– Когда ж это? – домоправитель недоумённо посмотрел на неё. – Вроде весь день на глазах была.
Кухонное ограбление и урон, нанесённый парку, он, видимо, шкодничеством не считал. Но Лирка наверняка думала иначе.
Стоило выйти в коридор, и до слуха донёсся непреклонный голос госпожи Жадалы.
– Я не пущу на ночь глядя тебя в город.
– Госпожа, – голос Лирки дрожал от сдерживаемых эмоций, и Майяри ускорила шаг, – я благодарна вам за помощь, но я хочу уйти. Вам не стоит переживать…
– Мне стоит переживать. Из этой комнаты ты никуда не уйдёшь, даже если мне придётся приставить в качестве охраны своих внуков, хотя им охранять юных женщин доверять нельзя.
– Госпожа…
– Что за спешка? Тебя кто-то обидел? Если ты переживаешь из-за поломанной мебели, то она того не стоит. Мои правнуки успели переломать в пять раз больше. И то, что нам пришлось сегодня ждать обед, не самое печальное. Да стой же ты! Подожди…
Лирка выскочила из комнаты, зацепив плечом Майяри, и бросилась прочь по коридору, сверкая босыми пятками и оставляя после себя ядрёный запах смородины и рыбы.
– Лирка! – подруга бросилась за ней.
Та скатилась по лестнице вниз, перепрыгивая через ступени, ненадолго замерла на первом этаже, пытаясь сообразить, в какой стороне выход, и рванула прочь, к холлу. Как раз в этот момент в дверь вошёл высокий мужчина в длиннополом сером плаще с капюшоном, и девушка налетела на него, едва не сбив.
– Дитя… – сдавленно охнул… похоже, жрец и невольно приобнял оборотницу.
– Держи её! – крикнул господин Фоший, тяжело громыхающий деревянной ногой по ступенькам.
Рыкнув, Лирка попробовала вырваться, но руки жреца оказались сильны, и она забилась в его объятиях.
– Да что ж такое? – горестно вздохнул Фоший.
– Лирка… – Майяри в нерешительности топталась рядом.
Продолжая молча бороться, Лирка пихнула жреца коленом, но попала в ножны, закусила губы от боли и попыталась ударить мужчину головой в подбородок. Тот уклонился, девушка невольно вскинула голову и замерла, смотря под капюшон жреца широко раскрытыми глазами.
Майяри не видела лица мужчины, его закрывал широкий край капюшона. Виднелись только гладкий подбородок и длинные серебристые волосы. Жрец замер, по-видимому, тоже смотря в глаза Лирке, и пару десятков секунд спустя губы той задрожали, глаза заблестели, и мужчина неожиданно привлёк девушку на свою грудь.
– Фоший, найди нам укромное место, – попросил он.
– Кабинет Шереха пустует, – отозвался тот. – Ты иди, я сейчас ключ принесу.
Жрец обхватил Лирку руками, закрывая её широкими рукавами, и повлёк обратно в дом, чуть ли не неся над полом. Обеспокоенная Майяри было шагнула за ним, в нерешительности остановилась, метнулась за домоправителем и опять бросилась за жрецом.
Ключ от кабинета не понадобился. Из него как раз выходил господин Шерех. Увидев жреца в обнимку с Лиркой, оборотень удивился, но, ничего не спросив, посторонился. Жрец неслышно переступил через порог, и дверь с тихим клацаньем закрылась. Щёлкнул замок. Подоспевшая Майяри дёрнула за ручку и призвала свои силы, но с изумлением обнаружила, что ей препятствует нечто, не похожее ни на магию, ни на силу хаги, ни на умение хаггаресов.
– Не пройдёшь, – уверенно заявил старый консер. – Не знаю, как они это делают. Я про жрецов Ваирака.
– Что он собрался с ней делать? – Майяри взволнованно посмотрела на оборотня.
– Не думаю, что что-то предосудительное. Последователи Ваирака обет безбрачия не дают, но у них весьма строгие взгляды на отношения с женщинами. Нет, если бы эта милейшая девочка была возлюбленной жреца, то он мог бы что-то такое позволить, но конкретно этот жрец точно не её возлюбленный…
– Вы сейчас издеваетесь?! – вспылила Майяри.
Добродушно улыбнувшись, консер приобнял её за плечи и повлёк прочь от кабинета.
– Не переживай, сейчас рядом с ней самый лучший лекарь душ.
