В мгновение ока Шеннон очутилась у него на коленях.
– Уж не собираетесь ли вы расторгнуть помолвку из-за одного испорченного обеда, мистер Катлер?
– По моим подсчетам, мы лишились четырех обедов, но, – он медленно гладил, ласкал, целовал ее, неторопливо снимая тонкое кружевное белье с ее длинных стройных ног. – Я прощаю вас, мисс Шеннон. У вас другой, более ценный дар.
– М-мм… – Она живо повернулась к нему лицом, обхватив ногами его бедра. – Время десерта.
Его умелые пальцы скользнули в нее, и она выгнулась от наслаждения. Джон притянул ее к себе, нежно провел языком по ее губам. Потом впился губами, проводя горячим языком по небу. Поцелуи, ласки становились все более неистовыми и менее ритмичными. Шеннон вонзила ногти в его плечи. Ее захлестнуло возбуждение.
– Перейдем в постель? – его хриплый голос был полон желания.
– Еще… еще, – простонала она. – Пожалуйста, еще, Джон… О! – Шеннон снова выгнулась: глаза закрыты, губы полураскрыты, длинные волосы разметались. – Джон… О, Джон…
– Я здесь, – ее набухшее лоно вздрагивало в ответ на прикосновение. В последнем содрогании Шеннон упала на него.
– Вы довольны, мисс?
– Дивно, – Шеннон взглянула на него и смущенно хихикнула. – Тебе было хорошо? – Она просунула руку под грубую ткань рубашки и погладила его плоский живот, мускулистые бедра, приблизилась к возбужденному естеству. Ей хотелось коснуться его, и он жаждал ее прикосновения.
По телу Джона прошла дрожь. Он поднял Шеннон так, чтобы войти одним мощным толчком, но помедлил.
– Продолжать?
– Разве ты не упоминал о постели?.. О! – Она задохнулась от наслаждения, когда он вонзился в нее. – Забудь о постели. Потрясающе.
– Ты получила свою долю наслаждения, – его голос звучал глухо и хрипло в предвкушении удовольствия. – Верни меня к жизни, женщина.
Шеннон снова хихикнула. Ее бедра начали медленно двигаться. Самый ужасный миг для нее наступал, когда их тела расставались друг с другом. Она всегда просила Джона не спешить, не уходить из нее. Сейчас он не спешил освободиться, и она наслаждалась его близостью.
– Замечательно… – хрипло бормотал Джон. – Очень…
– М-мм. Знаю. Я начинаю опять.
– Ты ни на что не годишься. Держись за меня, – он встал, но ее ноги все еще были у него на талии. Джон пересек комнату и бросил ее на постель.
Шеннон подперла руками подбородок, с жадностью разглядывая его возбужденный орган.
– Если бы ты мог прочесть мои мысли, Джон Катлер, ты бы ужаснулся.
Джон стоял с вызывающим видом, наслаждаясь силой своего члена и ее интересом к нему. Шеннон сбросила футболку и опустилась перед ним на колени. Потерлась о него возбужденным соском, склонилась и прижала его к груди. Стала нежно целовать, потом уткнулась лицом в темные волосы. Джон почувствовал, как растет его волнение. Он повалил ее на спину и долгими равномерными движениями, то постанывая, то вскрикивая, проник вглубь.
Наконец, он заговорил низким голосом.
– Однажды, наверное, очень скоро я снова попрошу тебя об этом.
– Хорошо, – лениво прошептала Шеннон.
И еще, и еще они занимались любовью этой ночью. Лежали в объятиях друг друга, шепча нежные слова, сплетаясь телами, пока оба ненадолго уснули.
* * *
– Неужели мы все это возьмем с собой? – неодобрительно сказала Шеннон, глядя на тяжелые тюки с пожитками и провизией, подготовленные Джоном в дорогу. – В пути можно ловить рыбу и носить одну и ту же одежду. Все, что мне нужно, это моя сумка.
– Я донесу вещи до деревни, а там мы возьмем мула. Не беспокойся. Нести тюки легче, чем забавляться с тобой в постели несколько дней.
– Мула? – Шеннон была уверена, что отвлекла его от мыслей о деревне. Ей стало обидно. Джон вовсе не собирался миновать деревню по дороге в Нью-Амстердам. – Джон, мне не хочется заходить в деревню. Нам даже не по пути. Давай отправимся налегке и прямо на север.
Джон сердито нахмурился.
– Ты не хочешь заходить в деревню из-за нашей женитьбы? Шеннон, мое терпение на исходе.
– Мы можем пожениться и в Нью-Амстердаме. Я мечтала обвенчаться в церкви. – Она отчаянно лгала. – Ты не откажешь мне в этом?
– Венчаться? Ты никогда не говорила этого.
«Потому что я только что придумала все это», – ответила она про себя. Вслух же сказала:
– Я хочу обвенчаться. И чтобы твоя мать присутствовала в церкви.
– Неправда. Я знаю тебя, Шеннон. Ты всегда болтаешь чепуху, если желаешь добиться своего. Почему ты не хочешь видеть саскуэханноков?
– Мне неуютно в деревне, Джон. Женщины там какие-то странные. Пока я была с ними, они не поднимали глаз.
– У них это считается проявлением вежливости и уважения, – в голосе Джона звучало раздражение. – Что еще?
– Ну, я не хочу провести брачную ночь в одном из вигвамов. Представь себе, семьдесят пять человек слышат, как мы занимаемся любовью.
Джон рассмеялся.
– Согласен. Обещаю, мы проведем брачную ночь в более удобном месте, – он нежно взял ее за руку. – Через несколько недель у Кахнаваки должен родиться первенец. Он мой единственный брат, и я хочу быть рядом с ним в эту счастливую минуту.
– Несколько недель?
– Может быть раньше. В любом случае, нам нужно поговорить. О будущем. Теперь, когда ирокезы учли его «видения», нужно торопиться.
– Ты обманывал меня, когда обещал, что мы пойдем к твоей матери? – Голос Шеннон дрожал от волнения.
– Конечно, нет. По правде говоря, я уже давно собирался побывать дома. Мы отправимся сразу же, как родится ребенок, и мы поженимся. Уверяю тебя, мама не поймет наши… скажем так, легкомысленные отношения.
– В таком случае отправляйся в деревню один. Я останусь с Принцем здесь. Возвращайся, как только ребенок появится на свет, или возвращайся через две недели. Можешь ты сделать это для меня, Джон Катлер?
– Шеннон, – он обнял ее с раскаянием. – Я помню свои ощущения в первые дни, проведенные в деревне. Мне тоже было неуютно. Я задыхался от дыма, от того, что вокруг все время люди… – Джон ласково погладил ее волосы. – Но потом я научился их языку, совсем немного… мне это очень помогло. Я понял, что они живут в тесной связи друг с другом. В этом находишь утешение. Быть частью сплоченного общества… Это трудно объяснить.
– Мне всегда будет там неуютно. Иди один. Оставь со мной собаку.
– Может быть, Малиновка обидела тебя? У нее слишком сильно развит инстинкт собственности.
– Нет. Все были ко мне добры. В этом-то как раз причина. – Ей хотелось все объяснить Джону, Но она не могла сделать этого. Не могла она находиться среди них, зная, что дни их сочтены, и что она может спасти их.
С минуту Джон внимательно смотрел на Шеннон. Затем прорычал: