Читать интересную книгу Шаг в аномалию - Дмитрий Хван

— Эка тебя занесло, — улыбнулся инженер.

Налив себе ягодной вытяжки, он подошёл к закрытому полиэтиленом оконному проёму и, отодвинув край, с удивлением отметил:

— Гроза будет. Андрей, любишь грозу в начале мая?

Словно подтверждая слова инженера, в вечернем небе ярко сверкнула молния и ударил мощными раскатами гром. Тяжёлые капли воды забарабанили по земле. Люди в посёлке забегали, стараясь укрыться в домах от надвигающегося ливня. Вскоре небо окончательно потемнело и начался сильный дождь, перемежающийся с частыми ударами грома вслед ярким бликам молний. Под грозу начальники принялись ещё обсуждать белореченские новости и заботы.

Наутро пахло сыростью, воздух был чист и свеж, собственно, таким, каким он обычно и бывал. Смирнов, перед тем как проводить друзей к причалу, хотел показать инженеру пристроенный ещё вчера к хлеву загон для поросят. Вокруг него уже толпились люди, со смехом показывая на резвящихся в тёплой луже четверых поросят — одного будущего хряка и трёх его подруг. Полковник пообещал Вячеславу в будущем поделиться с ним приплодом, и товарищи, зайдя за гостем, пошли к Байкалу…

Хрипунов всю дорогу до острова молчал. Спустившись в лодку, которая доставила его к стоянке казаков, он лишь бросил цепкий взгляд на Вячеслава.

— Шкурки, что пограбили у наших данников, все грузите в лодку. — Это Новиков начал вживаться в роль.

Со струга берег держали на прицеле, хотя желания залить его свинцом ни у кого не было. Слава богу, что казаки не стали артачиться и честно отдали все уворованные у ангарских тунгусов шкурки пушистых зверьков — этого эталона ценности на огромных пространствах Сибири. Так меховой запас поселенцев стал наполняться. Казакам был оставлен наказ — уйти с той части реки, что контролируется посёлками. И впредь не появляться на Ангаре выше Удинского зимовья енисейцев.

В устье реки Белой встретили отряд Саляева с несколькими тунгусами, которые окапывались на берегах реки. Помимо стоящей башенки наблюдателей на холме у излучины, Сазонов поручил Саляеву для обеспечения безопасности Белой выстроить редуты на высоких берегах реки. Вячеслав мысленно порадовался за своевременность этого строительства — проходящие мимо казаки увидят со стругов эту работу, оценят и сделают выводы. И пора бы уже и известняк вытёсывать для крепости редутов да на плотах сюда доставлять.

Инженер обратил внимание на литейщика: Иван сидел хмурый, но бросал искоса уже отнюдь не волчьи взгляды — Кузьма постепенно забалтывал его, разводя на разговор. Это хорошо, а там, глядишь, скоро и совсем притерпится к новому окружению. Главное — чтобы не сбежал, охранять его надо цепко.

После обеда за кружкой травяного кипятка Сазонов поведал Вячеславу о рейде Саляева. Тот с четырьмя морпехами на вёслах настиг струги казаков в момент, когда они встали у берега, чтобы забрать ясак у тунгусского кочевья, чьи охотники неосторожно вошли в контакт с казаками, будучи застигнутыми ими на реке. Подарив шаману и вождю кочевья нехитрые подарки, они привели тунгусов в формальное подданство московского царя. Когда казаки стали лагерем на острове, Саляев решил возвращаться в посёлок.

— Значит, мы с ним там и разминулись, — походя сказал Вячеслав.

Морпехи отошли берегом к припрятанной в зарослях у реки лодке и поплыли домой, по прибытии доложившись майору.

— М-да, нехорошо это. Придётся тех тунгусов в другое подданство вводить.

Карпинский проснулся после ночной смены в поселковой охране от непонятного шума, доносящегося из соседнего, казацкого блока казармы. Хотя блок — это громко сказано: грубо сколоченные ряды топчанов разделяли лишь обитые брусом несущие балки помещения. Слышалась какая-то возня, сопение, а потом и ругательства. Явно различался сильный бас Конана-Елисея и какого-то молодого казака, которого Пётр по голосу не мог определить.

— Елисейка, сукин сын! Нешто ты… — Голос казака резко замолк.

Карпинский оторопел: «Ёшкин кот, да что они там?!» Пётр, резко скинув оленью шкуру, что служила одеялом, бросился к казакам. То, что он увидел, повергло его в состояние ступора на несколько мгновений. На сброшенном с топчана тряпье лежал самый молодой из казаков. И, только увидев его, Карпинский вспомнил, что казаки звали его Черкас. Неестественно загнутая рука, бессмысленный взгляд, вздрагивающее тело. Из оцепенения Карпинского вывел тихий хрип смертельно раненного. Пётр метнулся к окну с напрочь оторванным полиэтиленом. Неловко спрыгнув на землю и подвернув ногу — затекла во сне, чёрт! — он истошно заорал на весь посёлок:

— Елисея, суку, ловите! Он парня убил! Медика! Медика в казарму, быстро!

