Читать интересную книгу Вычеркнутый из жизни - Арчибальд Кронин

— Меньше всего я хочу что-либо останавливать. Если это не будет нужно нам с вами.

Сейчас уже не могло быть сомнений, кто из этих двоих сильнее. И более спокойно Спротт добавил:

— Судья, мистер Бэттерсби, насколько мне известно, человек вполне здравомыслящий.

— О да, — подтвердил Дейл все тем же слегка неестественным тоном. — Если он назначит достаточно высокую сумму залога, арестованный, конечно, будет снова взят под стражу.

— Я не хочу, чтобы вы влияли на ход разбирательства в смысле каких бы то ни было посулов и обещаний, — прямо заявил Спротт. — Но мне представляется желательным, чтобы вы перекинулись с ним словечком, разъяснили ему, что здесь налицо отклонение от психической нормы и что повторное взятие под стражу даст нам возможность подготовить компетентное медицинское обследование, которое в конце концов будет в интересах этого молодого человека.

— Есть, — ответил Дейл.

— Ну и отлично, — сказал Спротт. И внушительно добавил: — На этот раз действуйте порасторопнее.

Он повесил трубку.

Прошло не меньше минуты, прежде чем начальник полиции, в свою очередь, медленно опустил трубку на рычаг.

Глава IX

Полицейский суд открылся на следующее утро в десять часов. Высокий, но очень тесный и малоторжественный судебный зал на первом этаже освещался единственным окном, под которым был помост красного дерева для суда и напротив него — места для публики. Справа от судьи находилась скамья подсудимых, слева — место для свидетелей. Поскольку в этом помещении всегда сквозило, судейский стол был отгорожен от окна складной ширмой, отнимавшей много света. Фреска на потолке, на которую никто никогда не смотрел, изображала герб города — два лучника на зеленом, как дубовый лист, фоне.

Пола провел наверх полицейский с красной шеей, находившийся в то утро в самом благодушном настроении — от него и пахло так, словно он, позавтракав, только что с удовольствием выкурил трубочку. Когда они выходили из камеры, он многозначительно поглядел на распухшие, обведенные синяками глаза Пола.

— Видно, здорово ткнулись обо что-то вчера, дружище. Смотрите только сегодня не оступитесь! Ясно?

Пол ничего не ответил. Под утро он проспал несколько часов тяжелым, беспокойным сном, похожим скорее на забытье, в которое он от крайнего изнеможения провалился как в черную яму. Но этот сон не освежил его. Он не мог понять, почему его одолевает такая слабость. Каждый вздох стоил ему усилий. И еще эта нестерпимая боль в боку. Он все время прижимал к нему левую руку, чтобы хоть как-то справиться с ней. Мозг же его снова работал с лихорадочной остротой, как в ту минуту, когда Пол пришел в себя. Все виделось ему в неестественно ясном свете. И он твердо намеревался высказаться сегодня до конца, до конца все разоблачить. Да, на этот раз ничто не остановит его.

Когда его ввели через боковую дверь и усадили на скамью подсудимых, судья, мистер Бэттерсби, худощавый человек средних лет с добродушным, хотя и изможденным лицом, уже успел приступить к рассмотрению обычной череды дел о правонарушениях. Пол внимательно следил за тем, как он быстро распорядился судьбой трех пропойц-дебоширов, юнца, подбиравшего оброненные квитанции от тотализатора, разносчика, не имевшего патента на торговлю, старика музыканта, обвиняемого в нищенстве, и бродяги, задержанного за отсутствие «легальных средств к существованию».

У судьи были тонкие губы, которым его профессия сообщила известную суровость, и умные, внимательные глаза. Он никогда не поддавался на лесть и униженные мольбы стоявших перед ним «каторжников». И также никогда не выносил сурового приговора. Пол всмотрелся в него и решил: «Этот человек меня выслушает».

И вдруг почувствовал, что и сам он является объектом упорного и пристального изучения. Он обернулся к местам для публики и тотчас увидел Лену. Она была не одна. Рядом с нею сидел совершенно незнакомый ему человек лет сорока, очень грузный и нескладный, в фланелевом костюме, с небрежно повязанным галстуком, в видавшем виды помятом пальто. Он снял сплющенную мягкую шляпу, так что стали видны его круглая плешивая голова и большой лоб. Лицо у него тоже было круглое, полное. Несмотря на явно небритые щеки, оно казалось до странности голым, и только глаза с белесыми ресницами, не без труда принявшие скучливое выражение, как бы прикрывали его наготу. Этот человек, видимо, уже несколько минут с рассеянным видом смотрел на Пола, но сейчас, хотя выражение его лица не изменилось, вдруг поднял указательный палец и приложил его к губам. Мимолетный и ничем не примечательный жест. Но значение его было несомненно. Пол быстро взглянул на Лену, прочел мольбу в ее глазах и тотчас же перевел взгляд на дородного незнакомца, который кивнул едва заметно, но опять указующе и властно, и, слегка покачиваясь на стуле, занялся рассматриванием своих ногтей с видом человека, нимало не интересующегося всем происходящим.

