Читать интересную книгу Директива Джэнсона - Роберт Ладлэм

— У меня нет абсолютно никакого объяснения насчет денег, — признался Джэнсон. — Быть может, Фонд Свободы расплатился со мной таким эксцентричным способом. Вопрос о денежной компенсации упоминался. Но подробно не обсуждался, никаких сумм не называлось. Послушай, мной двигали совсем не деньги. Для меня это был долг чести. И ты знаешь почему.

— Пол, друг мой, я как раз хочу выяснить все недоразумения и уверен, так оно и будет. Я тебе помогу. Сделаю все, что в моих силах, — ты это знаешь. Но ты должен мне помочь, прояснить кое-какие подробности. Когда люди Новака впервые связались с тобой?

— В понедельник. Через сорок восемь часов после похищения Новака.

— А когда на твой счет были переведены первые восемь миллионов?

— К чему ты клонишь?

— Они были переведены еще дотого, как люди из Фонда Свободы попытались с тобой связаться. До того, как поняли, что ты согласишься. До того, как выяснили, что Новака придется освобождать силой. Тут какая-то неувязка.

— Никто не пробовал узнать это у Фонда Свободы?

— Пол, там никто не знает, кто ты такой. Там не знают о похищении их босса. Не знают даже, что он погиб.

— Какая была реакция, когда вы рассказали об этом?

— Мы ни о чем не говорили.

— Почему?

— Приказ сверху. Мы занимаемся сбором, а не распространением информации. Все получили на этот счет четкие распоряжения. Кстати, насчет сбора информации — именно поэтому тебя так сильно хотят видеть. Без этого никак не обойтись. В противном случае возникнут самые разнообразные предположения. На основании которых будут предприняты соответствующие действия. Этого достаточно, или мне говорить дальше?

— Господи, — прошептал Джэнсон.

— Пол, ты должен довериться мне. Мы сможем отмыть тебя от этого дерьма. Но ты должен заглянуть к начальству.Без этого не обойтись.

Джэнсон удивленно посмотрел на аналитика. От него не укрылось, что в ходе разговора Аггер стал менее почтительным и встревоженным.

— Я подумаю.

— То есть ты отказываешься, — мягко заметил Аггер. — Плохо.

Делано небрежным движением он поднял руку и потрогал лацкан пиджака.

Вызывает остальных.

Протянув руку, Джэнсон отвернул лацкан пиджака Аггера. На обратной стороне был закреплен знакомый голубовато-черный кружок. Джэнсон застыл.

Греки не следили за аналитиком. Они были его прикрытием.Следующим шагом должно было стать насильственное похищение.

— Теперь я задам тебе вопрос относительно времени, — сказал Джэнсон. — Когда поступил приказ меня забрать?

— Точно не помню.

— Когда?

Встав так, чтобы прохожим не были видны его действия, Джэнсон достал «вальтер» и наставил его на аналитика.

— Господи, господи, — воскликнул Аггер. — Пол, что ты делаешь? Я хочу тебе помочь.Только помочь.

— Когда?— повторил Джэнсон, ткнув глушитель в щуплую грудь Аггера.

Слова полились быстрым потоком.

— Десять часов назад. На телеграмме было проставлено время: 10.23 ВПВ.

Аггер огляделся по сторонам, не в силах скрыть свое нарастающее беспокойство.

— И как, согласно приказу, следует поступить, если я откажусь явиться добровольно? Предусматривалась ли возможность физического уничтожения?

Он с силой вдавил пистолет в грудную клетку Аггера.

— Остановись! -вскрикнул тот. — Мне больно.

Он говорил громко, как будто был объят паникой; но Аггер, хотя и не оперативный работник, не был дилетантом и не имел склонности к истерикам. Этот крик предназначался не Джэнсону; он должен был предупредить других, находившихся неподалеку.

— Ты кого-нибудь ждешь?

— Понятия не имею, о чем ты, — спокойно солгал Аггер.

— Извини. Мне следовало бы сразу предупредить тебя, что твоих греческих дружков задержали неотложные дела. Они вряд ли смогут освободиться в ближайшее время.

— Проклятый ублюдок! — вырвалось у Аггера. Он побелел — но не от страха, а от ярости.

— Они пришлют свои искренние сожаления. Как только придут в чувство.

Аггер прищурился.

— Господи, они не ошиблись, сказав про тебя, что ты спятил!

Глава одиннадцатая

В таверне у причала было темно и грязно. Половые доски горбились от пива, проливавшегося на них долгие годы; простые деревянные столы и стулья были покрыты шрамами и зарубками, следами небрежности и нередких пьяных драк. Джэнсон медленно шел к длинной оцинкованной стойке, давая глазам привыкнуть к темноте. Слева в дальнем углу какой-то моряк угрюмо пил в одиночестве. Кроме него, в заведении были и другие моряки, но познакомиться с этим будет проще всего. А у Джэнсона не было времени. Ему требовалось как можно скорее покинуть Грецию.