И похромал к сбегающимся на его крики людям.

Дарья ковырялась в организуемом поселковом огороде, где агротехники высаживали в грунт и в теплицы овощную рассаду, привезённую казаками от огородников Енисейска. Тут была репа, морковь да капуста — всё это ох как пригодится людям! Агротехники — Олег и Тамара, уже находившаяся в интересном положении, — негромко командовали бойцами из хозвзвода, которые сооружали теплицы из деревянных реек и полиэтилена. Тамара организовала посевную в соответствии с приметами, кои она знала великое множество.

Овёс уже засеяли, так как овёс сеют, когда берёзовый лист распускается, пшеницу сеют, когда зацветет черемуха, однако не раньше, чем на дубе появится лист, гречиху сеют, когда захорошеет трава, картофель сажают, когда берёза позеленела да черемуха белая зацвела. Вот и получилось, что картофель будет высаживаться во второй декаде мая, пшеница — в конце месяца, горох — на неделе, а овёс уже засеяли, до гречихи ещё было далеко. Мелкий лук-севок и чеснок высаживали ещё в октябре — под зиму, так как хранить его было бы сложно.

— Парни, золу теперь несите. Там грядки делайте выше, бороздки глубже!

Внезапно к огородникам забежал встревоженный рабочий и, высмотрев Дарью, выпалил ей:

— Дарьюшка, давай быстрее, родная! Парня ножом в бок пырнули. В казарме лежит…

Дарья, всплеснув руками, стала быстро мыть в ведре запачканные от ковыряния в земле руки.

— Наташа, на перевязку всё готовь, инструменты, живо!

Вбежав в казарму, Дарья застала столпившихся вокруг умирающего казака людей, они ругались и вздыхали, жалея парня.

— Эх, Мишаня, что же ты так…

— Не жилец, паря…

— А ну, разошлись все отсюда! Нож не трогали? — Дарья пыталась нащупать пульс. — Ну хоть слабенький, ну давай! Борись! — не теряла она слабую надежду, опытом своим понимая, что парня не спасти.

— Да всё, преставился он…

— Помер Мишаня…

Мужики поснимали шапки и начали креститься.

— Уйдите все отсюда! — истерически выкрикнула Дарья. — Пошли вон!

Так и не нащупав пульс, она пыталась сделать ему массаж сердца, пытаясь восстановить кровоток и заставить сердце заработать.

— Да без пользы это, девонька, — грустно произнёс седой казак, последним выходя из казармы.

Дарья не ответила, лишь быстро отерев пот со лба да поправив непослушную чёлку, продолжая работать.

— Где эта тварь?!

Елисея схватили только у реки, на причале. Он, лисицей прошмыгнув мимо морпеха у ворот, выскочил на берег и пытался стащить на воду лодку. Тут его стражники и повязали за несанкционированные манипуляции с плавсредством. Пока Елисея выспрашивали о цели водной прогулки, налетела толпа казаков, и его начали убивать. Не бить, а именно убивать. Обалдевшие от подобного зрелища морпехи лишь чудом отбили Елисея, выстрелив по разу в воздух из пистолетов. Казаки требовали немедленно убить Елисея и были настроены весьма решительно. На шум выстрелов прибежал Сазонов и группа морпехов, которые еле оттёрли толпу казаков подальше от лежащего навзничь злодея.

— А ну, тихо! Никакого самосуда я не допущу, — спокойно сказал майор.

— Почто защищаешь убивца, майор?

— Отдай его нам, всего делов!

— Да подождите вы, сначала узнать надо, зачем он это сделал, — махнул рукой Сазонов.

Подошёл Вячеслав и ещё несколько человек, все хмуро уставились на избитого человека.

— Поставьте его на ноги. Водой плесканите сначала, — приказал Вячеслав.

Елисея-Конана облили водой, а когда тот заворочался, поставили на ноги, придерживая, чтобы не упал. Вячеслав подошёл к Елисею вплотную:

— За что ты его так, Елисей?

Избитый запрокинул голову и, выплюнув кровавую жижу изо рта, ощерился осколками зубов:

— Ничто у вас не сдеется. Не сдюжите! Побьют вас вскорости.

— О чём ты? За что парня убил, сволочь?

Елисей молчал. Сазонову передали котомку, которую тот уже закинул в лодку.

— Обыскать его! — приказал Вячеслав.

— Одёжу с его сымите, может, он заховал в подкладку чего, — раздалось из толпы казаков.

Сазонов подошёл к стоящему в одном исподнем преступнику.