Читать интересную книгу Цвет боли: шелк - Эва Хансен

Договорить не успел, Даг буквально взревел:

— Вы пересылаете электронной почтой материалы следствия?!

— Но фотографии с места происшествия все равно появились в Сети.

— Как это? Кто разместил?

— Там был кто-то из журналистов.

Больше преступников Вангер не любил только журналистов. Первых он хотя бы имел право подозревать, задержать, посадить в камеру, а потом передать суду. Со вторыми сладу не было вообще, один любопытный журналист мог испортить результаты месяцев работы. Ради сенсации они готовы раскрыть тайны, которые в интересах следствия раскрывать никак нельзя. Конечно, прессе можно запретить освещать какое-то дело или размещать фотографии, если публикация будет мешать следствию, но для этого нужно успеть раньше журналистов, а такое бывает не всегда.

На этот раз полицию опередили… И бесполезно спрашивать кто и как, камера репортера оказалась на месте страшной находки если не раньше полиции, то одновременно, теперь снимки известны всем.

Вскрытие проводила Агнесс, все же она занималась остальными трупами этой длинной и запутанной истории, кому же, как не ей, возиться и с Торстейном тоже.

Труп уже начал разлагаться, над ним поработали рыбы, они объели пальцы, да и кожа разъехалась под воздействием воды, но голова Торстейна располагалась в его подводном пристанище так, что до нее рыбы не добрались.

Торстейн погиб, не сумев выбраться из-под упавшей машины, он попытался открыть дверь и даже вывалился, но был оглушен самим автомобилем. Шансов выжить не имелось.

— В легких вода… Видно, при падении сломана рука…

Агнесс диктовала повреждения, которые Торстейн получил при падении, посмертно, и те, которые были до его гибели.

Никому не было жалко этого монстра, судьба сама наказала его.

— Если бы он не открыл дверцу автомобиля, не сломал бы руку? — поинтересовался Кевин.

— Да, похоже так.

— А не сломал бы руку — имел бы шанс выбраться из машины, а не вывалиться прямо под нее?

Они рисовали схемы реконструкции событий, пытаясь понять, хотя в этом не было особой необходимости, как именно умер Торстейн. Захлебнулся — это главное. Никто его не убивал.

Вангер собрал всех задействованных в кабинете Оке, где сидел последний день. Мысленно усмехнулся:

— Вот и этот кабинет пригодился, не зря же мучился столько времени.

Приехал даже Петер, который в тот день не был на дежурстве. Что-то в том, как посмеивались Кевин с Петером, вспоминая вчерашнюю вечеринку, насторожило Вангера, но он махнул рукой: есть дела поважнее.

— Подведем итоги. Торстейн погиб именно во время преследования, упав в воду вместе с автомобилем и не сумев из-под него выбраться.

— Можно вопрос? — Это Петер Хорн.

— Спрашивай.

Даг знал, что иногда свежий взгляд со стороны очень полезен, а Петер был таким свежим взглядом.

— Не понимаю, почему машина рухнула с моста? Там нет никаких сложностей. Да, узкий, но все же. Она вдруг вильнула влево…

— Мы задавались этим вопросом. Были два объяснения: во-первых, пытался уйти от столкновения с кем-то на мосту, во-вторых, сделал это намеренно, надеясь таким образом обмануть полицию, выбравшись из машины в воде. Это объясняет открытые дверцы автомобиля. Теперь уже все равно, но мы знаем другое: Торстейн спешил на остров не просто так, а в свой домик.

— Или на встречу с кем-то? — снова Петер.

— Мы подозреваем, даже практически знаем с кем, но доказать это будет не просто трудно, а практически невозможно.

Вангер говорил о Мартине Юханссоне, за которым установили круглосуточное наблюдение.

Начальство очень не любит подобные мероприятия не только из-за необходимости отвлекать людей, но и из-за возможных обвинений в нарушении прав человека. Вангеру стоило немалых усилий получить разрешение понаблюдать за Мартином всего три дня. Никакие доводы, что эти три дня он может просто проспать в своей квартире, не помогли. Начальство было непреклонно: пока нет очень веских подозрений или доказательств, это пахнет нарушением прав человека. А доказательств не было.

Даг злился: если бы были, к чему тогда наблюдать? Оставалось надеяться, что в эти трое суток Мартин натворит что-нибудь серьезнее перехода улицы в неположенном месте.

Надежда была исключительно призрачной, потому что Мартин осторожен всегда, а уж выйдя из тюрьмы, особенно.

