Капабланка приобрел репутацию «шахматной машины в образе человека», виртуоза шахматной техники, безошибочно использующего малейшие позиционные преимущества. Он был убежден, что постиг шахматы до предела и знает тайну победы. По его мнению, встреча равных по силе выдающихся шахматистов впредь неизбежно будет заканчиваться ничейным исходом. Развитие шахмат зайдет в тупик. Близкую «ничейную смерть» шахматам предсказывал и Ласкер.
Но Алехин был убежден в обратном, он верил в безграничные творческие возможности шахмат. Обладая ярким комбинационным зрением, Алехин тонко понимал динамику позиции и всегда стремился к полнокровной игре. Его неожиданные, оригинальные по содержанию комбинации встречались даже в самых простых по виду позициях. Комбинации Алехина открывали неизведанные глубины шахмат, убеждали в неисчерпаемости шахматного искусства.
До матча в Буэнос-Айресе только Ласкеру и Капабланке удавалось отражать натиск Алехина и, противопоставляя его бурной фантазии прочную позиционную эрудицию, одерживать победы. В предыдущих встречах Алехин проиграл Капабланке 5 партий при 7 ничьих, ни в одной не сумел взять верх. Поэтому некоторые шахматные авторитеты, такие, как Г Мароци, Р. Шпильман, Э. Грюнфельд и другие, утверждали, что Капабланка вообще не проиграет ни одной партии в матче. Другие высказывались осторожнее, но тоже не допускали возможности поражения чемпиона. Стиль игры Алехина, конечно, производил впечатление, но запас прочности у Капабланки казался большим.
В успех претендента верили немногие. Рихард Рети назвал стиль Алехина стилем будущего, «который должен победить стиль Капабланки так же, как несущийся в воздухе аэроплан в конце концов обгонит ползущий по земле поезд… Творчеству Алехина принадлежит будущее». Большую силу провидения обнаружил издатель московского журнала «Шахматы» Н. И. Греков, известный историк и литератор. «Соперники равны, — писал он. — Но если капризная фортуна в предстоящей борьбе дарует победу сильнейшему, то с момента окончания матча чемпионом мира должен стать Алехин».
Сами участники матча оценивали свои шансы в разной тональности. Капабланка, прибыв в Буэнос-Айрес, советовал своим поклонникам, державшим за него пари: «Не давайте слишком большой форы. Сто к одному — слишком много, но пять к одному — достаточно». У него сомнений в победе не было…
А вот Алехин, встретив в парижском кафе «Режанс» профессора А. А. Смирнова, знакомого по Санкт-Петербургу, говорил на эту тему без самообольщения: «Для меня нет неясных черт в игре Капабланки, и с этой стороны я в совершенстве подготовился к борьбе. Все же я себе еще не представляю, как я смогу выиграть шесть партий. Правда, еще менее я могу себе представить, как он выиграет у меня шесть партий…»
Александр Алехин приближался к исполнению своей заветной мечты. Он всю сознательную жизнь был нацелен на штурм шахматного Олимпа. А теперь, волею судеб, от него зависело и будущее развитие шахматного искусства. Тупик, «ничейная смерть» — или безграничное творчество?..
Шахматный мир был в ожидании события, призванного дать ответ на этот вопрос.
МАТЧ ВО ИМЯ БУДУЩЕГО ШАХМАТ
Долгим ожиданиям желанного матча с Капабланкой подходил конец. В преддверии этого исторического состязания Александр Алехин счел необходимым определить свое правовое положение и принял французское гражданство.
22 августа 1927 года он отправился вместе с женой в дальний путь, в Аргентину. Пересекая на борту французского лайнера «Масилиа» Атлантический океан, Алехин вновь и вновь мысленно возвращался к тем выводам, которые он сделал после многолетнего изучения стиля Капабланки. Он не был безупречен и свободен от ошибок. Легенда о «сверхигроке» надуманна. Капабланка, безусловно, «первокласснейший мастер, сила которого заключается больше в интуиции, чем критическом мышлении».
Свое общее представление об игре чемпиона мира Алехин сформулировал так: «В дебюте он представляет из себя крупную силу только как защищающийся; миттельшпиль — его самая сильная сторона, здесь он при случае проявляет активность; в эндшпиле для первоклассного маэстро он не страшен, так как здесь только в исключительных случаях ему удается подняться над посредственностью…»
С этими выводами и прибыл Алехин 7 сентября 1927 года в Буэнос-Айрес. Здесь его встречали радушно, но от каких-либо комментариев по поводу предстоящего матча Алехин воздержался.
15 сентября 1927 года состоялась торжественная церемония открытия матча. Зал театра в Буэнос-Айресе был переполнен. Репортеры стремились запечатлеть исторический момент и передать малейшие подробности. По их описаниям, Алехин и Капабланка представляли собой живописную пару: блондин с мягкими волосами и голубыми глазами, — типичный славянин — и смуглый кубинец с серо-зелеными глазами; оба стройные, выше среднего роста в черных строгих костюмах.
Матч открыл президент Аргентины М. Альвеар. В тот день в адрес будущих соперников было высказано много восторженных речей. Но кульминацией открытия стала, безусловно, жеребьевка. Она определяла немаловажный для старта спортивный и психологический настрой участников — цвет фигур в первой партии матча.
Повезло Капабланке — ему достались белые фигуры. Получив право начать поединок, он, несомненно, рассчитывал использовать это преимущество сразу же. Его прямолинейностью, с которой он играл белыми на выигрыш, а черными явно на ничью, в свое время восхищался Ласкер.
На следующий день толпа болельщиков осаждала особняк под № 443 на улице Карлос Пеллеграни, в котором размещался Аргентинский шахматный клуб. Им был предоставлен первый этаж, а сами участники матча играли в комнате на втором этаже. Там состоялись почти все партии поединка, за исключением двух, проведенных в Жокей-клубе. Но в Жокей-клубе была очень шумная обстановка, по настоянию Алехина матч вернули в шахматный клуб.
Итак, судья пустил часы, и Капабланка передвинул пешку е2 на два поля. Алехин ответил ходом е6. Французская партия. Так в 1914 году в Санкт-Петербурге началась их первая встреча в международном турнире. Уверенный в своем превосходстве чемпион теперь несколько поверхностно разыгрывал дебют. Это позволило Алехину изящным маневром выиграть пешку. Получив худшую позицию, Капабланка отчаянно, но безуспешно сопротивлялся. Алехин великолепно провел финальную часть партии, и после 43-го хода черных Капабланка сдался.
Поражение чемпиона мира в первой партии матча было подобно грому среди ясного неба. Оно поколебало в какой-то мере уверенность поклонников таланта Капабланки, но сам кубинец, казалось, счел проигрыш случайным. Тем не менее Капабланка последующие партии матча никогда больше не начинал ходом королевской пешки. Он вернулся к своим излюбленным построениям, возникавшим в ферзевом гамбите, индийской защите, и перешел в мощное наступление.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});