Первая задача психологической войны — внушить, что Россия по сравнению с Западом — отсталая страна, причины чего лежат в глубинах её истории. Поэтому упор в освоении российской истории делается на мрачных периодах и «тёмных пятнах». Победы, герои, великие открытия и великие люди вымарываются из летописи России путем либо грубого оплёвывания, либо якобы нового их толкования с помощью «неожиданно» найденных документов, «неизвестных» фактов (хотя бывает и такое), либо простого умолчания. Относительно молодёжи — это лучший способ: о чём не слышал — того не знаю. «Короткая» и «тощая» историческая память лишает сознание живущих и новых поколений связи с прошлым, заставляет их искать жизненные опоры в настоящем.
Отсюда вторая задача психологической стратегии — внушить, что дела в России обстоят исключительно плохо, тем более что оснований так полагать более чем достаточно. Никакой информации о скромных, а особенно о значительных успехах. Писать и говорить только о плохом, показывать только плохое. Закрылось…
Разрушилось… Сломалось… Взорвалось… Избили… Убили… Изнасиловали… Не раскрыли… Не поймали… Не догнали… И так далее. Ну ничего ни у кого ни в чём не получается — ни у властей, ни у бизнесменов. Кругом жулики и воры, развратники и обманщики. Так, дескать, было, есть и будет. Беспредел. Беспросвет. Какие чувства должен испытывать человек, особенно молодой, когда он читает, каждый день слышит такое по радио и видит по телевидению, а нередко и сталкивается с этим лично? Отчаяние и стыд за страну, в которой живёт. Страх перед окружающей его действительностью, от которой хочется бежать. Куда? Туда, где лучше. Скажем, в другую страну. Некоторые бегут, а ещё больше тех, кто хотел бы убежать. Но многие, большинство обращают свой взор в будущее. И что же они видят? Ту «картину», которую рисуют для них своей кистью услужливые СМИ, либо не ведающие, что делают в погоне за разоблачительством, сенсацией и «чернухой», журналисты…
Третья задача психологической войны Запада с Россией — лишить население России — опять-таки прежде всего молодёжь — надежд на светлое будущее. Что такое Россия, скажем, в писаниях злейшего её врага 3. Бжезинского? «Чёрная дыра». Что это такое? В астрофизике «чёрная дыра» — это некое тело, которое безвозвратно поглощает окружающую материю. Именно так представлена наша страна в его книге «Великая шахматная доска»[26]. Советую прочитать всем, кого интересует будущее мира. Никто ещё не говорил так откровенно и цинично, называя Америку «единственной сверхдержавой», удел которой — править миром; никто ещё так с деланым сочувствием и великодушием, а на самом деле — с брезгливостью и торжеством — не рассуждал о России. «Чёрная дыра» — и только. Да и та должна исчезнуть.
Оценки, содержащиеся в работах некоторых российских историков и прочих «специалистов» по России, проповедующих русофобию как своего рода мировоззрение, претендующих при этом на статус великих писателей и публицистов, представляют крайне неприглядный образ России: опасна для человечества как атомная бомба; зачата на насилии и предательстве от кочевника-разрушителя; никогда не жила и не хочет жить по законам; расплывшаяся баба, которую не способен удовлетворить её слабосильный муж — русский народ; тюрьма в России больше, чем тюрьма, несвобода у нас в крови. О народе: нелюди, но не звери, между человечеством и фауной; рабское долготерпение, поражающее до сих пор нормальных людей, и т. п.
По телевизору как-то показали сцену: свинья, символизирующая Россию, зарезана и разделена на куски, которые были розданы участникам передачи. Ряд изданий обошла фотография: человек заглядывает под хвост коровы — и подпись: «Путешествие в глубь России».
Не удивительно, когда плохо о России пишет иностранец. Не знает, не понял, не любит, ненавидит, презирает. Причин может быть много. Русофобия широко распространена за границей с давних времён. Один из родоначальников русофобии, французский роялист маркиз Астольф де Кюстин, после путешествия по России в 1843 г. издал свою книгу «Николаевская Россия»[27], в которой густо полил Россию грязью и помоями.