В эту минуту объявили, что слушается дело Пола. Он поднялся как во сне; смысл скороговоркой зачитанного обвинения едва ли дошел до него, но он все же заметил, что в зале появился начальник полиции и сел неподалеку от возвышения, спиной к судьям.

— Признаете вы себя виновным или нет?

Пол смешался и ничего не ответил. На секунду-другую в зале воцарилась тишина.

— Итак, что вы можете сказать в свое оправдание? — спросил судья.

Со своего возвышения он всматривался в Пола куда внимательнее, чем в обвиняемых по ранее слушавшимся делам. Снова молчание. Поток слов уже готов был прорваться, но по какой-то неведомой причине, даже вопреки собственной воле, Пол одержал его. Он не смел взглянуть в публику, туда, где сидели Лена и незнакомец, подавший ему странный и властный знак. Внезапно и независимо от своего желания он понурил голову и с наигранным раскаянием в голосе, совсем как те старики пропойцы, что прошли перед ним, тихо проговорил:

— Весьма сожалею, ваша честь. Возможно, я хлебнул лишнего.

Короткая, мертвенная тишина. Пол видел, как начальник полиции выпрямился на стуле. Мистер Бэттерсби откашлялся.

— Вы были пьяны? Но это же позор в ваши годы.

— Да, ваша честь.

— Вам хоть стыдно в этом признаваться?

— Да, ваша честь.

В голосе Пола прозвучала смиренная нотка. Судья удивленно нахмурился. Он полистал бумаги, лежавшие перед ним, и, слегка подавшись вперед, спросил:

— Для чего вы устроили эту демонстрацию… приковали себя в самом людном месте города?

— Я уже говорил, ваша честь. Немножко не рассчитал. Мне, верно, захотелось малость пощеголять перед людьми.

— Можете ли вы объяснить… зачем вам понадобилась такая чудовищная самореклама?

— Не могу, ваша честь. Я ничего дурного не думал. Когда пропустишь лишний стаканчик… что только не взбредет в голову.

И, хотя Пол этого не заметил, легкая дрожь — она могла сойти за улыбку — пробежала по губам человека, который перестал интересоваться своими ногтями и теперь, видимо, старался расшифровать темный смысл герба на потолке. Начальник полиции, сидевший очень прямо, повернулся, обратив к суду свой резко очерченный профиль. Судья бросил на него беглый взгляд, затем задал Полу один вопрос:

— Вы никогда раньше не устраивали такого рода демонстраций?

— Нет, ваша честь.

— Но вы бывали подвержены нервным припадкам?

— Что-то не припомню, ваша честь.

Пауза.

— Каковы ваши политические убеждения?

— У меня нет таковых.

Судья опять заколебался и бросил нерешительный взгляд на непроницаемую физиономию начальника полиции. Но наконец, видимо, решился:

— Молодой человек, по существу дела я должен был бы оштрафовать вас на две гинеи, взыскать судебные издержки и отпустить с предупреждением. Но сведения, поступившие ко мне из авторитетных источников, заставляют меня полагать, что ваш случай много серьезнее, чем кажется на первый взгляд. Поэтому я назначаю залог в сумме пятьдесят фунтов. Если у вас этой суммы не окажется, вы будете взяты под стражу, что даст возможность полиции собрать о вас дополнительные сведения.

Когда приговор был произнесен, незнакомец в местах для публики сбросил с себя напускное безразличие. Он, казалось, не был ни возмущен, ни удивлен, но в его раздраженном взгляде блеснула непонятная заинтересованность. У Лены было взволнованное, напряженное лицо.

— Можете ли вы внести залог в пятьдесят фунтов стерлингов?

— Нет.

— Можете ли вы назвать человека, который обеспечит внесение этой суммы?

Пол покачал головой, но тут незнакомец встал со своего места.

— Я готов внести залог.

Пол стоял не шевелясь, плотно сжав горячие руки.

Начальник полиции круто повернулся, и выражение досады и удивления на его лице сменилось гневом.