхаюсь, не могу говорить с ним. Слишком больно. Я столько пережила за эти дни. Страхи, неуверенность, но сильнее всего болело разбитое сердце, когда поняла, что Даниил не позвонит мне, и не ответит на мои звонки, что скорее всего он вычеркнул меня из своей жизни.

Мне удается проскользнуть мимо Абрамова. Забыв о вещах, несусь вниз по лестнице, слыша крики позади. Данил бежит следом, крича, чтобы была осторожнее, его голос звучит испуганно. Выскакиваю из подъезда, и тут он меня настигает, подхватывает на руки…

Смотрю в его синие глаза, и понимаю, что тону в них как и раньше. Безнадёжно влюблённая, сходящая с ума по этому мужчине.

— Ты вообще нормальная, Крылова? Ты беременна, так какого носишься словно горная коза по ступенькам? Если бы ты упала? Ты вообще о ребенке думаешь? — обрушивается на меня босс.

Меня охватывает чувство вины. Он прав. Почему я такая идиотка? Сначала думаю, потом действую…

— Какая же ты упрямая, — продолжает рычать на меня босс.

— Поставь меня, пожалуйста, на ноги… — прошу слабым голосом. — У меня голова кружится…

— Если у тебя кружится голова, то ставить на ноги тебя как раз-таки, не стоит, — резонно возражает Абрамов.

— Ты не звонил, не отвечал на звонки, — вырывается у меня, не могу сдерживать больше свои обиды и боль.

— Знаю, — отвечает уже мягче. — Этому есть объяснение. Знаешь, все то время, пока я разгребал дерьмо, которое непонятно кто устроил на фирме, я говорил себе, почему-то с уверенностью, что ты меня поймёшь. Что не будешь себя накручивать. Иногда случаются форс-мажоры, иногда ты просто не можешь позвонить. Хотя ты права, я мог бы сделать звонок, но слишком погрузился в дела. Признаю свою вину. Но ты? Не чувствуешь за собой вины в том, что сразу сделала поспешные выводы и решила уехать?

— Потому что у меня достали эти игры! В предательство, в поддавки, подставы! Я устала от шантажа и наездов. Я больше не могу, понимаешь? — меня душат слёзы, не могу сдерживать их больше, чувствую влагу на щеках и бью Даниила в грудь от бессилия. — Отпусти меня, поставь уже! У меня поезд!

— На него ты опоздала.

— Нет, не опоздала! Я выходила с большим запасом, и он у меня все ещё есть!

— Опоздала, Крылова. Никуда я тебя не отпущу, на днях улетаем в Лондон. Сейчас поедем ко мне, и ты мне объяснишь подробно, про поддавки и подставы. Если честно я ничего из твоей речи не понял.

— Разве тебе ещё не донесли, что главный виновник произошедшего на фирме, это я? — спрашиваю горько. — Моя подпись стоит на весьма опасном документе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Даниил снова хмурится, внимательно вглядываясь в мое лицо.

— Нет, я о таком даже не слышал.

— То есть, ты не нашел того, кто за всё отвечает?

— Я был сосредоточен на том, чтобы минимизировать потери, сгладить последствия всего того, что произошло. Но, разумеется, я планирую узнать кто это. Но то, что ты намекаешь что это ты, Варя… Это смешно.

— Акула бы с тобой не согласилась, — всхлипываю. Несмотря ни на что от слов Даниила на сердце становится теплее. Почему я сдалась, почему не попыталась найти его и все ему рассказать? Почему так быстро решила, что он не поверит мне?

Стоять во дворе обычного дома и разговаривать о финансовых махинациях — немного экзотично. Не говоря уже о том, что Даниил продолжает держать меня на руках. На нас оборачиваются соседи, бабушки крутят у виска, пробегающие мимо дети хихикают. Поэтому, Даниил наконец все же ставит меня на ноги, при этом сжимает крепко мое запястье.

— Поехали ко мне.

— У меня поезд, — сама не понимаю зачем продолжаю это повторять.

— Прекрати уже, Крылова. Я уже сказал, что у тебя самолёт на днях, в Лондон.

— Нет, я никуда не поеду с тобой. Сейчас не поеду. Пожалуйста, пойми… Я могу пообещать, что останусь, у Зои, — говорю торопливо. — Раз ты планируешь провести расследование, наверное, ты имеешь право просить меня об этом. Да и сама хочу обелить свое имя. Но я останусь здесь, у подруги. Не поеду к тебе, извини. Я не могу сейчас… мне нужно чтобы ты действительно докопался до правды. Я расскажу тебе все что знаю, покажу документ, которым меня шантажировала твоя бывшая. Мы советовались с юристами, решили, что сражаться за правду нам не по силам… поэтому я решила уехать. Такой выбор мне дали, — усмехаюсь горько. Либо забываю о тебе, и тогда нас с Зоей не привлекут к ответственности… Либо…

— Ты это серьезно? — Даниил выглядит шокированным. — Ты говоришь про Лику Солнцеву??

— К сожалению… Ты можешь мне не верить…

***

Мне удалось настоять на своем, пообещав Даниилу, что завтра выйду на работу.

— Эх, ну и дурища ты, Варька, такой мужик тебя к себе на квартиру зовет, а ты! — бушует за чашкой вечернего чая Зойка. — Надо было домой к нему поехать, задобрить ласками, тогда ему и расследование бы не понадобилось. Вот же ты упрямая!

— Я хочу, чтобы он разобрался во всём по-настоящему, а не принял мою сторону из-за секса, или потому что я от него беременна.

— Ты невозможная идеалистка, Варь. Такой тяжело жить на свете, — вздыхает подружка.

***

На следующий день я не узнала офис, в который приехала. Везде царила атмосфера нервозности и паники, люди бегали из кабинета в кабинет, незнакомые личности в строгих чёрно-белых костюмах занимали чужие кабинеты, копались в документах.

Краем глаза замечаю Бармалея, на котором лица нет. Он отвечает мне взглядом полным ненависти. Поспешно ухожу к себе, выполняю поручения, которые выслал мне по почте Даниил на сегодня. Мой стол и компьютер забрали, привезли все абсолютно новое, двое молодых парней как раз возятся с подключением гаджетов на моем столе.

— Мы закончили, — говорит один из них.

— Большое спасибо, — киваю, не испытывая по этому поводу особой радости. Бог знает, что могли понапихать Бармалей и Акула в старый компьютер, пока меня не было. Ничему не удивлюсь…

— Какая же ты сука, Крылова.

Поднимаю голову и вижу Бармалея, его лицо красное, даже багровое, глаза налиты яростью. Стоит, сжимая кулаки, скрипит зумами… Даниил вышел час назад, у него совещание в конференц-зале. Компьютерщики тоже ушли. Я совершенно одна и беззащитна перед этим разъяренным боровом…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Почему ты просто не уехала, Крылова? Возможно, права была Лика, правда нужно было тебя грохнуть тогда, — цедит сквозь зубы Игнатов. Затем делает шаг ко мне.

Моя спина вмиг становится холодной и липкой, так страшно мне никогда в жизни не было… Падаю на рабочее место, вжимаюсь в стул, понимая, что он сейчас меня ударит… и вдруг Борис Андреевич стремительно подается назад, словно как некая сила притяжения дёргает его на себя.