я мог об этом забыть?
– С той поры много всего произошло. – Слишком много. И мой голос выдал охватившую меня печаль. Я глянула на Эйдена: услышал ли он ее?
Его темные глаза были устремлены на фотографию.
– Знаешь, мне ведь было страшно. Возвращаться домой. Боялся, что все тут сильно изменилось. Или что я сильно изменился. Что мне не будет здесь так хорошо, как раньше.
– И? – Я смотрела ему прямо в лицо. – Ты здесь. И что?
– Это место изменилось. Совершенно точно изменилось. – На его щеки падала тень от ресниц. Они распахнулись, и наши взгляды встретились. – Но не так сильно, как я думал.
– Это плохо?
– Не знаю, – очень тихо ответил он.
– Вы чего тут застряли, а? – возник в кухне Даррен.
Мы с Эйденом отступили на шаг друг от друга. Когда успели приблизиться? Эйден поставил фото в рамке на стол, а я закрутила хвост в пучок – нужно было срочно занять чем-то руки.
Даррен нахмурился.
– Вы идете есть или как? Я, между прочим, все-таки хочу сегодня добраться до водопада. – Он сложил руки на груди и не сдвинулся с места, пока мы не покинули кухню.
* * *
Дорога от парковки до водопада заняла около четверти часа. Пришлось пробираться по грязной, усыпанной камнями и опавшими листьями тропке, окаймленной с обеих сторон глухим лесом. Тут росли хлебные, шоколадные и банановые деревья, а в просветах между ними – папоротники. Стволы высоких деревьев обвивали дикие орхидеи и лозы.
По одну сторону тропки встали в рядок продавцы со своими изделиями ручной работы. Их столики полнились куклами, фигурками, «китайскими колокольчиками», брелоками для ключей, украшениями и инструментами. Большинство из них было вырезано из дерева, бамбука или горлянки.
Пока Хейли с Элизой рассматривали сувениры, остальные пошли к тележкам с едой. Даже после сытного завтрака я не устояла перед даблсом[36] (слегка поперченным, со сладким перцем, без чадон бени). Несмотря на предупреждение Эйдена, Малёк заказал себе сильно перченый даблс. Откусив от него, он без единого слова обменял его на обычный, предусмотрительно купленный Эйденом.
Мы продолжили путь молча, поедая идеальные даблсы: с тонкими жареными лепешками и вкуснейшей чана масалой[37], не излишне острые.
– Тебе нравится наша музыка? – спросил идущий рядом Эйден.
– Что? – С чего это он? Я прикрыла рот рукой, подавившись и закашлявшись от неожиданности. Мы каким-то образом оказались вдвоем позади остальных.
– Просто интересно. Тебе нравятся песни «Вакханалии»? Ну или нравились до того, как Малёк до смерти надоел ими? Скажи правду. Раньше ты была довольно прямолинейна.
Я медленно жевала, размышляя о том, как ответить. С одной стороны, меня воодушевило желание Эйдена обсудить со мной его музыку. С другой стороны, если сказать ему правду, он, возможно, больше никогда об этом со мной не заговорит. С третьей стороны, он любил честность. С четвертой, находился в творческом ступоре. Вряд ли ему сейчас нужна критика.
– Ты тянешь время, – заметил Эйден.
Я проглотила прожеванное. На обдумывание всех этих первых, третьих и десятых сторон не было времени.
– Пытаюсь придумать, как тебя не обидеть.
– Принимаю ответ, спасибо.
Я схватила его за руку, не давая уйти.
– Мне нравился ваш первый альбом. Но новые песни, играющие по радио…
– Ужасны.
– Я этого не говорила. Не придумывай за меня. Они не ужасные. Они… обычные.
– Обычные? – Он свел брови. – Как это понять? Плохие? Скучные? Заурядные?
– Заурядные, – решила я. – Все, кроме Sweet Wine Rhythm. – Это та песня, которую Малёк включил по дороге в Спейсайд и которую я не узнала. Я ее потом поискала. – Вот она мне очень понравилась.
Эйден перестал хмуриться.
– Ты явно выбиваешься из толпы, – сказал он довольным тоном. – Это единственный сингл, не попавший в чарты. Думаю, из-за того, что его не раскручивали. – Эйден возобновил путь.
Я пошла в ногу с ним.
– А почему?
Он ненадолго задумался.
– Ты заметила, что сейчас слушателям заходит музыка с карибскими мотивами? Нечто среднее между тропическим хаусом и электронной танцевальной музыкой. Почти все песни «Вакханалии» именно такие. Наверное, поэтому мы так быстро прославились. Попали в струю.
– А Sweet Wine Rhythm написана в другом жанре.
– Верно. Она написана под влиянием соки. Я и так рисковал с ней, но ухудшил положение дел, настояв на вокале тринидадки Дессы Кинг. Компания хотела пригласить кого-то более популярного. Я воспротивился, и поэтому песня из разряда рискованной перешла в разряд невостребованных. Компания решила, что она не стоит вложений.
– Мне очень жаль.
Эйден пожал плечами.
– Это бизнес, – отозвался он и через пару секунд добавил: – Мне тоже Sweet Wine нравится больше всего. Давно уже я не работал с таким удовольствием над песней. Будь моя воля, я бы весь альбом сделал с участием певцов соки.
– Так сделай.
– Это не так просто.
– Не понимаю почему. – Если он смог записать Sweet Wine Rhythm, то почему не может записать целый альбом? Почему он должен писать неинтересную ему музыку? Видно, поэтому его и настиг творческий кризис. – Мисс Би сказала мне сегодня утром одну вещь. Она сказала, что если ты занимаешься тем, что тебе не по душе, то не достигнешь вершин, поскольку тебя всегда будет что-то сдерживать.
– Думаешь, мне стоит попробовать? – Эйден остановился и повернулся ко мне. – Думаешь, я не должен сдерживаться? – Он произнес это так, словно речь шла не только об альбоме и все было гораздо серьезнее.
Мне хотелось ответить «да», но я заколебалась.
– Возможно. Не знаю.
На лице Эйдена отразилось разочарование.
Глава 25
Водопад мы сначала услышали и только потом увидели. Он был выше, чем помнился мне. Поток пенистой белой воды каскадом падал с обрыва, обрамленный серыми камнями и пышной зеленью. Несколько человек плавали, остальные отдыхали на больших валунах, окружающих озерцо. На противоположной от нас стороне туристы поднимались к верхним ярусам водопада.
Шумела листва деревьев, пели птицы. Воздух гудел от шума падающей воды. Я вдруг воодушевилась. Поездка сюда вызывала у меня неоднозначные чувства, но теперь, по прибытии, меня охватило радостное предвкушение.
Пока Даррен объяснял остальным, как мы будем подниматься наверх, я скинула шлепки и направилась к сверкающему озерцу. Я шла маленькими шажками, осторожно, чтобы не поскользнуться на скользких камнях. Между камнями сновали рыбки, в кристально чистой воде видны были покрывающие дно галька и ил.
Нахлынули воспоминания: позирующая у водопада мама и снимающий ее новой цифровой камерой папа. За подобными воспоминаниями обычно приходит невообразимая печаль. Но не в этот раз. Да, я почувствовала легкую грусть, но еще и щемящую