Шли последние сутки наблюдения. За это время Мартин одну ночь провел в клубе, ему доставляли пиццу и приезжали друзья. Все как обычно — жизнь богатого бездельника, не обремененного никакими заботами и семьей.

Шведы таких терпеть не могут, к счастью, их немного, потому что ребенок с детства воспитывается в понимании, что должен участвовать в жизни общества, трудясь, неважно на каком поприще. Даже женщины, едва родив, спешат вернуться на свое место на работу.

Если у тебя нет необходимости зарабатывать на жизнь, занимайся помощью тем, кто в ней нуждается. Так жил Ларс Юханссон, для Мартина Юханссона это неприемлемо, зачем тратить деньги и собственное время, когда их можно использовать, доставляя удовольствие себе любимому?

Мартин доставлял…

Линн привычно открыла утренние новости и тут же приникла к экрану компьютера.

На запрос о Стокгольме поисковая система в числе прочего выдала новость о нахождении трупа возле берега острова Скарпё.

Даже без подписи под фотографией, пространно рассуждающей о том, что это упавший в воду маньяк-убийца, без которого дышать станет определенно легче, Линн поняла, что это труп Торстейна. Лицо и тело распухло, местами объедено рыбами, но это он.

— Свен, подойди, кое-что покажу.

Свен тоже узнал сразу:

— Торстейн. Где нашли?

— Где и полагалось быть утопленнику — возле Скарпё.

— Когда?

— Вчера, рыбак удочкой подцепил нечаянно.

— Линн, это же хорошо: нет Торстейна, нет опасности.

— Ничего подобного, это означает, что опасность увеличилась!

— Почему?

Как же разумный Свен не понимает?! Зациклен на своей Петре и бытовых проблемах, как когда-то был зациклен на проблемах Жаклин и замка.

— Потому что это означает, что Петру мучил другой и этот другой на свободе. И он вовсе не только сексуальный маньяк, он еще и просто маньяк. Бывают люди, которым плохо, когда другим хорошо, они готовы отравлять жизнь тому, кому завидуют, но могут и дойти до самого страшного.

Линн не подозревала, насколько близка к истине. Ничего не зная о слежке за Мартином, о расследовании убийства на катере, о догадках Дага и его людей, она интуитивно пришла к выводу, что Ларсу грозит опасность именно из-за этого.

— Я должна быть там!

Заявление было столь твердым, что ни Свен, ни даже Осе не посмели напомнить об опасности для нее самой, а также о том, что есть еще маленькая Мари. О Мари Линн не забыла, но она не сомневалась, что бабушка и Свен справятся с малышкой, а опытная медсестра Мона поможет в случае непредвиденных обстоятельств.

— Я ненадолго, просто попытаюсь убедить, чтобы пока пожил с нами.

Беспокоиться было о чем: Ларс не смог поговорить по телефону, только шепнул в трубку, что перезвонит, когда освободится, но не перезвонил. Линн не стала сообщать об этом Свену, не подозревая, что сам Свен скрывает такую же новость. Каждый берег другого, тем самым доставляя множество проблем тому, кого оберегал.

Ларс мог бы рассказать, что не происходит ничего особенного, просто нашли труп Торстейна, в остальном все как всегда. Но он понимал, что последуют вопросы, ответить на которые, не беспокоя Линн, он не сможет, потому поспешил отговориться занятостью. Ларс просто не понимал, что, скрывая что-то, не только рождает новые подозрения, но и дает Линн повод для серьезного беспокойства.

Его забота и попытки что-то скрыть вовсе не из-за недоверия, а из желания не беспокоить, приводила к плачевному результату — Линн беспокоилась все сильнее и не доверяла тоже.

Единожды солгав, кто же тебе поверит?

А Ларс лгал не единожды. Не лгал, просто недоговаривал, но это сродни лжи и очень похоже на недоверие. Недоверие способно убить многое, тем более испортить отношения.

Об этом Линн размышляла в самолете по пути в стокгольмский Арланда.

Сколько раз за пару лет отношений с Ларсом она мысленно ругала его за такое недоверие! Не доверяет, значит, не считает равной, а быть игрушкой даже для самого красивого мужчины в мире с умопомрачительными глазами стального цвета Линн не могла. И маленькая Мари не остановила бы, пойми она, что за недоверием Ларса скрывается нечто большее.

Линн не стала обращать внимание Свена на автора фотографии и короткой заметки — Карин Персон. Эта девушка однажды едва не разрушила их с Ларсом союз, вломившись в него и рассказав всему свету (попросту разместив в своем блоге) историю о своем с Ларсом романе. Все это оказалось ложью, но доставило много неприятных даже не минут — часов и дней самой Линн.