Темнело быстро и я чтоб не замерзнуть в своей 'демисезонной' больничной пижаме шел быстрым шагом. Хотелось бы бегом, но босиком по лесу сильно не побегаешь. В подошву впиваются безобидные на первый взгляд камешки и невидимые колючки. Пригород — безошибочно определил я по состоянию леса.
Лес был загажен. Да и где он не загажен? Может быть где-нибудь за три тысячи километров где и 'ныне дикий тунгус' не встретишь до сих пор пустой бутылки, консервной банки, рваного пластикового пакета. Но и этот лес, в котором бродил я, не смотря на запущенность и пакостные следы человека был полон жизни. Жизнь эта бурлила, щебетала, посвистывала ястребом, каркала вороной, трещала сороками.
Подойдя до зарослей ерги, я увидел синий пластиковый пакет и понял, что в зарослях кто-то есть. Пакет не был признаком присутствия, но взглянув на него лишь миг, я почувствовал это. Пакеты были раскиданы кругом. И за моей спиной, и на поляне, что справа, и на той, что слева. Они торчали запутавшиеся в вершинах кустов и у корней. Прибитые ветром, припорошенные листвой вперемешку с битыми стеклом и пластиковыми бутылками пакеты нагло выглядывали из под лесного дерна.
В кустах кто-то был и ждал. Я сделал шаг и чуть не отпрянул в сторону.
Из кусов ерги выпорхнули заполошные серые комочки и полетели через поляну направо.
Куропатки. Я проводил их взглядом с сожалением. Крупненькие. И сглотнул скорее инстинктивно, чем от голода. Умереть от голода в лесу осенью может только ленивый.
Шиповник, яблоньки дички, грибы. Осень пора урожая и всякая живность набивает брюхо этим урожаем впрок. Подойдя к дичке я с ленцой стал обрывать краснобокие ранетки.
Зажевал несколько, набил карманы и двинулся дальше. Дальше ранетки тоже росли, но были уже не живые, битые морозом. Странно, отметил я про себя. Заморозков вроде не было? Или были? В десяти шагах друг от друга яблони, а такая разница? Дальше я стал присматриваться к деревьям внимательней. Впереди стояла яблонька вся облетевшая с красными сморщенными сухофруктами на ветках. Следующая яблонька или не яблонька? Плоды как китайский рис, удлиненные. Может это барбарис? Раскусил один на пробу. Кислая ранетка обыкновенная. Но вид у неё? Мутант. Странно. От чего бы это?
Прислушиваясь к лесу я шагал дальше огибая пни в поисках опят. Впрочем, их не заметить трудно. Веселые, рыжие как лисица, солнечные опята были видны издалека.
Росли они дружной образцово-показательной семейкой. Удачный пень и ужин обеспечен.
С одного пня обычно собирали ведро. А ведро это полный казанок жареных. В юности, когда мы ходили с другом по грибы, наткнулись на поломанную молнией березу. Остов березы был метра четыре. Опята росли доверху. Мы с Серегой срезали пока могли дотянуться. А потом он залез ко мне на плечи и срезал остальные. Получилось два полных рюкзака. Пришлось возвращаться назад. Больше собирать грибы было некуда.
Где сейчас Сергей? Как он? Пролезая сквозь густые заросли я все пытался разглядеть либо холм со звериной норой, либо овраг. Я не знал в каком я времени. Может ушел я не далеко? Может я все ещё в своем времени, только сместился в пространстве? Преследователи мои наверняка не сидели на месте и мне срочно нужно было место для ночлега и желательно под землей. Чтоб не попасть под 'всевидящее око'. Спутник, конечно, давно запеленговал мой инкод. Но пока я двигаюсь координаты меняются. А ночью надо отдохнуть спокойно.
Отодвигая рукой ветку шиповника я на мгновение остановил свой взгляд на ней.
Было на что посмотреть…На конце ветки висела обычная красная ягода, а вот в пятнадцати сантиметров перед ней шиповник цвел. Два распустившихся цветка и один бутон. Да, уж. И чего это с природой делается? Сентябрь месяц на дворе.
Привычно трещали сороки. Когда сзади вдруг затрещало и заухало. Я подобрал ветку покрепче и спрятался за широкий ствол дерева. Что-то трещало и тяжело дышало топая по звериной тропе, тяжело вминая в дерн сухие ветки. Через некоторое время появилось оно.
Широкое, высокое. С красным исцарапанным от веток лицом, покрытым шишками от укусов насекомых. Лицо, несмотря на укусы, широко и потно улыбалось. Типичный грибник определил я. Типичный жадный грибник, поправился я. Если нормальный человек понимает, что в лесу помимо одежды и сумы необходимы свободные руки.
Ветки на пути убирать, через заросли перебираться, от мошки отмахиваться. То жадный грибник думает только о том чтоб побольше унести. А как это ему придется нести он не думает. Вот и сейчас это чудище с рюкзаком выше головы набитым грибами и двумя необъятными баулами бегемотной рысью перло по лесу.
— Дядя, ты конечно извиняй, но мне нужны ботинки, — сказал я выходя из-за дерева с палкой наперевес.
Грибник опустил баулы на землю и не спеша вытер красное исцарапанное лицо носовым платком в клеточку.
— А то! — произнес он утираясь.
— Извини, говорю мужик, но мне нужны ботинки! — напустил я на себя грозный вид.
— А то! Они всем нужны, — согласился мужик, кивнув испитым лицом, — А ты кто? Чего в пижаме по лесу бегаешь? Поди муж вернулся не вовремя? А?
Мужик хохотнул и улыбнулся отчего лицо сразу прорезали борозды морщин. Лет пятьдесят, определил я навскидку, этому лицу с седой недельной щетиной.
— Нет. Я псих беглый!
— Не похож! — отрицательно закачал головой грибник.
Тоже мне Станиславский! Верю, не верю мне тут устроил! Но что делать? Зла у меня на него не было? Не мог я вот так запросто ни в чем не повинного человека ограбить, убить.
Не мог. Я скорее замерз бы, но убивать невинного человека, пусть даже безымянного алкоголика, выше моих сил. Это я понял сразу. Поэтому и вид не мог сделать внушительный и пригрозить как следует. Вот если б он сам напал и угрожать начал…
— Зябко? — поинтересовался грибник, осматривая моё больничное облачение.
— А то! — в тон ему ответил я, меня и в самом деле уже пробирало до костей.
— Пойдем, тут недалеко. Сумки донести поможешь, а я тебя приодену.
Мне сразу полегчало, что проблема разрешилась сама собой. Подхватив обе сумки я пошел за дядей Мишей, как представился грибник, к деревне. Деревня была рядом.
Метров через двести из-за деревьев прямо перед нами донеслись звуки проходящего поезда.
— Дядя Миша, а как деревня то называется?
— Сам ты деревня, — непонятно на что оскорбился грибник, — У нас не деревня а Станция!
Поднял он к небу указательный к небу. И небу стало страшно. Палец был грязный с обломанным ногтем.
— А станция то какая?
— Железнодорожная, — удивился он, — Ты хлопец и впрямь без памяти? Сортировочная станция у нас. Сороковая.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});