– Какой лекарь душ?! – девушка попыталась вырваться, но высохшая рука оборотня оказалась неожиданно сильной. – Ей страшно! С ней что-то происходит…
– …но она не говорит, что именно, так? – лукаво прищурился господин Шерех. – Вот ему и расскажет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Она даже мне не говорит! – помешкав, Майяри всё же посчитала себя сомнительной кандидатурой для доверения тайн и добавила: – Даже Эдару.
– Что не скажешь другу, доверишь жрецу, – припомнил Шерех народную мудрость. – Боги всё равно всё видят, а жрецы говорят с богами. Так какие тайны от них могут быть? Пошли-пошли. Подслушивать и подсматривать нехорошо, боги за любопытство накажут. Проверено не единожды.
Скрипнула половица, и Узээриш остановился. Разворошённая постель была пуста. Днём он несколько раз поднимался на чердак, запретил слугам убираться здесь и не закрывал двери в покои, бдительно прислушиваясь к звукам на лестнице. Он ждал, что житель чердака вернётся.
Но подозревал, что он уже не осмелится прийти. Точнее она.
Обрывочные воспоминания прошлой ночи проносились в голове клубками неясных картинок, эмоций, ощущений и запахов и ворошили волосы на голове. Узээриш сглотнул, облизнул пересохшие губы и медленно опустился на постель. Провёл по смятой простыне рукой, пытаясь разбудить в памяти детали. Обвёл взглядом тёмную комнату и замер, настороженно прислушиваясь: кто-то поднимался по лестнице. Перед подъёмом на чердак шаги затихли, а затем раздались вновь, удаляясь куда-то вглубь этажа больных.
Посидев в тишине, Узээриш прилёг на подушку, повернул голову и уткнулся в ткань носом. Пахло пером и пылью. Чувствовалось что-то такое ещё, но запахи так переплелись между собой, что стали единым целым. Не поймёшь, где начинается один, а где другой.
Резко сев, молодой хайнес разворошил волосы пальцами и уставился злым взглядом перед собой.
– Нажрался?! Молодец!
Хотелось ударить себя.
Плечи зазудели так, словно опять ощутили прикосновение чужих ладоней, и Риш, вскочив, заметался по комнате.
– Тёмные, да кто же?! Напиться так, чтобы даже лица не вспомнить…
В памяти зашевелилось что-то ещё, и оборотень резко остановился.
Глаза шокировано расширились, и кровь отхлынула от лица.
Майяри ещё не успела переодеться, когда в спальню зашёл Ранхаш. Увидев возлюбленного, девушка тут же перестала хмуриться и ярко, широко улыбнулась. Глаза засветились радостью, щёки налились румянцем, и серо-розовое платье вдруг стало ей очень к лицу.
– Господин, – она бросилась к мужчине и обняла его. – Тебя долго не было.
Прикрыв глаза, харен прижался щекой к голове Майяри и закрыл глаза.
– Устал? Хочешь спать? Я сейчас расстелю…
Ранхаш удержал девушку, ладонь его медленно прошлась по её спине вниз и мягко огладила ягодицы.
– Устал. Хочу, – согласился он, не открывая глаза. – Но сперва хочу узнать, что у вас здесь произошло. Мне донесли, что господин Иерхарид неожиданно начал идти на поправку. Очень неожиданно. И лекари ведут себя очень и очень странно, будто что-то скрывают. Мне бы хотелось знать, имеете ли вы с отцом отношение к этому.
– Не имеем, – Майяри широко улыбнулась.
Вот и поди пойми, глядя на её радостное лицо, нагло ли она лжёт или всё же говорит правду.
Интуиция подсказала, что лжёт. Жуть недовольно вскипела:
«Её втравили в это! Заманили!»
– Это было опасно, – Ранхаш едва слышно недовольно вздохнул. – Хайнес Узээриш очень опечален состоянием отца и не может трезво оценивать действительность.
– Если господин Иерхарид умрёт, то хайрен… хайнес станет ещё опаснее. Мне уже сказали, что он наложил запрет на наш брак.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Тебя это волнует?
– Ну, – Майяри закусила губу, – пока это неважно. Мы же всё равно… не можем. Но ведь потом… И ты говорил, что… что уже летом.
– Да, летом. Ничего не поменялось.
– А запрет?
– Забудь про него. Расскажи лучше, что ты делала весь день? Казар немногословен в донесениях. На свою сторону перетянула?