Читать интересную книгу Рукопись Ченселора - Роберт Ладлэм

– Минутку, –прервал его дежурный, повысив голос. – Вы шутите? Родители моей. жены живут в Пайксвилле. Там нет такого магазина, да и никто не в состоянии купить такую машину. Я повторяю, у нас Нет полицейского по фамилии Доннели. Повесьте трубку, вы мешаете нам работать. Телефон умолк. Ченселор стоял неподвижно. Не веря собственным ушам. Кто-то опять пытался доказать ему, что все случившееся с ним – игра воображения. Бюро проката автомашин в далласском аэропорту! Он ведь звонил по телефону из отеля "Хэй-Адамс" и говорил с управляющим. Тот заверил его, что все будет в порядке и бюро просто пришлет ему счет. Теперь Ченселор решил снова им позвонить.

– Да, конечно. Я помню наш разговор, мистер Ченселор. Мне очень понравилась паша последняя книга.

– Вам вернули машину?

-Да.

– Значит, кто-то нанял буксир, чтобы отвезти ее в Роквилл, Не видел ли этот человек полицейского по фамилии Доннели? Выясните это, пожалуйста, для меня.

– Нет необходимости что-либо выяснять. Машина была доставлена в наш гараж на следующее утро. Вы говорите, что она была повреждена, но никаких повреждений не обнаружено. Я помню, диспетчер даже сказал, что редко возвращают машину такой чистенькой. Питер попытался взять себя в руки. –А тот, кто доставил машину в гараж, должен был где-то расписаться?

– Конечно.

– Кто же расписался?

– Подождите минутку, я выясню.

– Подожду.– Питер до боли в предплечье сжал телефонную трубку, в глазах у него потемнело. А за окном по-прежнему падал снег.

– Мистер Ченселор?

-Да.

– Боюсь, что произошла ошибка. В гараже утверждают, что подпись на счете ваша. Очевидно, тут какое-то недоразумение. Поскольку машину брали вы, человек, возвращавший ее, вероятно, думал…

– Никакой ошибки нет, – прервал его рассуждения Питер.

– Прошу прощения…

– Благодарю вас,-сказал Ченселор, вешая трубку. Вдруг ему все стало ясно, все. Ужасное лицо-маска, серебристый "континенталь", чистый, отремонтированный "шевроле" в вашингтонском гараже, вымытый до блеска "мерседес" перед его домом в Нью-Йорке, записка на двери – все это Лонгворт. Лонгворт! По-клоунски напудренное лицо, длинные темные волосы, темные очки… и напоминание о той страшной штормовой ночи, что была год назад. Лонгворт пытался свести его с ума. Но зачем? Ченселор вернулся к креслу, сел, ожидая, когда пройдет боль в висках. Его взгляд упал на газету, и он вдруг понял, что ему нужно делать. Элисон Макэндрю!

Глава 16

Он нашел ее фамилию в телефонном справочнике по Нью-Йорку, который хранил у себя. Однако номер оказался отключенным. Значит, она пользовалась телефоном, номер которого не был внесен в справочник. Тогда он позвонил в фирму "Уэлтон Грин эйдженси". Секретарша ответила ему, что мисс Макэндрю несколько дней не будет на работе. Никаких объяснений она не дала, да он и не просил. И все же у него был адрес Элисон Макэндрю. Она жила в многоквартирном доме на 54-й улице. Этот дом был ему знаком, он выходил на набережную. Ничего не поделаешь, ему необходимо было повидать эту женщину и поговорить с ней. Он отнес кое-какую одежду в "мерседес", потом положил в портфель рукопись, сел в машину и отправился в Нью-Йорк. Элисон Макэндрю сама открыла дверь. Ее большие карие глаза излучали ум и любопытство. Возможно, к любопытству примешивалась и злость, хотя лицо казалось печальным. Это была высокая женщина, унаследовавшая, очевидно, от отца сдержанность, но внешне очень похожая на мать. У нее были тонкие, словно высеченные резцом скульптора, черты лица. Светло-каштановые волосы она уложила довольно небрежно. На Элисон были бежевые брюки и желтая блузка с вырезом по шее. Под глазами у нее темнели круги – явные следы скорби, которые она старалась скрыть.

– Мистер Ченселор? – спросила она в упор, но руки не подала.

– Да,– ответил он с поклоном. – Благодарю вас за то, что согласились встретиться со мной.

– Вы были очень настойчивы, когда звонили мне из вестибюля. Входите, пожалуйста. Он вошел в небольшую квартиру. Гостиная была обставлена в современном стиле, отличающемся стремительностью линий, обилием стекла и металла. Это была комната дизайнера, отдававшая бездушием, но благодаря присутствию хозяйки достаточно уютная. Несмотря на всю прямоту и непосредственность, Элисон Макэндрю излучала какое-то непонятное тепло и не могла с этим ничего поделать. Она жестом указала Питеру на кресло, а сама устроилась на диване напротив.