В России есть (и должны быть!) люди, остро чувствующие отрицательные, греховные стороны жизни и своего народа. Такие люди с грустью переживают эту боль со своим народом. Их немало, и ничего, кроме чувства уважения, я к ним не испытываю. Но хохотать и злорадствовать над бедами своей страны и своего народа могут только выродки, и их можно назвать предателями и врагами. Ибо они лишают последнего, за что цепляется и чем живёт человек до самого конца, — надежды на будущее. Но если бы они говорили «правду и только правду, и ничего кроме правды», тогда хотя бы было объяснение такой позиции: не могу лгать. Ответственная позиция. Но эти люди лгут. Ибо правды не знает никто. За правду выдаются гадания на жидких данных социологических опросов, шаманство полуобразованных телекомментаторов и футурологов.
И тем не менее результат налицо. Огромные массы людей, не имея удовлетворяющего их прошлого и настоящего, безнадёжно смотрят в завтрашний день. Они лишены мотивов действовать, если хотите, жертвовать ради России, ибо в душе не на что опереться. А у человека-то всего три опоры — прошлое, настоящее, будущее. Когда прочны все три, он уверен и активен. Лиши его хотя бы одной из этих опор, и душа начинает беспокоиться, тосковать и метаться. Нет опор — нет души. Чему же удивляться, что нынче нас настигла очередная волна бездуховности?..
И всё же, всё же!.. Верю: моя Россия не погибнет.
Россия — живучая страна. Потому что стержнем её существования является чувство национальной гордости. При всех оговорках Россия ощущает себя как народ, а государство существует потому, что народ не может представить себя вне государства. В любой ситуации он терпит до поры до времени. Но когда дело доходит до «точки», когда государство на последнем краю гибели, народ жертвует собой, спасая страну, государство. В самые критические моменты всё именно так и происходило. В период Смуты. В 1812 г. В Великую Отечественную. Русский человек идентифицирует себя с народом и страной, не видя смысла в своём существовании отдельно от них. Угроза для страны воспринимается как личная угроза. Русский может потерять всё. Но когда дело доходит до жизни, он дерётся так, как не дерётся никто, жертвуя собой ради других и своей страны. Готовность к жертве живёт в душе русского человека. Она скрыта глубоко, под всякого рода личными интересами, в том числе материального порядка. Материальным слоем русский жертвует достаточно легко, ибо не избалован судьбой, в быту своём весьма неприхотлив, много- и долготерпелив. И когда этот слой истончается или исчезает, наружу вырывается жертвенность. В тот момент ничто уже не остановит миллионы людей от слияния их бешеной энергии и воли на пути к победе. Безрассудство и беспощадность вырываются наружу неукротимым океаном чувств и могучим напором мысли, способными не только крушить врага, но и созидать оружие возмездия, творить чудеса научные, экономические, военные и всякого рода прочие. Это надо бы знать и учитывать всем иностранцам и прочим американцам. Россия была поставлена на колени экономически. Это правда. Но не духовно, не нравственно. Вот началась война на Украине — и взыграло в людях национальное чувство. Кликнуть бы добровольцев — пошли бы сотни тысяч. «Надо» — «не надо» — в данном случае разговор не об этом. Люди готовы жертвовать собой не по приказу, не в силу законов массовой психологии. Сознательно или бессознательно — другой вопрос… Но это — Украина. То же самое, только в неизмеримо больших количествах, может случиться в России по внешним и внутренним основаниям. Мы — у последней черты. И тогда наше спасение снова придёт через жертву. Может, самую великую жертву в истории.
Мертвые сраму не имут, мертвые молчат. Но мы, живые, должны встать на защиту тех, кто спас нас.
Мы должны помнить и понимать, что отцы, деды и прадеды наши — творцы победных традиций и славы, без которых нет священных уз, соединяющих воедино все поколения и весь народ, насыщающих нашу жизнь смыслом, дающих нам вечное сознание.
Мертвые молчат. И всё же бесчисленная армия ушедших от нас людей есть великая сила, от которой зависит судьба нынешних и будущих поколений. Те, кто отдал свои жизни за нашу жизнь, никуда не исчезли; они не под землей, а с нами — в стоячем пруду, в журчащем ручье, в деревьях, в кустах и цветах, средь которых мы стоим; в травах, покрытых росой, в ветре и дожде, омывающем наши лица; они в глубинном потоке жизни молодых парней и девчат, в их радостном смехе и любви, не знающей слез; они — в заходящемся крике вновь нарождающихся от этой любви детей.
Мертвые молчат. Но наш долг — перед ними, перед собой и нашими наследниками — чтить и помнить их, чутко прислушиваясь к таинственному и величественному, то благодетельному, то грозному смыслу их молчания.