Наверное, у меня изменилось лицо. Кирилл перестал бросать вещи в сумку и встал напротив меня.
— Что случилось?
Я прикрыла трубку рукой.
— Анну выкрали.
И только тут до меня дошло, что произошло…
Анна, которая казалась мне абсолютно защищенной своим ангельским видом и поведением, теперь, раненая, находится в опасности.
«Ты-то при чем? — трезво спросил оранжевый голос. — Теперь что, забыть о магазине и броситься спасать малознакомую девушку? Бесплатно?» «А ты сможешь уехать из Москвы и забыть об Анне? И не будешь мучиться тем, что называется совестью?» — голубой голос не беспомощно подвывал, как обычно, а звенел от возмущения.
И я подумала, что, если бы со мной что-нибудь случилось, Анна не стала бы слушать ни одного своего и тем более чужого голосов. Она сразу бы бросилась меня спасать.
«Короче, считай, что у тебя экстремальный вид отдыха, причем за твои деньги», — высказался последним болотный хитрый голосок.
Кирилл смотрел на меня выжидательно, я убрала ладонь с телефонной трубки.
— Алло, Гена, я готова помочь, только не знаю, с чего начинать.
Геннадий начал диктовать примерный план действий, но я его остановила.
— Гена, мне нужно все обязательно записать по пунктам.
— Маша, ты случайно не бухгалтером работаешь?
— Случайно, да, главным. Диктуйте, я записываю.
Я исписала лист замечаний и после того, как Геннадий отключился, повернулась к Кириллу. Его тонкие пальцы громко застегнули металлическую молнию на сумке.
— Еду с тобой. Без меня наломаешь дров.
Я прикрыла глаза, чтобы он не видел моего ликования.
По знакомому адресу нас ждали Валерия Николаевна и Вовчик, парень лет четырнадцати.
Я вспомнила рассказ Анны о семье Григория, ее погибшего мужа. Оказывается, родители Вовчика, Наташа и Паша, два года назад родили себе еще одного парня. Не сказать, что все внимание перекинулось на малыша, но семье стало легче, когда Валерия Николаевна взяла над Вовкой плотное шефство, а затем выделила в своей квартире отдельную комнату с компьютером и тренажером.
Квартира приятно удивляла планировкой. Высокие потолки, широкий коридор загибался налево, проходя дубовым паркетом мимо высоких двустворчатых дверей в три комнаты, и упирался в распахнутые стеклянные двери кухни. Кухня была метров двадцать. Современное оборудование сочеталось с мебелью пятидесятых годов, еще от бабушки.
Мама Анны усадила нас на кухне, растерянно оглядела коробку конфет ассорти, которую я привезла в подарок, набрала воды в электрочайник и стала рассказывать о вчерашнем дне.
Вчера, когда позвонил Геннадий и огорошил приятной новостью о скором приезде Ани, Валерия Николаевна первым делом побежала в магазин. Вернувшись, она увидела растерянного Вовчика, ждущего ее в коридоре. Он дрожащим голосом попросил ее не волноваться и сообщил, что в комнате Анны сидит какая-то красивая женщина. Дверь она открыла своими ключами и представилась Аней.
Валерия Николаевна быстро прошла в дальнюю комнату и, увидев дочь, постаралась не упасть в обморок от радости.
Они до ночи рассказывали друг другу, что с ними произошло за последние полтора года. Валерия Николаевна моментально полюбила Геннадия, который ей вчера сообщил невероятную новость, но ни слова не сказал о своей помощи при побеге.
Аристарха, который целый год кормил ее байками о том, что Анна в коме, она пригрозилась отравить. Пробраться в Зону и отравить.
Голос Валерии Николаевны стал прерываться от близких слез, и Кирилл, для разрядки обстановки, повысил голос:
— А можно, пока чай вскипает, водички попить?
Валерия Николаевна очнулась от воспоминаний.
— Да, конечно. А сегодня днем Анна вышла в магазин и не вернулась.
Вовчик подскочил к холодильнику, вытащил бутылку минеральной воды и протянул мне.
Валерия Николаевна вертела в руках заварочный чайник.
— Сейчас я заварю замечательный чай, с бергамотом. — Валерия Николаевна открыла жестяную банку «Ахмада» и поставила ее на стол. Из глаз покатились слезы.
— Теть Лера, ты подожди паниковать, — Вовчик цапнул конфету из коробки. — Сейчас что-нибудь сообща сообразим.
— Будем звонить в милицию? — спросила она.
Я открыла бутылку минералки, и мы с Кириллом по очереди выпили ее в два глотка.
— А смысл? Еще суток не прошло, а мы панику поднимем. Для них неубедительно. — Я пропустила отрыжку минералки через нос. — Сначала попробуем сами. Вы что-нибудь подозрительное вчера заметили?
— Нет. Я весь день только на Аню и смотрела.
— Зато я заметил. — Вовчик взял из коробки вторую конфету. — На наши окна два дня подряд мужик какой-то пялился. Делал вид, что с дворником пьет, а сам на другой день на дорогой машине приехал.
— Номера записал?
— Нет. — Вовчик развел руки. — Кто ж знал. Но есть идея! Под нами живут старик со старухой. Этот старожил раньше работал в КГБ, все про всех знает и все факты в тетрадочку записывает. Он мне сам показывал. Надо к нему в гости напроситься. Зовут его Стас, а жену Катенька.
— Он пьет? — подал голос Кирилл.
— Пьет, когда нальют. — Валерия Николаевна встала, открыла шкаф. — У меня из спиртного ничего не осталось, мы с Аней последнее вино допили.
— Так я быстро в магазин. — Кирилл встал. — К мужчине в гости с вином не ходят, я коньяк куплю, а вы пока звоните кагэбисту, предупредите о нашем визите.
В гости мы напросились полным составом.
Квартира стариков по планировке была точно такой же, как и у Валерии Николаевны, но… Здесь и паркет тусклее, и обои серее, и двери старые, без стекол и зеркал, выкрашенные масляной краской в бежевый общественный цвет. Оттого потолок казался ниже, и коридор уже. И еще запах. Запах середины двадцатого века, как его понимаю — стариковская чистота с дешевым стиральным порошком, сигаретами «Ява», ветхой одеждой и цветущей на подоконниках геранью.
На кухне главенствовали непременный круглый стол и холодильник «ЗИЛ». Остальная мебель была той, что теперь осела на дачах: набор шкафчиков в голубенько-розовых цветочках. Чистенько и бедненько.
Старики выставили на стол хлеб с маслом, бросовую колбасу и мятные пряники. Мы выгрузили коньяк, буженину, вареную колбасу высшего сорта и фруктовый торт, размером с мопедное колесо.
Я резала бутерброды, Кирилл сервировал стол и разливал коньяк.
Соседи, особенно высокий старик, с большим вниманием выслушали рассказ Вовчика.
В конце рассказа старик встал, достал с полки над холодильником толстую тетрадь в коленкоровом переплете и торжественно положил около тарелки с бужениной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});