– Я бы предложила вам выпить, однако не уверена, хочу ли, чтобы вы задержались у меня надолго.

– Понимаю.

– И все же я потрясена, даже немного напугана…

– Но чем же?

– В этом повинен мой отец. Я открыла ваши книги несколько лет назад. Именно тогда у вас появился почитатель, мистер Ченселор.

– Памятуя о благополучии моего издателя, я надеюсь, что у меня найдутся еще два-три почитателя. Однако это неважно. Я здесь вовсе не по этой причине.

– Мой отец тоже был одним из ваших почитателей,-сообщила Элисон. – У него было три ваших книги, и он считал, что все они очень хороши. "Контрудар!" он читал дважды. Он говорил, что в книге рассказывается о страшных вещах, но, возможно, все именно так и было. Ченселор был удивлен. Генерал не высказывал ему таких чувств, и никакого восхищения Питер в его словах не уловил.

– Я этого не знал. Он мне об этом не говорил.

– Отец не любил делать комплименты.

– Мы разговаривали о других вещах, более важных для него.

– Вы об этом уже сказали по телефону. Человек дал вам адрес и намекнул, что моего отца вынудили уйти из армии. Почему? Каким образом? Мне это кажется невероятным. Правда, у отца были недоброжелатели, которые хотели убрать его, но им это не удалось.

– А ваша мать?

– Что моя мать?

– Она ведь была больна.

– Да, была,-согласилась Элисон.

– Армейские руководители хотели, чтобы он поместил ее в специальное заведение. Он же не сделал этого?

– Он сам так решил. Сомнительно, чтобы она получила более квалифицированную врачебную помощь, если бы он последовал их советам. Бог свидетель, он выбрал самый трудный для себя путь. Но он любил мать, и это было для него важнее всего. Ченселор внимательно наблюдал за Элисон. За внешней жесткостью, резкими, порой колючими словами Питер почувствовал ее душевную незащищенность, хотя Элисон изо всех сил старалась это скрыть. И он не'смог побороть в себе искушение выяснить, в чем же все-таки дело,

– Вы говорите так, будто не очень любили ее…. Вспышка гнева промелькнула " ее глазах.

– Моя мать заболела, когда мне было шесть лет. Я практически не знала ее. Я не знала ту женщину, на которой женился отец, ту женщину, о которой он сохранил столь живые воспоминания. Это что-нибудь объясняет вам? Питер ответил не сразу:

– Простите, я просто дурак. Конечно, объясняет.

– Вы – не дурак, вы – писатель. Я жила с одним писателем почти три года. Вы играете людьми, и это становится пашей привычкой.

– Я не хотел этого,-запротестовал он.

– Я же сказала: это становится вашей привычкой. – А может быть, я знаю вашего друга?

– Может быть. Он пишет для телевидения. Сейчас он живет в Калифорнии.– Фамилии она не назвала. Потом она взяла пачку сигарет и зажигалку, лежавшие на столике неподалеку от нее.– Почему вы считаете, что мой отец был вынужден уйти из армии? Ченселор смутился:

– Я только что сказал: из-за вашей матери. Она положила зажигалку на стол и посмотрела ему в глаза:

– Что?! – Его начальники хотели, чтобы он отправил ее в лечебницу. Он отказался.

– И вы считаете, что причина в этом?

-Да.

– В таком случае вы ошибаетесь. Как вы уже, вероятно, поняли, мне многое в армии не нравилось, но не то, как там относились к моей матери. На протяжении более двадцати лет люди, окружавшие моего отца, проявляли к нему искреннее сочувствие – я имею в виду и начальников, и подчиненных. Они всегда помогали ему, если могли. Вы удивлены? Питер действительно был удивлен. Генерал довольно точно выразил свою мысль: "Теперь вы знаете, что это за происшествие… Доктора говорят, что ее нельзя держать дома, а надо поместить в специальное заведение. Но я никогда не сделаю этого…" Это же были его слова.

– Наверное, да,-проговорил наконец Питер и подался вперед: – Тогда почему же ваш отец подал в отставку? Вы знаете? Она затянулась сигаретой. Ее взгляд блуждал, будто она видела то, что не мог рассмотреть Питер.

– Он сказал, что все кончено, что теперь ему все безразлично. Когда я услышала это, то поняла: что-то в нем надломилось. Я чувствовала, что скоро он уйдет из этого мира. Конечно, не таким путем, как это случилось. И вот его застрелили во время грабежа. Я много думала. Все совпадает с моими предположениями. Это был своеобразный протест. Отец пытался что-то доказать себе в последний момент, когда, безоружный, оказал сопротивление грабителям.-Элисон снова посмотрела на Питера: – Попросту говоря, мой отец потерял волю к борьбе. Когда он говорил со мной, то казался самым печальным человеком на свете. Питер не сразу решился заговорить – так он был взволнован.