Несколько минут назад он в который раз выполнил начинавший его бесить ритуал: позвонил на личный номер Марте Ланг. Ничего.

«Там даже не знают о том, что их босс погиб», — сказал Аггер.

Тем не менее Джэнсон вспомнил еще об одном человеке, который должен знать все то, что нужно знать, и согласится с ним встретиться. Разумеется, сначала необходимо принять соответствующие меры предосторожности — чтобы обезопасить как самого себя, так и того человека, которого он собирался навестить.

Главный причал Пирея представлял собой большой круглый залив, открывающийся узким проходом в море. Джэнсону порт почему-то напомнил открытый наручник — или наручник, который вот-вот замкнется. Тем не менее нужда вынудила его прийти сюда. Но он не собирался сообщать о своих передвижениях тем, кто мог проявить к нему профессиональный интерес.

В течение последних двух часов Джэнсон перебрал и отверг десятки других способов покинуть страну. Можно не сомневаться, сейчас все окрестности афинского международного аэропорта кишат агентами спецслужб; по всей вероятности, в самое ближайшее время будет устроено наблюдение за аэропортами в Фессалониках и других крупных городах. В любом случае, о том, чтобы путешествовать со своим паспортом, не может быть и речи: поскольку тут замешано американское посольство, слишком высока вероятность того, что все пункты пограничного контроля уже получили соответствующее уведомление. Однако, наведавшись к своему знакомому, занимающемуся подделкой документов, — владельцу магазина канцелярских товаров рядом с Омонией, — Джэнсон обнаружил там агентов наружного наблюдения. Своим посещением он скомпрометировал бы не только себя, но и своего старого знакомого. Этим было обусловлено его отступление сюда, к тем людям, чье ремесло требовало постоянного знакомства со строгими формальностями пересечения границ — и научило их обходить эти формальности.

На Джэнсоне был костюм, что выделяло его среди прочих посетителей таверны «Перигайли», однако развязанный галстук был просто обмотан вокруг расстегнутого воротника, и в целом Джэнсон выглядел подавленным, плывущим по воле волн. Он шагнул вперед, покачиваясь из стороны в сторону. Реши, какую роль исполнять, а затем оденься соответствующим образом.Джэнсон превратился в преуспевающего бизнесмена, попавшего в черную полосу. Если общее впечатление отчаяния не позволит добиться нужных результатов, две минуты в туалете, широко расправленные плечи и уверенная походка позволят полностью изменить этот образ.

Усевшись рядом с одиноким моряком, Джэнсон исподтишка оглядел его. Тот отличался крупным телосложением, мягким и мясистым, свидетельствующим о здоровом аппетите, но нередко скрывающем изрядную физическую силу. Говорит ли он по-английски?

— Проклятая албанская шлюха, — пробормотал вполголоса Джэнсон, но так, чтобы моряк его услышал.

Он знал, что ругательства в адрес национальных меньшинств — в первую очередь цыган и албанцев — в Греции были самым надежным способом завязать разговор, поскольку здесь еще господствовали старинные понятия о чистоте крови.

Моряк, повернувшись к нему, что-то буркнул себе под нос. Однако его налитые кровью глаза смотрели на Джэнсона с подозрением. Что делает человек, одетый таким образом, в этой грязной забегаловке?

— Забрала все, — продолжал Джэнсон. — Обчистила меня до нитки.

Он подал знак, заказывая выпивку.

— Shqiptar[23] шлюха сперла твои деньги?

На лице моряка не было сочувствия — только злорадство. Но для начала и это неплохо.

— Как раз деньги-то у меня остались. Хочешь послушать мой рассказ? — Джэнсон прочел значок на форме моряка: "Контейнерные перевозки «Юнайтед». — Принесите моему другу пива.

— А почему не «Метаксы»? — спросил моряк, испытывая свое везение.

— Это мысль — «Метаксу»! — решительно заявил Джэнсон. — Две двойных!

Что-то во внешности моряка позволило ему заключить, что этому человеку знакомы все причалы и доки Эгейского моря, а также нечистые делишки, которые там обделываются.

Появились два стакана бренди «Метакса», бесцветной разновидности с привкусом аниса. Джэнсон попросил также стакан воды. Неодобрительно поморщившись, бармен поставил перед ним грязный стакан с теплой водой из-под крана. Заведение процветало не за счет того, что наполняло желудки посетителей водой, если не считать ту, которой разбавлялось кое-что покрепче.